Иван Калита
Шрифт:
Но вот хан вытер лоснящиеся руки о полы халата, сказал:
– Смело ты мне ответил, князь Иван, когда дары подносил. А знаешь ли, что я делаю с ослушниками?
– Узбек сжал кулаки, оскалился.
– Князя Михаила в колодках водили на потеху, и он сам себе смерть просил. А с другими?
– Он долго и зло смеялся, потом, резко оборвав смех, сказал: - Дерзко молвил, князь, об этом нойоны и темники говорили. А знаешь, что они ещё советовали?
– Узбек не мигая смотрел в глаза Ивану Даниловичу.
В памяти Калиты всплыла картина, виданная давным-давно. Мальчишкой на лугу ему довелось подглядеть, как змея взглядом притягивала к себе лягушку. Поднявшись и слегка покачиваясь, она уставилась на свою жертву, а та, жалобно квакая, сама прыгала прямо ей в пасть.
Вот так и хан по-змеиному смотрел на него, Калиту.
Тогда, мальчишкой, Ивану было не страшно. Когда лягушка была уже рядом со змеёй, он вышел из-за куста и убил змею. Сейчас же под этим пронизывающим взглядом его пробирает дрожь. А Узбек уже говорит:
– Темники и нойоны советовали послать тебя пастухом в наши табуны.
– На то воля твоя, осударь, - выдержал Калита взгляд Узбека.
– Как велишь!
– Дзе, дзе!
– Бледные с синевой веки на минуту прикрыли глаза.
– А Кутлуг-Темир за тебя просил. А знаешь ли ты, князь Иван, что воины мои готовы к походу?
– Слышал, осударь. Но дозволь, коль раз за слово смелое миловал, ещё раз сказать. Чем тебе князья русские не угодили? За вину Александра Русь не в ответе. Вели, мы сами тверичей накажем!
– Хитёр ты, князь Иван. А может, и ярлык на великое княжение Москве передать?
– Узбек весело рассмеялся.
Калита тоже улыбнулся:
– А то, осударь, всё в твоей милости. Коли дашь, будем служить верой и правдой…
– Служить, князь Иван, и баскаков наших жечь?
– На Москве, осударь, такого не было. И коли будет на то воля твоя, я сам, без баскаков, выход твой собирать буду и тебе, осударь, в целости доставлять. А коли разоришь ты Русь, осударь, угонишь мастеровых людей, скот переведёшь, обнищает наша земля, чем выход тебе платить будем?
– Дзе, дзе!
– Хан провёл ладонью по лицу, взгляд стал задумчивый.
Калита напряжённо, подавшись вперёд, ждал ответа.
– Хитрый ты, князь Иван.
– Узбек налил себе кумыса, сделал несколько глотков.
– Но ты мне нравишься. А теперь слушай мою волю. С тобой, князь Иван, пойдут на Тверь пятьдесят тысяч моих багатуров, и твоя дружина будет с ними. Разори Тверь, тверичей накажи, а Александра пусть мои багатуры ко мне на аркане приведут. Ярлык же на великое княжение Москве даю.
– Узбек вновь приложился к кумысу.
Калита наклонил голову:
– Твоя воля, осударь, священна.
– Дзе, дзе!
– одобрил его слова Узбек.
Возвратился Иван Данилович довольный.
Верилось и не верилось, что теперь будет стоять Москва. Обойдёт, не тронет её орда.
В караван-сарае князя с нетерпением дожидались боярин и дворский. Калита поведал о разговоре с ханом.
– Милостив ты, Господи, к нам, - обрадовался дворский.
– Скоро царь изменился!
Добрынский удивился:
– Я и сам о том мыслю.
– Князь Иван Данилович, - вспомнил дворский, - совсем запамятовал, вечор говел я у отца Давыда, так он велел сказать, что слух есть, хулагуидский хан Абу-Саид зашевелился, гонец у Узбека был.
– Вот оно что! Вон откуда у царя быстрый поворот!
– промолвил Добрынский.
А Калита только усмехнулся. Откуда им было знать о его разговоре с Кутлуг-Темиром…
Глава 2
Орда идёт на Тверь, тумен за туменом, волнами. Ржут кони, перекликаются воины. Далеко впереди войска рыскают дозорные. А позади скрипят колеса арб, ревёт и мычит многочисленное стадо. Высоко, застилая солнце, поднимается седая пыль.
Пересекли Дикое поле, впереди лежит рязанская земля. Русская дружина идёт стороной, на левом крыле орды. Тускло отливают шеломы воинов, глядят в небо копья. Впереди дружины, под червлёным стягом едет Калита. Лицо у него сумрачное, из-под нахмуренных бровей поблескивают глаза.
Да и как не быть ему пасмурным? Сам врагов ведёт на Русь. Хотя оно и не так. На одну Тверь идёт орда, но ведь тверская земля тоже русская земля. Что скажет народ? Людская молва зла. И пойдёт гулять из уст в уста: «Калита заодно с ордынцами! Калита зорит Русь!»
– Александр Иванович, - обратился он к воеводе.
– Отбери трёх гонцов, пусть скачет один к князю рязанскому, скажет два слова: «Татары идут», да коли дорогой сёла да деревни встретятся, смердам чтоб эти слова говорил; другой к суздальскому князю, передаст ему, чтоб шёл с дружиной навстречу, мечом тверичей устрашать будем; а третий в Тверь поскачет, к князю Александру. Пусть передаст, что орда на Тверь идёт.
Воевода недоумённо поднял брови:
– К недругу-то?
Калита прищурился:
– А ты, Александр Иванович, поразмысли. Силе Александру не противостоять, и убежит он из Твери без воинства. А такой он Москве не страшен. Но брату своему Константину, коего мы тверским князем поставим, всегда грозить будет. И тот Константин, опасаясь Александровых козней, противу Москвы не будет иметь гордыни… А ещё подумай, что на Руси обо мне скажут: он-де и ворога свово упреждал…
Воевода согласно кивнул, а Калита молвил дальше: