Итоги № 8 (2014)
Шрифт:
Лужкову за многое благодарен, мне интересно жить и работать в нестандартных ситуациях… Недавно виделись с ним в Сочи, очень тепло поговорили. У него великолепная память. Он по имени-отчеству — даже самому нерусскому — запоминал людей один раз и на всю жизнь. И это производит впечатление.
— Как сейчас считаете, почему Лужков не мог устоять перед идеями бизнесменов вроде Шалвы Чигиринского. Столько знаковых объектов снесли с их подачи.
— С Шалвой я в прекрасных отношениях. Он очень интересный человек, в разговоре яркий, убедительный. «Россию» мне не жаль, с нею поступили правильно. А вот Военторг и «Москва» — другое дело. Считаю, что необязательно было их сносить. Это я и тогда говорил, и сейчас. Но когда ты находишься на госслужбе, особенно в исполнительной власти, ты свое собственное мнение можешь иметь до выхода решения, а дальше или уходи, если уж ты принципиально не согласен, или, будь любезен, исполняй. К тому же есть какие-то вещи, которые предполагают издержки, мы идем на них ради какой-то
— При вас было проведено довольно много архитектурных конкурсов с участием иностранцев. Они даже выигрывали, но ничего не построили. Почему?
— Сначала сюда потянулись иностранцы, скажем так, низкой квалификации. Первый проект на месте гостиницы «Россия» делали итальянцы — вообще специалисты по интерьерам. Потом стали обращаться к звездам. Но тут оказалось, что для хорошего мастера ценовая политика не последнее дело. Я видел, как Чигиринский и Фостер составляли договорные отношения. С архитектурой мы разобрались за полдня, посмотрев варианты. Потом три дня они сидели и ругались по каждой странице сметы. Чигиринский в самом деле хотел, чтобы «Россию» делал Фостер. Это не была авантюра. А многие другие стали привозить иностранцев — Заху Хадид, Фрэнка Гери (чудесный человек, кстати) и многих других, как прикрытие. Мол, кто на каком-то там Общественном совете против Захи посмеет выступить! А после эскизного проектирования садился наш архитектор и доделывал все, что хотел инвестор. Это была чистая обманка для легкого прохождения какой-то спорной вещи. Второй вариант — экономили деньги. Эскиз, концепция даже у мастера не так дорого стоят, а потом архитектор Сидоров заканчивает это уже за копейки.
— Сами звездные архитекторы понимали, что их кидают?
— Мне кажется, они это не понимали. Мы для них вообще темный лес. Они приезжают экзотику посмотреть, как мы ездим куда-нибудь в Африку. Только Фостер серьезно заходил, но он фактически везде в мире что-то да построил. Серьезно был настроен и Фрэнк Гери. Это вообще уникальный архитектор. Когда он проектировал для Москвы всего лишь гостиницу, он сделал два макета: часть Садового кольца с размещением реально существующих объектов и саму площадку, в точности повторяющую ситуацию. Потом сделал с десяток вариантов самого объекта. И с этой гигантской работой пришел ко мне обсуждать проект. Мы «сажали» все варианты на место, смотрели со всех сторон. Заметьте, это признанный мировой гений, для него важно сделать проект точно под конкретное место конкретного города. В это же время я наблюдал, как работают наши. Тогда (это были «жирные времена» до кризиса 2008 года) появилось несметное количество заказов, инвесторы заваливали деньгами. Архитекторы повели себя по-разному, но большинство хватали сотни заказов, не могли осилить и, как тот Рубенс, отдавали рисовать «круп лошади» каким-то подмастерьям. Сотни невнятных проектов остановил кризис. И это большое счастье. Жаль, что из-за этого не выжил и проект Гери.
— А Сити, где иностранцы в конце концов отметились, нравится?
— Я в его строительстве отнюдь не главный герой. Идея возникла в 1992 году, еще до меня. Но мне нравится. Если бы еще благоустройство и транспортное решение были нормальные… Однако в Лондоне с такой задачей справились, в Париже справились. И мы справимся.
— Пока вы были на начальственной должности, чувствовали ли вы, что менялось отношение людей к вам лично?
— Отношения изменились, когда я ушел. Заметил следующую вещь: с кем мы ругались, стали практически друзьями. Была одна активная москвичка, мы с ней пикировались страшно. А когда у меня заболело сердце, она об этом узнала и принесла какой-то новый препарат, которого у нас еще не было. Уйдя с должности, я мало что потерял, поскольку, будучи главным архитектором, новых друзей не заводил — у меня было и есть четыре друга: двое из детства, двое из института.
Но хочу заметить, я ушел с должности, а не из профессии. И то, что я был так долго главным архитектором, позволяет иначе смотреть на многие вещи. Мне понравились недавние слова Путина про градостроительство. Он сказал «новое градостроительство». Имея в виду, что структуру страны надо все-таки создавать заново. Как профессионал считаю, это главное, чем надо заниматься государству. Терпеть не могу слова типа «доступное жилье». Страна должна обеспечить людей местами приложения труда. А дальше если у тебя есть деньги, то и жилье будет достойное. Это значит, что ты можешь сам его содержать, ремонтировать и никаких вопросов с ЖКХ не иметь. И сейчас в Калининграде мы сделали проект планировки территории, где крупная промышленная зона для автомобильного кластера плюс жилой район на 35 тысяч человек. Надеюсь, что люди смогут там достойно зарабатывать, чтобы достойно жить. В Иркутске мы сделали по просьбе губернатора концепцию развития исторического центра. Появилось такое вкусное словосочетание в международной практике — медленный город… Это возвращение к традициям, озеленение, красивая архитектура, много пешеходов — место, где не надо спешить. Хотя лично я все равно спешу — много работы…
В списках не значатся / Общество и наука / Образование
В
/ Общество и наука / Образование
На переправе школа — вуз лодка со школярами опрокинулась в очередной раз. Спасайся кто может?
Скандала, подобного тому, что разразился недавно, в образовании не было со времен введения великого и ужасного ЕГЭ. Намерение Министерства образования и науки поменять коней на переправе — то есть заменить перечень экзаменов для поступления в вузы — вызвало коллапс в образовательной системе страны. А заявления из ведомства Дмитрия Ливанова о том, что три месяца — это достаточный срок для подготовки к экзамену по любому предмету, продемонстрировало тот факт, что министр образования плохо представляет, что такое ЕГЭ и с чем его едят. Одним словом, на переправе школа — вуз лодка со школярами перевернулась в очередной раз. Спасайся кто может?
Час «Х»
Сначала о хронике скандала. О приказе под названием «Об утверждении перечня вступительных испытаний при приеме на обучение по образовательным программам высшего образования — программам бакалавриата и программам специалитета», вызвавшем сейчас бурю, слухи появились еще в январе. Однако поверить в то, что он может вступить в силу, было трудно. Ведь должны были сопротивляться все — от директоров школ до ректоров вузов, от школьников до их родителей. Дело в том, что все важные изменения в перечень вступительных экзаменов обычно производятся до начала учебного года. Потому что существует сформированный путем проб и ошибок неидеальный, но логичный алгоритм поступления в высшие учебные заведения. В его основе — четкий список ЕГЭ по профилирующим предметам. От него пляшет каждый ученик, оплачивая курсы, репетиторов, заявляясь на участие в олимпиадах. Форс-мажорное изменение базового условия просто рушит всю систему. Однако приказ был опубликован. Час «Х» для вузов был назначен на 15 февраля — к этому моменту они должны были обнародовать условия поступления на своих сайтах. Как известно, для каждого направления устанавливается один обязательный экзамен (русский язык) и один профильный. Помимо этого есть еще пять-шесть рекомендованных предметов на выбор. Институты, пользуясь этим перечнем, который устанавливает Минобрнауки, обозначают профильные и рекомендованные предметы по каждому из направлений подготовки. В ряде случаев в новый список не попали те учебные дисциплины, которые вузы утвердили в прошлом году. Так, например, в педвузы на факультет биологии будущим студентам теперь предлагается сдавать не биологию, что логично, а обществознание (!). В МГИМО объявили, что для поступления на факультет международных отношений потребуется география вместо иностранного языка. А в НИУ «Высшая школа экономики» изменили список экзаменов по пяти специальностям — журналистике, дизайну, бизнес-информатике, логистике и по программе Международного института экономики и финансов (МИЭФ).
Дети обалдели, родители тоже — у кого-то полгода, а у кого-то и полтора года подготовки, несчетное число этапов олимпиад пошло псу под хвост. Заявление министерства, что ничего сверхъестественного не произошло, вызвало такую волну возмущения, что глава Минобрнауки Дмитрий Ливанов провел оперативное совещание, где предложил ректорам вузов еще раз подумать над перечнем вступительных экзаменов. И там, где есть возможность, вернуться к прошлогоднему списку. Срок публикации окончательного перечня перенесли на 28 февраля.
Время «Ч»
Почему, собственно, все запаниковали? Может, министр прав, и ребенку за три месяца легко подготовиться к другим предметам? Так случилось, что по авторам этих строк инициатива Минобрнауки, что называется, проехалась вдоль и поперек — у обеих дети оканчивают 11-й класс. Как родители мы точно знаем — в феврале начинать готовиться к ЕГЭ бессмысленно. И дело не только в том, что жалко уже потраченных денег на курсы и репетиторов, а в том, что даже прилежному ученику в очень хорошей школе выучиться так, чтобы сдать ЕГЭ на 85—100 баллов по всем предметам, нельзя. Это понимают и специалисты. Учитель истории и обществознания Елена Шкурина поясняет: «Хорошо подготовить историю за три месяца нельзя, во-первых, потому что этот предмет довольно слабо преподают во многих школах. Это происходит из-за отсутствия единого учебника истории для старших классов, а также единых стандартов преподавания истории. Во-вторых, тот объем информации, который внесен в контрольно-измерительные материалы по истории, просто нереально запомнить и переварить за столь короткий период».