Из огня да в полымя: российская политика после СССР
Шрифт:
В самом деле, если та среда, в которой функционирует российский политический режим, в обозримом будущем не претерпит кардинальных перемен, если соотношение сил ключевых акторов и их возможности по извлечению и перераспределению ренты останутся более или менее, что и сейчас, если давление на режим со стороны оппозиции и протестных движений удастся «сбить» до уровня, ненамного превышающего тот, что наблюдался до начала электорального цикла 2011–2012 годов, то не стоит ожидать, что российские правящие группы пойдут на односторонний пересмотр базовых «правил игры», на ревизию институционального «ядра» политического режима. Инерционное развитие событий, предполагающее сохранение нынешних политических институтов России с отдельными, не слишком существенными изменениями, в этом случае выглядит куда более предпочтительным
Однако поддержание неэффективного политического равновесия не может происходить само собой – напротив, оно потребует от российских правящих групп немалых усилий. Речь идет не только об умелом сочетании «кнута» и «пряника», сбалансированность которого оказалась нарушена в преддверии выборов 2011–2012 годов. Властям почти неизбежно придется, с одной стороны, прибегать к «точечным» и строго дозированным репрессиям по отношению к своим радикальным оппонентам и проводить политику «разделяй и властвуй» по отношению к противникам умеренным, а с другой – корректировать формальные и неформальные «правила игры», с тем, чтобы не просто сохранить, но и в какой-то мере укрепить институциональное «ядро» политического режима.
Примерами такого рода могут служить те шаги, которые предпринял Кремль по завершении волны протестов зимы 2011–2012 годов. Жесткий разгон протестных акций (таких, как «Марш миллионов» в Москве или уличные лагеря оппозиционеров в Москве и Санкт-Петербурге) и ужесточение санкций за нарушения правил проведения митингов сопровождались и двумя существенными институциональными изменениями: реформой законодательства о политических партиях и возвратом к практике всеобщих выборов глав исполнительной власти регионов, которые были анонсированы в декабре 2011 года. Однако в обоих случаях пересмотр «правил игры» и отказ от их наиболее антидемократических элементов ставил целью, скорее, закрепить и упрочить статус-кво, пусть и в новом обличий.
Возврат губернаторских выборов отчасти был призван снизить недовольство граждан и локальных элит практикой фактических назначений региональных руководителей, многие из которых не пользовались общественной поддержкой во вверенных им «вотчинах». Но отчасти он также стал реакцией на неспособность ряда назначенных Центром чиновников выполнять главную часть своего неформального контракта с Кремлем – любой ценой доставлять голоса избирателей в ходе федеральных и региональных электоральных кампаний. При этом, по ходу подготовки закона, в документ была внесена норма о «муниципальном» фильтре для выдвижения кандидатов, которая фактически блокировала возможности для выдвижения на выборах кандидатов, не пользующихся поддержкой Кремля, равно как и региональных властей, и оставлявшая возможности для участия в выборах лишь лояльным и не представлявшим никаких угроз для властей представителям «системной» оппозиции.
Аналогично, реформа законодательства о партиях (снижавшая норму численности членов партий с 45 000 до 500 человек) была призвана понизить наиболее одиозные барьеры на пути партийного строительства, которые подталкивали даже часть умеренных и вполне лояльных «попутчиков» режима в ряды «несистемной» оппозиции. Но поскольку все другие элементы регулирования электоральной политики сохранялись неизменными, а механизм регистрации партий оставался разрешительным (на усмотрение властей), то, по большому счету, такая реформа сама по себе не создавала вызовов для Кремля, а при необходимости позволяла ему формировать те или иные коалиции в поддержку статус-кво и лично Путина с участием ЕР и других партий, в том числе вновь созданных.
Как отмечал в этой связи Григорий Голосов, целью подобных политических реформ является «не демократизация, а консолидация авторитарного порядка путем придания ему более эффективной институциональной формы», то есть своего рода работа над ошибками и исправление некоторых эксцессов прежнего этапа строительства авторитаризма в России [239] . В самом деле, и недавняя замена «сверхбольшинства» ЕР в Государственной Думе простым большинством, и создание условий для «управляемой» электоральной конкуренции на региональных и местных выборах, и вероятная замена абсолютного большинства ЕР в региональных законодательных собраниях относительным, и возможное расширение полномочий законодательных собраний (например, согласование с большинством депутатов кандидатур на посты федеральных и региональных министров), и другие шаги такого рода в общем и целом лишь позволят правящей группе кооптировать реальных и потенциальных автономных акторов вместо того, чтобы подавлять их, но, по большому счету, не смогут подорвать ее господство.
239
См.: Голосов Г. Демократия в России: инструкция по сборке. СПб.: БХВ-Петербург, 2012.
Можно ожидать, что курс на «загнивание», предполагающий дальнейшую консолидацию и перегруппировку авторитарного режима, не только не сможет решить никаких проблем нынешнего политического порядка в России, а, скорее всего, лишь обострит их. Вероятно, в этом случае произойдут дальнейшее усугубление проблем принципал-агентских отношений между Центром, региональными и местными органами власти и управления, нарастание коррупции на всех уровнях и перманентные всплески (периодически «разруливаемых») конфликтов групп интересов за передел ренты. «Загнивание» будет означать и резкое увеличение издержек на поддержание политического равновесия (поскольку властям, в том числе, придется увеличить масштабы платы за лояльность соискателям политической и экономической ренты), что никоим образом не повысит эффективность власти и управления.
А что же общество? Спрос на перемены, столь заметно предъявленный властям в ходе волны протестов зимы 2011–2012 годов, может частично быть удовлетворен благодаря отдельным уступкам по мелким вопросам и политике кооптации, частично канализирован в «ниши» относительно успешного решения частных проблем, а частично так и оставаться на уровне латентных проявлений недовольства или явных «бунтов» локального уровня. Иными словами, реакцией значительной части общества на «загнивание», говоря словами Альберта Хиршмана, может стать не активный коллективный и публичный протест, а его противоположность – пассивный индивидуальный уход [240] .
240
См.: Hirschman A. Exit, Voice, and Loyalty: Response to Decline in Firms, Organizations, and States. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1970.
«Уход» может проявляться в различных формах – одной из его разновидностей выступает, например, активно обсуждаемое многими россиянами намерение «свалить» из страны на Запад, но так или иначе он безвреден для властей, поскольку не только не подрывает статус-кво сам по себе, но и увеличивает издержки по его преодолению для участников протестов. А без кумулятивного и относительно длительного по времени давления со стороны общества на режим кардинальных перемен ждать не стоит. И это, в свою очередь, будет означать, что политика «загнивания» может продолжаться до тех пор, пока издержки поддержания статус-кво не окажутся запретительно высокими, либо пока нынешнее поколение российских руководителей попросту не уйдет в мир иной, подобно поколению советских руководителей эпохи «застоя», при жизни которых на саму возможность пересмотра институционального «ядра» в стране было наложено табу.
Хотя сценарий «загнивания» на сегодняшний день следует рассматривать как базовый, его успешной реализации в России препятствуют два важных ограничения. Во-первых, для поддержания политического равновесия российским правящим группам потребуется постоянный по времени и при этом значительный по объему приток ренты, позволяющий поддерживать лояльность всех значимых акторов и общества в целом. Во-вторых, с течением времени эффективность манипуляций властей по отношению к общественному спросу на перемены может упасть даже в сравнении с нынешним не слишком высоким уровнем (как известно, можно долго обманывать немногих или недолго обманывать многих, но нельзя всегда обманывать всех). А значит, попытки обеспечить сохранение статус-кво посредством «загнивания» далеко не обязательно достигнут своих целей.