Истребители аварий
Шрифт:
Когда группа тронулась, Ак напряженно замкнулся в себе и не стал больше ни в чем перечить руководителю, хотя внутри у него уже сложилось убеждение в ошибочности действий Лапина. Доказательств пока не было, но взгляд стал критичным, мысль заработала в поисках опровержения выбранного варианта. С другой стороны, ему очень хотелось думать, что все эти подозрения напрасны, что они находятся на верном пути. Однако жгучая тревога не отпускала! Условия видимости давали слишком мало информации, почти не за что ухватиться. Туман облаков скрывал все. Они пошли активно, вышли на седловину. Определить бы направление, но компаса нет и солнца не видно, можно только приблизительно угадывать стороны по едва приметному расположению хребта и изредка проглядывающих вершин. Пик непогоды задержал группу еще на сутки, – двигаться в эту метель было совершенно невозможно (в эту непогоду Вадим «таранил» перевал Предутренний).
Проклятый туман! В какой гнилой угол попали! Второй день и хотя бы небольшой просвет! Ни черта не видно, – не видно, что может упасть сверху, не видно, куда «ныряем» вниз. Да, «голенькие» мы на этом ветру, как после пожара в мыльном отделении. Хорошая банька! Холодненькая!..
Горы – мощнейшая, тяжелая стихия! Казалось бы, относительно небольшие расстояния в горах, быстро и без проблем, «шутя» преодолеваемые сильной и подготовленной группой, – эти «небольшие переходики» на 2–3 дня быстро превращаются в труднопреодолимые и даже непреодолимые препятствия, если силы группы оказываются подорваны голодом, усталостью, холодом и заболеваниями. Или если группа оказывается отягощена травмированным участником...
Душа Ака на некоторое время успокоилась, когда они начали спуск, но успокоение оказалось недолгим. Напряжение накапливалось, а туман так плотно закрыл видимость и вниз и вверх, что группа вынужденно остановилась. Опасность продолжения спуска резко возросла: можно ненароком выйти на участки, простреливаемые камнепадами и лавинами и на участки, спуск с которых невозможен или очень опасен. Крутизна склона велика, а оценить степень риска, не наблюдая склон в тумане, весьма затруднительно. Слышимые удары камней, отдельные видимые камни, вылетающие из тумана, наблюдаемый сход небольших лавин по кулуарам, служили грозными предостереженьями. Видимость крутого склона на спуск всегда ограничена даже при хорошей погоде, чего же говорить о видимости в мареве из густых облаков!..
Скорость движения резко замедлилась не только из-за тумана, но и из-за моральной и физической усталости голодной группы, уже доходящей до изнеможения. Продукты и топливо – на последнем исходе, и только жесточайшие меры экономии позволяли давать на перекусы хоть самую малость, но ясно, что и последним сухарям скоро придет конец. Одна надежда на быстрый спуск. Но как ускориться? Двигаться в этом мареве, по очень крутому склону, приходилось едва-едва, на ощупь, после тщательной разведки. Справа – уходящие ввысь скалы и лед, почти отвесные, а слева – зев бездонной пропасти и малые выступы скал под ногами. Останавливают, мешают и порывы злого шквального ветра с метелью, – приходится искать защищенные места и вынужденно отсиживаться. Нервное напряжение – на пределе. Ак ощущал, что и руководитель, и «малыш» Коля и он сам, – на грани нервного срыва. Лишь задумчивый, флегматичный Мишка успокаивал всех своей невозмутимостью, продолжал работать основательно, не торопясь, так же надежно и технично, как в обычной обстановке.
Вначале спусковые крючья и петли оставляли. Но потом решили по возможности снимать: кто же знает, сколько их еще понадобится? Найдя небольшую площадку, заночевали с надеждой, что утро принесет и лучшую видимость. Несколько раз вставали ночью посмотреть, не открылся ли в тумане вид вверх или вниз.
Утро не принесло облегчения. Спуск продолжили очень медленно, на ощупь, чтобы в середине дня выйти на край огромной пропасти. Пришлось вернуться и заночевать на той же площадке. Дальше решили траверсировать склон вправо и вниз, чтобы обойти слишком крутой и опасный участок. Этот вариант обхода частично просмотрели накануне.
Настроение подавленное. Все глубоко ощущают внутреннюю вину за случившееся, ответственность за судьбу оставленной на Каинды тройки с тяжело травмированной Наташей, вину за гибель Вадима. Продукты и топливо, – лучше не думать!.. Снег, ветер, крутые заледенелые скалы, голод, холод и жажда... От усталости действия становятся все более и более рискованными: уже мало сил на выполнение требований безопасности, для поддержания мощи страховки. Ак пока еще ловил себя на допущенных ошибках и заставлял исправлять их. Но внутренне подметил, что начинает ошибаться все чаще и чаще, и все больше и больше времени уходит на исправление мелких технических огрехов. Следующим этапом должно стать «самопрощение» таких ошибок и их переход, сплетение в критическую ситуацию. А из нее в аварию! Этого еще не хватало!..
На очередном отрезке ему показалось, что снежный пласт, по которому собирался перейти Сергей, ненадежен. Так! Показалось... Совсем небольшой «галстук» в кулуаре, шириной каких-то тридцать метров. При этом Сергей посчитал участок совсем несложным и не опасным, проходимым без затрат времени на организацию страховки.
– Нужна страховка! Не только руководитель, но каждый участник группы вправе требовать обеспечения безопасности, если он считает это необходимым! Я не хочу погибнуть или остаться здесь один! Я не хочу, чтобы погиб руководитель моей группы! И он, этот руководитель, ОБЯЗАН обеспечить безопасность коллективными действиями! Обязан!!! Хватит нам трупов!
Намек слишком понятен, слишком остр... Ак говорил очень резко, едва сдерживаясь от срыва на крик. Подошедший Миша постарался разрядить обстановку осторожным вмешательством.
– Ну что вы, ребята! Драться задумали? Этого еще нам не хватало! Мы ж лыжники, а не сквалыжники!.. Серега! Ведь он прав! Что тебе, лень крюк забить? Так мы забьем! Подумаешь, проблема: карабин пристегнуть! Серега!..
Сергей тихо отступил: против него два участника, сейчас половина его группы. Он не уверен, что Коля активно поддержит его в этой ситуации, но даже в случае такой поддержки это не слишком бы усилило его позицию. Ведь Коля – самый младший среди них и по опыту, и по возрасту, и по реальному уровню спортивной подготовки. Понимая это, Коля всегда держался очень скромно и в споры более опытных «асов» не вмешивался. Скорее всего, так бы случилось и в этот раз, поэтому Сергей отступил... Уступил, хотя это и нанесло внутреннюю рану его самолюбию... Он еще не знал, что эта уступка принесет ему всего лишь через три минуты!..
– Хорошо, повесим страховку! Тогда ты и будешь страховать!
– Буду! И удержу, если сорвешься, будь спокоен!..
Позиция Сергея слаба... Понимая это, он стремится ее усилить. Ему так нужна уверенность в правильности принятых решений! Он ищет ее, и не находит! Ему так нужна поддержка товарищей! И ее нет! Под давлением обстоятельств Сергей принимает неверные решения, и тем вызывает реакцию непонимания остальных. Пока эта реакция – пассивная. А у Акулинина стала активной! Сергей сам чувствует, что совершает ошибки, – одну за другой, но не может вырваться из их порочного круга. Ему вроде вполне по плечу задача руководства «пятерочной» группой в обычном режиме похода. Но руководство той же группой в аварийной ситуации оказывается слишком сложной задачей, с решением которой он не справляется. И вины-то в этом никакой особой нет, и злого умысла нет! Просто ситуация обрела более высокую силу, чем его человеческие силы, и справиться, овладеть ею, он не в состоянии...
Вот и сейчас уступив, Сергей все же не смог, не удержался, чтобы не приказать, чтобы не показать, кто руководитель. И опять мучительно почувствовал, что сделал явно не то и не так. Внутренне он понимает, что главная часть вины за случившееся лежит на нем! А вина есть! Тогда, после гибели Вадима, на собрании группы Сергей ставил вопрос о передаче руководства Акулинину. Но тогда вроде обо всем договорились, дальнейшие действия понятны, и Акулинин сказал, что не время сводить счеты.
Теперь же Акулинин внутренне сожалеет, что не принял руководства. Возможно, это тоже являлось проявлением слабости, некоторой растерянности, ошеломленности от гибели друга. Примешивался и целый ряд всяких «боковых соображений: некоторая психологическая неподготовленность, нежелание брать „руководящую“ вину за случившееся, незнание маршрута, желание дать возможность Сергею как-то реабилитироваться и нежелание „бороться за власть“ в такой ситуации... Присутствовало общее моральное отягощение заставлявшее замкнуться, отрешиться. Роились очень тяжелые мысли: что сказать близким Вадима, его маме?.. И все перспективы настолько мрачные. Давит!.. И еще ему вначале показалось, что, не будучи связан мыслями руководителя, он сможет более продуктивно действовать, как ведущий участник, как помощник Сергея. В ходе поисков Вадима это был „плюс“, но потом?..