Из глубин
Шрифт:
Он всхлипнул, размазав по грязному лицу выступившие слезы.
– Откуда ты его знаешь? – не отставал Стас.
– Дяденьку Колдуна? – странный человечек, стоявший в панцире неизвестного существа, снова заулыбался. Наверное, у всех сумасшедших переменчивое и непредсказуемое настроение, вне зависимости от того, мертвые они или живые. – О, Тютя знает! Тютя видел. Тютя говорил…
– С Ильей?
– С Колдуном.
– Где? – наседал Стас. – Когда?
– В Ростове. Когда пришла последняя кара.
В каком Ростове? Стас не
– Какая кара?
– Большая саранча. Саранча-муранча.
– Кто-кто? – не понял Стас.
– Му-ран-ча, – по слогам повторил Тютя. – Так ее называли глупые, которые стали мертвыми. Вот смотри, дяденька. – Тютя пихнул ногой дохлое скукоженное насекомое, на котором сидел. – У меня есть одна такая. Поднимайся, милая, давай-давай, вставай!
Насекомое оказалось вовсе не дохлым. Или дохлым, но при этом достаточно подвижным. Призрак, что ли? В конце концов, если бывают призраки людей, почему бы не появиться призракам мутантов?
Тварь приподнялась, зашуршала. Шевельнулись хитиновые надкрылки. Словно толчковые домкраты «крота», выдвинулись мощные задние лапы, покрытые бугристыми наростами. Лапы начали быстро и сильно елозить по жесткому пупырчатому хитину.
– Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… – над мертвой водой разнеслось звонкое и такое же мертвое стрекотание, лишенное каких бы то ни было эмоций.
Мутант расправил длинные узкие крылья. А в следующую секунду саранча, или как ее там… муранча – взлетела. Просто оттолкнулась от плавучего панциря-«лодки», на миг зависла над водой…
Стасу показалось, что она вот-вот упадет. Но нет, не упала.
«Рух-рух!» – крылья, как лопасти пропеллера, ударили по воздуху. И – «рух-рух-рух-рух!» – забили чаще, быстрее, разрубая темноту.
– Твою ж мать! – выдохнул Михеич.
Взвизгнула Таня.
Лучики фонарного света не успели за тварью: она взлетела в темноту, к нависающим над водой сводам. Зацепилась где-то там, среди расщелин и сталактических сосулек.
– Чири-хи-чири-хи… Чири-хи-чири-хи… – теперь звук шел сверху. Казалось, мутант висит над самой головой. И чего от него теперь ждать – неизвестно.
Как, впрочем, и от Тюти-«Харона».
Стас вдруг с удивлением обнаружил, что Тютя залез на «крота». Взлетевшая тварь отвлекла внимание лишь на пару мгновений, а «лодочник» – вот он, стоит на выступе титанового крыла субтеррины. Когда только успел? Словно тоже перелетел, как эта… муранча. Так умеют только призраки и очень быстрые сталкеры.
– Куда?! – Михеич направил автомат в грудь Тюте.
Тот лишь улыбнулся в ответ. Своей кроткой, доброй, немного печальной улыбочкой душевнобольного.
– В Тютю уже стреляли. Тюте не больно.
И разве это не правда? Стас покосился на Михеича.
– Назад, говорю!
– Тютю не надо бояться, – увещевал «лодочник», пробираясь к ним. – Тютю надо слушать. Тютя поможет. Тютя спасет. Тютя ищет Колдуна. Колдун был здесь.
– Не вернется, – отрезал Стас.
– Вернется, – стоял на своем сумасшедший. – Тютя подождет, сколько нужно. Тютя поплывет с вами.
– Еще чего! – голос Михеича дрогнул. – Ну-ка проваливай ко всем четям!
– Тютя к чертям не хочет. Они плохие, злые.
– И тварь свою забирай!
– Это не тварь, это кара! За неправедную жизнь и недостойные деяния! Саранча, сошедшая с небес на землю и еще ниже. Муранча, сожравшая грешников и не нашедшая праведников.
– Тварь – она тварь и есть, – просипел Михеич. – Тварей стрелять надо.
– Тю на тя, дедушка! – Тютя противненько захихикал. – Всех не расстреляешь. Каждая тварь послана на каждый человеческий грех. Сколько грехов понаделали люди, столько тварей и пришло им на погибель. На всех патронов не хватит. Ото всех не спасешься и не отобьешься. Тютя знает! Слушайте Тютю!
– Стоять! Еще шаг – и шмальну!
Стас уже не верил Михеичу. Если б хотел – шмальнул бы раньше. Тютя, наверное, тоже не верил. Или просто не слышал уже никого, кроме себя.
– Но это еще не самая страшная кара, – продолжал он. – Хищные твари, насылаемые на род людской, – это всего лишь хищные твари. Есть вещи пострашнее. Возьмите Тютю с собой. Тютя защитит. Тютя вразумит. Всех вас.
– Ага, еще одного психа на борту нам только и не хватало, – процедил Михеич.
«Еще одного, потому что первый – я», – отстраненно подумал Стас. Но сейчас он был полностью согласен с Михеичем: Тютю внутрь впускать нельзя. Пока «лодочник» находился под черной коростой в виде застывшего айсберга, он опасности не представлял. Сейчас же… Сейчас Стас явственно ощутил исходящую от него угрозу. Такую мягкую, ласковую и неотвратимую.
Тютя улыбался и шел к люку. Прямо на автоматы.
Михеич не стрелял. Парализованная, онемевшая Таня – тоже. И Стас прекрасно понимал, почему. По той же причине, по которой не стреляет и он сам. Страшно.
Ну не мог обычный человек находиться здесь, среди плавучего могильника, без изолирующего противогаза. И тем более вообще – без противогаза. А если он все же находится здесь без защиты – значит, он не обычный. И не человек вовсе. А если начнешь в него стрелять, то окончательно в этом убедишься. Вот поэтому-то и страшно.
– Пустите Тютю в ковчежец. Дяденька. Дедушка. Тетенька. Пустите, – канючил «лодочник».
Стас и Михеич отступали к люку. Таня уже почти добралась до него.
– Пу-у-усти-и-ите-е-е! – Тютя, как капризный ребенок, забарабанил по титановой обшивке.
Бум! Бум! Бум!
Колдуна вызывает, что ли?
Однако шаманский бубен не откликался.
Бум! Бум! Бум!
А удары становились все сильнее. Стас увидел, как под маленькими хиленькими кулачками дребезжит и прогибается титан. Субтеррина дергалась и покачивалась. Это было невозможно, но так было!