Иван-Дурак
Шрифт:
— Старик, это проблемы Верочки, и не стоит во все это вмешиваться. Эти-то две бабы все равно помирятся, потому как они, похоже, жить друг без друга не могут, а тебя сделают виноватым! Не получится ничего путного, если ты вмешаешься!
А Иван-дурак, он же царевич, вещал:
— Ты обязан спасти девушку, которую ты любишь! Не ночевать же ей на улице, в самом деле! Куда она пойдет? Она же такая беспомощная! Такая беззащитная! Ты же себе никогда не простишь, если ей не поможешь!
— Идиот! — возражал Иван-прагматик, — она же сейчас как сядет тебе на шею, так и не слезет, да еще и мамку свою подсадит, а у тебя уже родители на шее, дочка, зачем тебе еще одна обуза? Ты вспомни, старина, как ты жил беззаботно! Каждый уик-энд
— Я порядочный человек! — кричал Иван-дурак, — я не могу оставить женщину в беде!
— Ну, как знаешь, только ты потом пожалеешь. Стопудово пожалеешь.
— Ну и пусть!
— Мое дело предупредить, я умываю руки. Ну и дурак же ты, старик!
— Верочка, — проворковал Иван вслух, — успокойся, не плачь, девочка моя, не плачь. Пойди, умойся, выпей водички, а вечером я за тобой приеду. Все будет хорошо.
Иван предложил Верочке пока пожить у него. Она с радостью согласилась. А поскольку девушка сбежала от грозной родительницы, в чем была, то пришлось купить ей зубную щетку, ну и несколько комплектов одежды и обуви — нужно же ей было в чем-то ходить? Иван был человеком щедрым, но как-то слишком дорого обходилась ему Верочка. Если так дальше пойдет, то ему либо нужно будет, как минимум, вдвое больше зарабатывать, либо отказаться от своих наполеоновских планов по улучшению своих жилищных условий. Вон, жена его бывшая, Ольга, вместе с Лесей еще полгода назад переехала в новую стометровую квартиру с евроремонтом, причем большую часть денег на эту покупку она заработала сама — Ольга постоянно расширяла свой бизнес. У нее был явный предпринимательский талант. А он сам? Он столько денег тратил на женщин и развлечения, что за те два года, что он жил холостяком, только и успел — поменять машину. Приобрел шедевр баварских производителей. Автомобиль, который, как казалось Ивану, добавлял ему сексуальной привлекательности. Девочкам Иван, действительно, больше нравился с машиной, чем без нее. И, вообще, по наблюдениям Ивана, кошелек для женщин является самым сексуальным органом в мужчине, так что придется больше зарабатывать, раз уж расходы так сильно возросли. Мыслишки на счет того, как именно можно подзаработать, у Ивана имелись. Надо только найти время и силы, чтобы приняться за их воплощение…
Первая неделя совместной жизни с Верочкой прошла в эйфории: какое это счастье — каждый день заниматься любовью, засыпать и просыпаться в одной постели, ни от кого не скрываться! А какие завтраки готовила Верочка! А какие ужины! А как чисто теперь стало в квартире! А отглаженные рубашки! Ах, какая она чудесная, эта Верочка!
В середине второй недели Иван понял, что Верочка занимает слишком много места в его бытии — на работу времени практически не оставалось: днем она слишком часто звонила по каким-то пустякам, а по вечерам ждала, что он заберет ее из музея в 18.00. А у него на службе в это время только и начиналось самое интересное: неформальные встречи и переговоры, от которых часто и зависел успех бизнеса. Иван и так в последние месяцы, что он пребывал в любовной горячке, дела несколько позабросил. Шеф, то есть бывший тесть Михаил Львович, был им в высшей степени не доволен. Один раз даже пригрозил понизить в должности. А в другой раз, театрально вздохнув, разочарованным тоном протянул: «Хотел вот тебя в компаньоны взять, но если так дальше пойдет, может, и уволить придется. Не радуешь ты меня в последнее время, не радуешь. Ты пойми, сынок, бабы приходят и уходят, а дело остается. Дело — для мужика главное. Так что давай, берись за ум».
Когда Иван отказал Верочке забрать ее с работы, сославшись на неотложные дела, она сказала покорно, что ничего страшного — она доберется сама. Вернулся в тот день он поздно — производственная пьянка несколько затянулась. Верочка сидела на кухне над остывшим ужином, в нарядном платье, с красными от слез глазами.
— Где ты был? Почему ты так поздно? — вопрошала она. — Я волновалась, мне было так одиноко без тебя в этой чужой квартире. У меня нет дома! Мне некуда пойти, а ты пропадаешь по ночам!
— Верочка, я работаю, — начал оправдываться Иван, — чтобы покупать тебе красивые платьишки и вкусную рыбку, которую ты так любишь, нужны денежки. А денежки на дорожке не валяются. Чтобы они появились в моем кошелечке, нужно их зарабатывать.
— Не нужны мне никакие платьишки! — дула губки Верочка, — и рыбка не нужна! Мне ты нужен! Я хочу, чтобы ты был рядом!
— Извини, малыш, но так не получится. Всегда рядом я быть не могу, потому что мне нужны денежки и новые дорогие костюмчики. А еще я хочу новую большую квартирку, в которой нам с тобой будет намного уютнее, чем в этой. Кстати, завтра вечером у меня снова важная встреча, и я приду домой поздно.
— А я могу пойти с тобой на эту встречу? — робко поинтересовалась Верочка.
— Нет. — Отрезал Иван.
— А что же мне делать весь вечер?
— Ты же поэтесса, вот и занимайся творчеством. Книжку можно почитать, вон тут целая библиотека. С подружкой можно погулять. Неужели тебе нечем заняться? На мне ведь свет клином не сошелся.
— Сошелся! — ответила Верочка, глядя Ивану в глаза с неподдельным обожанием, — когда нет тебя, будто бы нет и меня! Я не могу без тебя!
Ивану бы испугаться такого заявления, а он, дурак, обрадовался, подхватил свою очкастенькую малышку на руки и закружил. Докружил до спальни, где и продемонстрировал ей всю глубину своей признательности за такую безмерную любовь…
А утром протянул Верочке несколько красивых, хрустящих купюр. Это чтобы она не скучала вечером без него. Чтобы не тосковала сильно без своего обожаемого мужчины. Чтобы заняла себя покупками. Глаза ее замерцали алчно. Она их поспешно опустила и сказала тихо:
— Ну что ты, не надо. Ни к чему это. Я уж так, на кухне: ужин для тебя приготовлю, приберусь, рубашки твои постираю да поглажу.
— Девочка моя, нужно же иногда и баловать себя! Бери деньги, бери.
— Ну, раз ты настаиваешь, — купюры исчезли в Верочкиной сумочке. — Какой ты у меня щедрый! — она чмокнула Ивана в щеку, выпорхнула из машины и легко побежала в свой музей.
Через неделю Иван снова застал Верочку заплаканной на кухне за накрытым к ужину столом. На сей раз он задержался всего часа на два, и слезы эти были ему непонятны и неприятны.
— Что опять случилось? — спросил он, с трудом сдерживая раздражение.
— Мама…, — ответила Верочка, всхлипывая.
— А что у нас с мамой?
— Она звонила мне. Снова наговорила гадостей. Требует, чтобы я вернулась. Ей уход нужен.
— И что ты?
— А я не знаю! Я с тобой жить хочу, но как я маму могу бросить? Она же пропадет без меня!
— Но твоя мама взрослая женщина. Сколько ей лет?
— Сорок четыре.
— Да она же молодая совсем. Неужели она сама о себе позаботиться не может? Пойми, девочка, это родители обычно заботятся о детях, а не наоборот. Это уж только когда родители совсем старыми и немощными становятся. Но здесь ведь не тот случай. А дети… Дети вырастают и улетают из родного гнезда и вьют свое. Это закон жизни.
— Мама, она же у меня, как ребенок. Я должна ее хотя бы навестить. Можно я сейчас поеду?
— Хорошо, я тебя отвезу. — Согласился Иван нехотя.
Верочка уехала и пропала. Она не вернулась ни на следующий вечер, ни через день. Иван тосковал в холодной постели. Только сейчас он понял, что привык к Верочке, что ему без нее плохо. Она звонила днем и докладывала, что маме все еще плохо, и вернуться она пока не может. К вечеру третьего дня разлуки Иван не выдержал и поехал встречать Верочку к музею. Она радостно бросилась к нему на шею, а ехать к нему смущенно, но твердо отказалась: