Из двух зол
Шрифт:
– А если Джаред, как и в прошлый раз, будет действовать не сам, а пришлёт наёмников?
– Задержим их. И через них выйдем на заказчика.
Что ж план был понятен. Мышеловка взведена. Осталось положить кусочек сыра и дожидаться, когда в неё сунется мышь. И роль Варвары в этом спектакле предельно проста – как раз и стать этим лакомым кусочком.
Варя вышла из кабинета Вилария и направилась в парк. После напряжённого разговора хотелось глотнуть свежего воздуха. На душе было нехорошо, беспокойно. И больше тревожило даже не то, что предстоящее приключение может быть опасным – изводила мысль, что Варя будет участницей охоты на человека. Звучит
С одной стороны, поймать и обезвредить преступника, который совершил уже не одно покушение, задача благородная, но, с другой – где неопровержимые доказательства, что именно Джаред замешен в нападении и отравлениях? Ведь почему-то Юнивеция помогла ему сбежать. Вдруг причина в том, что девушка была уверена в его невиновности? Что ещё могло толкнуть её на такой странный поступок, ведь, как выяснила Неизуральдина, родственниками они не были? Хотя… Мысль, которая уже однажды мельком посещала сознание, вновь вспыхнула в голове. Что если Юнивеция – это дочь Джареда и Рамнезы? Это бы объясняло, почему королева чувствует перед ней вину. Не понятно, конечно, как девочка оказалась в итоге совсем в другой семье. Но ведь Рамнеза и Люсинда были подругами. Между ними могла быть какая-то тайная договорённость. Возможно, Юнивеция узнала, о том, кто её настоящий отец только на оглашении завещания. После чего в порыве чувств подкупила охрану, чтобы Джаред смог сбежать. Не такое уж и безумное предположение. Но если всё это так, почему отец, оказавшись на свободе, посылает дочери такие странные записки? Почему угрожает той, кто ему помог?
– Юнивеция, – раздался над ухом голос Адриана.
Варя вздрогнула. Роящиеся в голове мысли поглотили всё её внимание, и она не заметила, как к ней подошёл принц.
– По поводу завтрашней поездки… Что бы там не говорил отец, всё же вы в праве отказаться.
– Выбор-то у меня невелик. Из двух зол, – усмехнулась Варя. – Ваш отец не двусмысленно намекнул: откажусь – окажусь в тюрьме.
– Не окажетесь…
– Да, в общем-то, не в этом дело, – перебила Варя. Больше всего её сейчас волновал вопрос, действительно ли виновен тот, на кого расставлена ловушка. – Вы говорили, что есть улики, подтверждающие, что в отравлении королевы замешен Джаред. Это так?
– Так. Есть свидетели, которые опознали его. Он был в то роковое утро в пансионате. Смог пробраться под видом санитара.
То есть Джаред не только угрожал Юнивеции, которая возможно приходится ему дочерью, а ещё и попытался отравить её мать. Сомнения развеялись. Такого человека нужно остановить любой ценой.
– Я согласна.
– Спасибо, – искренне произнёс Адриан.
Чувствовалось, что принцу очень хочется воздать по заслугам тому, кто виновен в отравлении матери.
– И ещё. Что бы там не говорил отец… в общем, вам не нужно будет одной гулять ночью по усадьбе. Буду сопровождать вас.
– А не боитесь, что спугнёте Джареда?
– По крайней мере, в прошлый раз моё присутствие не смутило его головорезов.
– Если при мне будет шпага, сопровождающий мне не понадобится, – небрежно бросила Варя.
Это, конечно, была бравада. Рядом с Адрианом Варвара чувствовала бы себя в сто раз спокойнее и увереннее. Что бы там она про принца не думала, какие бы не замечала недостатки, одного у него не отнять – надёжный.
Джаред сидел на полу, прислонившись спиной к стене, в маленьком заброшенном деревянном домишке в лесу. Когда-то это было убежище для охотников на лис, но теперь избушка пустовала. Джаред перебрался сюда пару дней назад. Оставаться в городе, пусть даже в парике и гриме, было опасно. Шпионы Вилария рыскали повсюду, подбирались всё ближе и ближе.
Солнце клонилось к закату. Его косые лучи, пробивавшиеся сквозь мутное оконце, падали на пол, освещая листок картона. Это была схема загородной усадьбы Вилария. Один верный человек раздобыл. Хотя насколько он верный, ещё вопрос. В последнее время Джаред стал сомневаться, на кого из своих людей можно положиться, а от кого лучше держаться подальше. К примеру, тот охранник, что сообщил о готовящейся поездке Юнивеции в усадьбу, не является ли он двойным агентом? Почему девочка так ни разу и не передала с ним ответ на записки? Видимо, чувствует, что парень ненадёжен. Конечно, Джаред и сам бы никогда не воспользовался помощью случайных людей, если бы мог лично повидаться с Юнивецией. Но как это сделать? Её постоянно окружает охрана.
Однако его умная девочка всё-таки смогла что-то придумать. Джаред долго ждал от неё сигнала – и вот он, наконец. Да, именно так, как сигнал, Джаред воспринял информацию о её поездке в усадьбу. Юнивеция будет ждать там встречи. Территория загородной резиденции огромна и неухожена – вполне найдётся местечко, где можно будет повидаться.
Конечно, существовала опасность, что это подстава. Возможно, там, в усадьбе, Джареду готовят ловушку. Но ради встречи с Юнивецией он готов рискнуть. Ради того, чтобы увидеть свою девочку, он готов и не на такое.
Когда тебе под пятьдесят, ты одинок, оклеветан, брошен в тюрьму, и жизнь твоя казалось бы уже закончена, вдруг узнать, что у тебя есть дочь. Да ещё какая дочь! Смелая, отчаянная, преданная. Слёзы навернулись на глаза, когда Джаред вспомнил их последнюю встречу. Он не успел сказать своей девочке много важных слов. Не успел сказать, как сильно любит. Но этот её взгляд. Она всё понимала и так.
Юнивеция всегда была смышлёной малышкой. Джаред знал её с восьми лет, когда она стала ученицей колледжа, где он работал. Может это самообман, но теперь Джареду казалось, что он всю жизнь ощущал по отношению к ней отцовские чувства.
Как-то воспитанники организовали концерт для родителей и педагогов. Приглашены были и члены попечительского совета. Юнивеция не была звездой этого шоу. Участвовала только в общих номерах и пела в хоре. Но всё внимание Джареда было сконцентрировано на ней. Старание малышки трогало до слёз. Конечно, ей хотелось угодить не ему, а тому человеку, которого на тот момент считала отцом. Тогда Лукреций находил в себе силы, хоть иногда показываться в колледже. Это потом Юнивеция превратилась почти в сироту.