Истребители. Трилогия
Шрифт:
– Добрый день, товарищ майор, – ответил я, вытягиваясь как и боец рядом со мной, только он в отличии от меня еще и честь отдал, у меня голоного убора не было.
– Я твой дневник возьму? Мне интересны твои мысли об использовании «чаек» как штурмовиков, хотим переоснастить четыре машины, подвесками с эРэСами, и попробовать при штурмовке, прочесать немецкие тылы.
– Берите конечно, товарищ майор, его как раз Олег изучает.
– Опять он первый ухватил, ладно, я к нему тогда. Вечером верну, – сказал он, торопливо шагая в палату.
Запашный был у меня в последние
Майор Никитин встретил меня у штабной курилки. Заметив издалека мои полосатые штаны и гимнастерку, наброшенную сверху, махнул рукой, подзывая.
– Боец, свободен, – сказал майор красноармейцу.
В курилки кроме майора, стояли комиссар и Никифоров. Начштаба не было.
– Суворов, тут такое дело. Ты в последнее время рядом с машиной капитана Курьянова крутился?
– Ну да. Интересно же, товарищ майор. Представляете, оказалось «пешку» создавали как тяжелый дальний истребитель, но переделали в бомбардировщик.
– И ты его изучал? – как-то отстраненно спросил майор.
– Изучал… с капитаном Кирьяновым, – пожал я плечами, с подозрением осмотрев собеседников.
– Поднять самолет в воздух сможешь? – спросил Никифоров.
– Ну, как мне сказали, я пилот экстра-класса, летаю на всем, что летает.
– Капитан Курьянов как ты знаешь погиб во время последней бомбежки, а нам нужно отправить разведчик. И кроме как «пешку», с ее мощной радиостанцией и скоростью, отправлять то и не чего. Немцы прорвались, штабу фронта срочно требуются разведданные, о силах немцев.
– А Лапин? – спросил я озадаченно, так как этот лейтенант, успел с Кирьяновым сделать несколько учебных полетов.
– Лейтенант Лапин уже улетел. Связь мы сразу потеряли, как только он сообщил что повстречался с мессерами. Долететь до места прорыва он не успел. Так что лететь некому, «пешка» в единственном неповрежденном экземпляре есть, а вот лететь некому. Единственный вариант это ты. Я был против, но это предложение… – не договорив Никитин посмотрел на особиста.
– Я готов, – вытянулся я.
С пилотами на «пешки» действительно было швах, присланный инструктор капитан Курьянов, был в полку всего три дня, и погиб, так никого и не научив летать, кроме того же Лапина, хотя теоретическую учебу провести успел. Ребята старались, я тоже не отставал от них, когда удавалось сбежать из санчасти. Только в отличии от их теоретический занятий, я «реально» летал на Пе-2. На симуляторе. Больше сорока часов налетал, а чего зимой делать, вот и тренировался. Я конечно больше на истребителях, но и бомберы вниманием не обидел. Так что в себе я был уверен, несмотря на задачу. Пешка в пилотировании удивительно сложный самолет. Хотя я «летал» на образце 44-го года, а не 41-го, то считал что справлюсь, приборы с небольшими изменениями были те же.
– Точно справишься? Кирьянов конечно о тебе хорошо отзывался…
– Товарищ майор. На транспортном «Дугласе», который я до этого в глаза не видел, летал, и ничего,
А вот тут после моих слов Никифоров буквально встал в стойку.
– «Дуглас»? – спросил он.
– Ну дали над аэродромом полетать, что тут такого? – отмахнулся я.
– Да, действительно, политрук. Выбора все равно нет. Вылет через двадцать минут. Штурманом пойдет Никифоров, он имеет опыт, а бортстрелком сержант Степанов. Ясно? – сказал вдруг молчавший до этого комиссар. Видимо у них действительно не было выбора кому лететь. Но вот посылать пилота, о котором они ничего не знают, тоже оооочень странно.
– Ясно.
– Все свободны, через пятнадцать минут сбор у самолета Кирьянова, он один тут после бомбардировки в порядке.
– Ясно. Разрешите выполнять? – ответил я.
– Да беги уже, – с улыбкой сказал он.
Собрался я быстро, пока парни расспрашивали куда меня, я натянул собственноручно ушитые солдатские галифе, гимнастерку с орденом, проверил на месте ли документы, застегнул ремень. Одел сапоги, повесил планшет и кобуру с маузером. Проверил, ровно ли сидит пилотка, и выбежав из санчасти чуть не сбив с ног Лютикову, успел мимоходом чмокнуть ее в губки и быстро убежать пока не получил сдачи. Добежав до столовой, я выпросил три плитки шоколада и бегом, сбив дыхание, подбежал к самолету уже выкаченному на взлетную полосу.
У «пешки» стояло командование, пара механиков, и мой экипаж. На Никифорова уже одевшему парашют, я глянул мельком, а вот на стрелка более внимательно. Сержанта я видел в первый раз, так что попытался составить о нем личное мнение. Судя по упрямому подбородку, то еще тип, а какой он в действительности, в полете увидим.
– Взлетаете по команде, – сказал Никитин.
Я в это время застегивал ремни парашюта, который мне помогал надевать один из незнакомых механиков, и только кивнул, после чего пропустив вперед Никифорова, полез в кабину «пешки» через люк снизу. Степанов уже занял свое место и с интересом крутил головой у одного из ШКАСов.
Подсоединившись к внутренней связи, я достал из кармана свои очки и одел их вместе с шлемофоном.
– Как связь, слышите меня? – спросил я.
– Норма командир, – ответил штурман.
– Слышу хорошо, товарищ командир, – отозвался Степанов.
С помощью передвижного компрессора я запустил сперва правый мотор, потом левый. Поработав на холостых оборотах, прогревая моторы, я нетерпеливо посмотрел на Никитина, как меня отвлек Степанов.
– Товарищ командир, связь с штабом фронта установлена. Прием довольно четкий.
Повернувшись, я увидел, как майор резким движение махнул рукой, давая разрешение на взлет.
Приборы в кабине я знал на отлично, поэтому манипулируя управлением, дал газу и стал разгоняться.
Оторвавшись от земли, я убирая шасси, спросил у штурмана:
– Курс?
– Тридцать два.
– Поворачиваем, – сказал я бодрым тоном, хотя с меня градом тек пот. Машину я так и не смог почувствовать, не давалась она мне, и было такое впечатление, что долго я ее не удержу.
– Как дела командир? – спросил Никифоров.