Иван Берладник. Изгой
Шрифт:
– Раз Юрий испугался, то Юрия бы и пугнуть, а волость зорить неча!
– оборвал Иван.
– Порешил я вот чего - пойти в глубь земель Суздальских. Поглядеть, как тут люди живут. Места тут иные - авось и нам доля иная сыщется, чем по свету плутать.
Он боялся, что его поднимут на смех, что не поймут берладники его дум, но ватага сбилась плотнее, загомонила на разные голоса:
– А чего?… Нешто и впрямь пойтить! Чай, мы, берладники, людство не забижаем! Мы супротив бояр Да князей! А смерд да мастеровой такой же, как и мы!
…Выскочившая по нужде баба долго стояла у плетня, щуря глаза и глядя на вершников, что топтались на том берегу речки. Что были за вершники, баба не знала. Она уже было совсем решилась кричать своему мужу, что пришла беда, но тут вершники стронулись с места и стали съезжать по берегу на реку. Даже не посмотрев в сторону деревни, они тронулись вверх по течению.
Баба покачала головой и нашарила под одёжой оберег, беззвучно молясь Матери-Ладе за то, что отвела беду. Ещё подумала баба, что и чернецу, который жил за излучиной у часовенки, надо отнести хлеба и молока - тоже небось молится по-своему, нашим богам помогает…
Петляя среди вековых лесов, иногда выползая на заливные луга, но чаще пробираясь через боры, заледенелая река вывела ватагу к огромному озеру. В устье стояло большое село. Здесь задержались. Напуганные нежданным появлением всадников, местные жители сами вынесли хлеба, выволокли пару свиней. Ватажники прямо у озера забили добычу, запалили костры и устроились на днёвку.
Местные жители во главе со старостой толпились поодаль, но подходить не решались. Иван сам поманил старосту - благообразного старца с рыжинками в долгой бороде.
– Ты кто таков, старче?
– Староста сего села, звать Сычом.
– Как зовётся твоё село?
– А известно как - Плещеево.
– А озеро?
– И озеро тож - Плещеево. Плёс у нас тут, - староста показал рукой.
– Прадед мой сюда пришёл, он и назвал. И речка тоже Плещеевка.
– Чьи тут земли? Вольные?
– Земли тут княжеские. Юрия Владимирича мы люди, - с достоинством ответил Сыч.
– А каков он, этот ваш князь?
– прищурился Иван.
– Крут иль мягок нравом?
– Молвишь тоже - мягок, - усмехнулся староста.
– Нешто князья добрые бывают?… А всё же обнаковенный. Как все, князь, - подумав, добавил он.
– И часто он тут бывает?
– Кажну зиму с полюдьем сам наезжает, - похвалился Сыч.
– Как Святки минуют, так, стало быть, жди обоза. Иной раз задержится, но до Власьева дня всегда наезжает.
– Ну, нам ждать недосуг, - Иван махнул старосте рукой, мол, поди прочь и отвернулся к своим. Взяв на себя роль стряпухи, возле жарящихся свиных туш хозяйничал Мошка. Он срезал кусок сочного, дымящегося мяса и на ноже протянул его Ивану - снять пробу.
Плещеево озеро прошли берегом, опасаясь выходить на середину, где лёд был тоньше. Там темнели полыньи. Весна уже давала о себе знать - а вдруг, да и проломится подтаявший лёд под всадниками?
От озера пустились в путь напрямик. Отъехали всего версты две-три, как на дороге показались всадники. С полсотни конных торопились широкой рысью, но заметили ватагу и сдержали коней. Послышался негромкий приказ, блеснули обнажённые мечи.
Иван еле успел вскинуть руку, упреждая своих, и выехал вперёд.
– Не ратиться мы с вами едем!
– крикнул он.
– И не на бой спешим!
Всадники помедлили, затем от них отделился один - грузный, тяжело сидевший на соловом [15] могучем жеребце. Конь ступал расчётливо, словно понимал, что везёт важную птицу.
– А вы кто такие будете?
– властно спросил всадник.
По дорогому платью, по гривне, чуть поблескивающей из-под долгой, жидковатой бороды, по насупленным взглядам воев позади Иван угадал в собеседнике боярина и ответил сдержанно:
15
Соловый - о масти лошадей: желтоватый (в сочетании со светлым хвостом и светлой гривой).
– Из Берлада мы. Я - Иван Ростиславов сын по прозвищу Берладник, а то люди мои.
– С Дуная?
– блеснули из-под кустистых бровей небольшие серые глаза.
– С Дуная, - подтвердил Иван.
– А чего в моих лесах забыли?
– Шли мы по приказу Ростислава Мстиславича Смоленского воевать Суздальскую волость. Князь Ростислав и брат его Изяслав Киевский раскоротались со стрыем своим Юрием Суздальским. Да только порешили мы уйти от Ростислава. Едем, куда глаза глядят. Ищем себе лучшей доли.
– Не желаете, стало-быть, служить Мстиславичам?
– непонятно отчего развеселился боярин.
– Не желаем… Вот разве что к самому Юрию в Суздаль податься. Ежели примет на службу, - молвил Иван.
Маленькие цепкие глазки вонзились в его лицо, как две иглы.
– Твоя дружина?
– спросил боярин.
– Моя. И вся за мной пойдёт.
– Князя сейчас в Суздале нет, - помолчав, промолвил боярин.
– Однако ежели желаешь его сыскать, поезжай до реки Колокши. Там он городец рубит, Юрьевым назвать желает. Вскорости сам туда прибудет. Сыщешь ли Колокшу?
– Сыщу как-нибудь, - улыбнулся Иван.
В ответ мелькнула в маленьких глазах боярина улыбка, но тут же растаяла, затерявшись в бороде. И, повелительно махнув рукой, чтобы уступили дорогу, он проскакал мимо ватажников, взметая облачка снега из-под конских копыт. Вслед за ним проскакала его дружина.
Собственно, никакого городца Юрьева ещё в помине не было. Была небольшая крепостца и деревенька подле. Все города Залесской Руси начинались с таких деревенек - ибо зачем тревожить люд, гнать с места на место, когда можно сделать проще - узнать, где смерды сами выбрали удобное место, и поставить там вместо деревушки городок. Вот и тут была уже крепостца, где покамест стояла лишь княжья изба, молодечные для дружинников, службы и клети для добра. Тут же в избе жил тиун, который следил, как юрьевцы несут княжью службу.