Из книг мудрецов. Проза Древнего Китая
Шрифт:
— То, что вы вернулись, заслуживает всяческого поощрения,— сказал при встрече ван.— Если же вы заслуживаете поощрения, то к чему вам подвергать себя смерти?
— Если того, кто отступает без приказа, не считать преступником,— сказал Цзынан,— то в будущие времена все ваши подданные, беря с меня же пример, станут отступать под любым предлогом и царство Цзинь в конце концов придет в полный упадок в Поднебесной
С этими словами он лег на свой меч и закололся
— Что ж, надо подумать о верности других военачальников,— сказал ван и велел
***
Глава школы моистов, по имени Мэн Шэн, водил дружбу с правителем города Янчэн в царстве Чу Тот поручил Мэн Шэну управление своей областью и, в подтверждение этого сломав яшмовое кольцо, отдал ему половину, оговорив при этом такое условие:
— Если тебе когда-нибудь предъявят вторую половину кольца и края его совпадут, ты должен будешь послушаться этого человека во всем.
Когда чуский ван умер, правители областей решили напасть на царство У. Войска собрали как раз в том месте, где происходили похороны. Янчэнский правитель также был среди них. Чусцы обвинили его в некоем преступлении, он бежал, чусцы захватили его область.
— Мне дали в управление область,— рассудил Мэн Шэн,— и передать ее я имею право лишь тому, кто предъявит полномочия. Полномочия мне не предъявлены, но и сил оказать сопротивление у меня нет Остается лишь принять смерть.
— Если бы от вашей смерти был хоть какой-нибудь прок для янчэнского правителя,— стал уговаривать его один из младших моистов, по имени Сюй Жо,— в ней был бы смысл. Однако пользы не будет никакой, зато школа моистов потерпит ущерб, потеряв вас, как можно помышлять о смерти!
— Нет! — ответил Мэн Шэн.— По отношению к янчэнскому правителю я или учитель, или друг, или, по крайней мере, подданный. Если я не умру—к моистам впредь перестанут обращаться в поисках суровых наставников, мудрых друзей или верных подданных. Если же я умру — все увидят, как монеты относятся к своему долгу, и дело наше от этого только выиграет. А дела школы я передам сунскому главе моистов Тянь Сян-цзы — он человек мудрый, и мне нечего будет опасаться, что наше дело потерпит ущерб.
— Если вы так решили,— сказал тогда Сюй Жо,— позвольте мне умереть первым, чтобы приготовить вам путь.
Он отступил на шаг и на глазах Мэн Шэна отсек себе голову. Тот, отправив двух других учеников оповестить Тянь Сян-цзы о том, что дела школы переходят к нему, также покончил с собой. Вместе с ним добровольно расстались с жизнью еще 183 ученика.
Двое посланных, побывав у Тянь Сянь-цзы, также решили вернуться в Чу, чтобы принять там смерть вслед за Мэн Шэном. Тянь Сянь-цзы стал было удерживать их, указывая на то, что сам Мэн Шэн сделал его главой школы, однако они не послушали его и, вернувшись обратно, покончили с собой.
***
Цзиньский Вэнь-гун осаждал город Юань. Перед этим он обещал своим воинам, что дело будет сделано за семь дней. Однако прошло семь дней, а Юань так и не пал. Тогда он отдал приказ снять осаду. Некто из военного совета возразил:
— Юань должен скоро пасть. Мы, воинские начальники, просим еще повременить.
— Вера в слова главы государства — великое сокровище,— сказал Вэнь-гун.— Взять какой-то Юань ценой утраты его — это не по мне.
И он отступил. На следующий год Юань был осажден вновь, и Вэнь-гун обещал своим воинам, что вернется, лишь только город будет взят. Когда же юаньцы услышали об этом — они сдались сами.
***
Ханьцы обносили новой стеной свою столицу, определив срок завершения всех работ в пятнадцать дней. Смотрителем был назначен Дуань Цяо. Одна из строительных команд опоздала на два дня, и Дуань Цяо велел начальника этой команды заключить под стражу.
Тогда сын арестованного пришел к начальнику пограничной стражи Цзы Гао.
— Только вы, преждерожденный, можете спасти моего отца от смерти,— сказал он,— Прошу вас взяться за это дело.
Цзы Гао согласился, отправился с визитом к Дуань Цяо и в его сопровождении поднялся на новую стену. Взглянув налево и направо, он восхитился:
— Какая великолепная стена! Поистине—это великий труд. Вы, несомненно, будете за него щедро вознаграждены. Подумать только — ведь никому еще с древности и до наших дней не удавалось проделать такую огромную работу и при этом не предать казни ни одного человека!
В ту же ночь Дуань Цяо повелел освободить арестованного от пут и потихоньку выпустить.
***
У Ци управлял землями к западу от Желтой реки, когда Ван Цо оклеветал его перед вэйским Ухоу, и тот послал людей, чтобы принять у него дела. Оставив свой пост, У Ци доехал до Аньмэня, где сошел с колесницы отдохнуть. Взглянув на свои западные земли, он зарыдал так, что слезы полились потоками.
— Насколько я понимаю,— сказал ему слуга,— для вас расстаться с Поднебесной все равно что расстаться с парой старых сапог. Отчего же вы рыдаете, расставшись всего лишь с западными землями?
— Ты не понял меня,— ответил У Ци, утирая слезы.— Если бы правитель знал, что я за человек, и позво¬лил мне исполнить мои намерения, царство Цинь, возможно, было бы низложено, а к западу от Желтой реки утвердилось бы правление истинного вана. Но правитель слушает речи низкого клеветника и отвергает меня — так что западные земли скоро попадут в руки циньцев, а царство Вэй начнет клониться к упадку.
Затем У Ци покинул Вэй и отправился в Чу, а земли к западу от Желтой реки оказались в конце концов у циньцев. Вэй день ото дня слабело, Цинь день ото дня крепло,— именно это предвидел У Ци и потому плакал.
***
Фу Цзыцзянь управлял областью Даньфу. Он пел и играл на цине, даже не покидая зала совета,— а область Даньфу пребывала в порядке и спокойствии. Сменивший его Ума Ци вставал с последними звездами, а возвращался — с первыми, во все вникал сам, не знал отдыха ни днем ни ночью— и в области Даньфу по-прежнему царили порядок и спокойствие.