Итальянский ренессанс XIII-XVI века Том 1
Шрифт:
Если живопись Сассетты кажется нам полной готических пережитков, то в еще большей степени это относится к его последователям. В течение XV века готика не только не ослабевает в Сьене, но, напротив, усиливается. В готицизме Сассетты бросается в глаза, между прочим, помимо его тем, типов и настроений еще предпочтение сильно вытянутому вертикальному формату картин. У главного последователя Сассетты — Джованни ди Паоло — этот узкий вертикальный формат становится почти правилом. Я познакомлю вас с наиболее характерным произведением этого сьенского мастера, деятельность которого захватывает уже вторую половину XV века, — с серией картин, посвященных жизни Иоанна Крестителя и находящихся в настоящее время в разных собраниях Европы и Америки. Вот, например, «Танец Саломеи ». Достаточно вспомнить сьенский рельеф Донателло на аналогичную тему, чтобы сразу узнать в картине Джованни ди Паоло ту же композиционную схему почти со всеми деталями (Джованни ди Паоло повторяет даже двух обнимающихся юношей позади танцующей Саломеи). Но как все перевоплотилось у Джованни ди Паоло в смысле возрождения готического духа и традиций треченто! Несомненно, что Джованни ди Паоло еще готичней — со своим
Таким образом, Сьена, подобно Северной Италии, оказалась в какой-то мере отчуждена от художественных идей Ренессанса укоренившимися готическими традициями. Но Сьена в этом смысле еще консервативней, чем Северная Италия, потому что готический дух продолжает питать ее искусство беспрерывно в течение всего кватроченто.
XV
ПЕРЕХОДОМ ОТ СЬЕНСКОЙ к флорентийской живописи может служить творчество Лоренцо Монако. Светское имя этого живописца до вступления в орден камальдульских монахов было Пьеро ди Джованни. Лоренцо Монако родился, по всей вероятности, в Сьене, около 1370 года. Ранние произведения Лоренцо Монако выполнены целиком в сьенских традициях. Как пример, напомню триптих, хранящийся в галерее Прато и относящийся к первому десятилетию XV века. И готическая форма триптиха, и трон мадонны, и светлая, плоская живопись, и мягкое, лирическое настроение — все полно самых красноречивых реминисценций сьенского треченто. Однако приблизительно около 1410 года в живописи Лоренцо Монако намечаются важные изменения. Его стиль приобретает черты более сильно выраженного северного, фантастического готицизма со стилизованным изломом линий и неожиданными световыми эффектами. Есть основание думать, что это изменение стиля Лоренцо Монако произошло под влиянием знакомства с северной миниатюрой, так как именно в это время Лоренцо Монако сам впервые пробует свои силы в миниатюре. Здесь можно сослаться на миниатюру из «Часослова», хранящегося в библиотеке Лауренциане во Флоренции. Ее стиль решительно отличается не только от предшествующей живописи Лоренцо Монако, но и вообще от традиционных приемов итальянской рукописной миниатюры. Система сочетания изображения с заглавной буквой (здесь буква R), сама форма этих инициалов, соединение архитектурных и растительных элементов и разбрасывание сложных сплетений стилизованной листвы, далее натуралистические зарисовки птиц и насекомых на полях манускрипта вперемежку с фантастическими существами, напоминающими французских химер и фламандских droleries, — все это неопровержимо указывает на североевропейскую миниатюру как первоисточник вдохновения Лоренцо Монако, на появление позднеготического стиля также и в пределах Флоренции. Теми же первоисточниками объясняются и композиция «Воскресение Христа», разделенная перекладиной буквы R на две части, и в особенности яркие световые эффекты миниатюры.
Что Лоренцо Монако был не единственным живописцем во Флоренции, которого коснулось позднеготическое влияние Северной Европы, что интернациональная готика была тогда щирокой модой во Флоренции, доказывает, между прочим, роспись многочисленных свадебных ларей (так называемых cassone) — излюбленного вида мебели в эпоху кватроченто. Один из наиболее характерных примеров такого кассоне — из флорентийской Академии — с изображением свадебной процессии. Чисто светский, подчеркнуто аристократический тон всей сцены, с костюмами по самой последней изощренной бургундской моде, неоспоримо указывает на влияние интернационального готического стиля.
Но вернемся к Лоренцо Монако. Когда после усиленных занятий миниатюрой Лоренцо Монако вновь обратился к живописи, к алтарной иконе, то оказалось, что северная готика оставила неизгладимый отпечаток на его творчестве. Но готицизм Лоренцо Монако не похож ни на североитальянскую пышную готику Пизанелло, ни на наивную, светлую готику сьенских живописцев. Готика Лоренцо Монако — мрачная, драматическая, озаренная магическим светом, полная глубоких и таинственных переживаний. Особенно интересен в этом смысле монохром (одноцветный рисунок кистью) берлинского музея, исполненный на пергаменте. Есть какая-то буйная, страстная экзальтация, чуждая вообще итальянскому искусству, в рисунке Лоренцо Монако — в изорванных уступах скал, освещенных мрачным таинственным светом, в неудержимом устремлении волхвов, не то скачущих по скалам, не то летящих в воздухе, и в их извивающихся светлыми змеями одеждах. Лоренцо Монако как бы сознательно пренебрегает всеми требованиями правдоподобия; пропорции и пространственные отношения в рисунке даны абсолютно произвольно и в некоторых частях композиции построены как будто даже по принципам обратной перспективы.
То же самое впечатление какого-то почти колдовского наваждения мы получаем от маленьких картинок Лоренцо Монако с пределлы триптиха флорентийской Академии, посвященных легендам святого Онуфрия и святого Николая. Характерен, например, эпизод из легенды святого Онуфрия. О чем бы ни рассказывал Лоренцо Монако, какие бы мирные, лирические, радостные легенды он ни иллюстрировал, мастер умеет придать им тревожный, загадочный характер. Так и этот эпизод из жизни святого Онуфрия, повествующий о мирной встрече святого с пустынником, Лоренцо Монако переносит в какой-то особенно трагический пейзаж, мрачно освещенный, в котором святые, словно зловещие преступники, прячутся друг от друга, друг друга выслеживают и преследуют. При этом Лоренцо Монако передает свой рассказ не только чисто готическими, сукцессивными приемами, несколько раз в одной сцене повторяя фигуры своих героев, но в какой-то особенно запутанной, иррациональной последовательности событий.