Иван Калита
Шрифт:
– Московские князья давно Тверь хотят подмять, а ныне для них самый раз!
– просипел старик.
Первая волна ордынцев с гиканьем подскакала к стенам. У самого рва осадили коней. Рой стрел просвистел в воздухе.
– Берегись!
– закричал меньший Борисович.
Странно ойкнув, упал, обливаясь кровью, дед. Длинная татарская стрела насквозь пронзила ему грудь.
– Ну, брат, - повернулся к старшему Борисовичу меньший, - теперь поспешим на боярский двор за доспехами. Время ныне не ждёт.
–
– Иди бери!
– И то правда! Надоумило князя!
На стены всходили дружинники, пешая рать. Бабы разводили костры, в огромных чанах кипятили воду, смолу, готовые по первому знаку подавать варево на стены, чтобы лить на головы осаждавших. Мальчишки отовсюду тащили камни, хворост для костров. На сторожевой башне развевался синий плащ князя.
Подскакал боярин Колыванов, принявший команду над большим полком, взбежал на башню. Чтоб не слышали другие, шепнул князю Александру:
– Княгиню Настасию с детьми и архимандрита Алексия отправил через Северные ворота, там ещё дорогу не перекрыли.
Крик ордынцев уже доносился с посада. Спешившись, орда полезла на приступ.
Александр спустился с башни, пошёл по стене.
– Постоим за Тверь!
Лучники пускали в осаждавших стрелы. Пешая рать и мужики кидали вниз камни, лили на головы татарам смолу, кипяток. Ордынцы отхлынули.
Стоявший рядом с братьями Борисовичами долговязый Кузька плаксиво протянул:
– Не выдюжим.
– Не каркай!
– оборвал его меньший Борисович.
Захлебнувшись в первом приступе, ордынцы отошли, расположились лагерем за городом. На конях вынеслись десятка два ордынцев, размахивая факелами, рассыпались по посаду. Ярко запылали подожжённые избы. Ветер подгонял пламя, перебрасывая огонь с избы на избу. Тверичам стало жарко.
На все лады завыли, запричитали бабы.
– Ах ты, батюшки, - всплеснула руками круглолицая молодка, - сожгут нехристи город!
– Новый отстроим, не тужи, баба!
– успокоил меньший Борисович.
– Надобно только самим в полон не даться…
К стенам снова подкатились ордынцы.
Князь Александр повернулся к Колыванову:
– Гляди, Митрий, что ордынцы замыслили. Решили не давать нам передышки. Сейчас один тумен ведёт осаду, другие отдыхают, потом другой будет биться, тот отдыхать - и так покуда нас не сломят…
– То их любимая повадка… А московская и суждальская рать с запада стали.
– Ничего, там наш засадный полк.
– Александр поправил шлем.
– Ты, Митрий, иди туда.
Над головами роем пролетели просмолённые стрелы с горящей паклей. Они падали на соломенные и тесовые крыши.
Повернувшись к стоящим на стене бабам и мужикам, князь крикнул, указывая на занявшийся в крепости пожар:
– Туши избы и терема, сбивай пламя!
Мужики и бабы бросились растаскивать горящие брёвна. Ордынцы, пользуясь пожаром, снова полезли на стены. Прямо на меньшего Борисовича по лестнице лез ордынец. На голове у него медный шлем, в руках зажата сабля.
За ордынцем лезут другие. Их много.
– Держись, брат!
– слышит Борисович голос старшего брата.
Они вдвоём с силой отталкивают лестницу, и ордынцы кубарем катятся вниз.
– А-а, что!
– торжествуют Борисовичи.
– Попомните Русь!
Орда снова отошла.
Вечерело. Солнце лениво катилось к горизонту. Кончался первый тревожный день.
К Александру подошёл Колыванов:
– Дозволь, князь, большому полку ударить на татар?
Александр внимательно оглядел посад, поросшее кустарником отдалённое поле. Там уже раскинулись татарские походные шатры. Шатры князей московского и суздальского виднелись далеко в стороне.
Татарские воины на своих низкорослых крепких коньках скакали у самых стен, разъезжали в одиночку и отрядами по догорающему посаду.
– Давай, боярин, да только глядите, татары искусны заманывать. Коли побегут, недалече преследуйте.
Колыванов бегом бросился к воротам. Отрок подал коня. Боярин вступил в стремя, повернулся к дружине. С напряжёнными лицами воины ждут сигнала. Колыванов беглым взглядом окинул ряды, сказал с хрипотцой:
– Ударим же по ворогу, дружина!
Качнулись копья, упали на изготовку. По знаку боярина со скрипом распахнулись створы ворот, заиграли боевые трубы, и сотня за сотней вынесся большой полк, ударил на неприятеля.
Пригнувшись к гриве, Колыванов глазами искал жертву. Навстречу, подняв саблю, скакал ордынец. Боярин только и заметил, что на недруге железная кольчуга поверх одежды да шелом. Ордынец что-то кричит. Вот он уже рядом. Колыванов увернулся и, тут же приподнявшись на стременах, взмахнул мечом. От удара лопнула кольчуга, и ордынец мешком сполз с седла.
А вокруг кипит сеча.
Не ждали ордынцы вылазки, смешались, А тверские удальцы уже подмяли передовые отряды врага. Дрогнули ордынцы, побежали. Радостно закричали на стенах. С высоты видно, как впереди скачет на резвом коне боярин Колыванов, за ним дружинники. Они настигают, рубят ордынцев.
Но вдруг, на стенах это заметили первыми, от леса, где стояли шатры московского и суздальского князей, на большой тверской полк, раскинувшись крылом, рысью двинулась конная русская рать.
Боярин Колыванов тоже заметил угрозу. Видно было, как он осадил коня. Полк смешался, повернул в крепость. Едва последняя сотня внеслась в город и запахнулись кованые ворота, как подскакали полки московского и суздальского князей. Их встретили бранью, градом камней и стрел. Теряя убитых и раненых, они откатились от стены.