Из Орловской губернии
Шрифт:
— Что же он наработаютъ? спросилъ я.
— Какъ что?
— Да вдь меньшей, чай, и девяти годковъ нтъ, — какая же она работница?
— На какую работу, другъ, сказала старуха, на какую работу! На эту работу и маленькая, что большая все одно; да и надо съизмалу ребенка пріучать во всякому трудному длу: первое — теб помощникъ; а самое главное — ему наука…
— Сколько надо денегъ за обдъ? спросилъ я, надвая свою сумку и собираясь уходить.
— И, что ты, родимый! отвчала хозяйка.
— Да вдь я лъ бураки, молоко…
— Полно, родимый, оставь…
— Молока у васъ у самихъ нтъ…
— Полно, отставь,
Я подошелъ къ одной двочк и хотлъ дать ей на орхи да на пряники, но старуха накинулась и на внучку и на меня.
— Что ты длаешь, безбожникъ эдакой! ребенка въ соблазнъ вводишь!.. Да и ты дура вздумала, обратилась старуха къ внучк: — съ страннаго человка за свою хлбъ-соль деньги брать? Есть ли у тебя крестъ-то на ше… Есть ли крестъ на ше!…
— Да я, бабушка, и не брала… заговорила испуганная внучка, какъ будто и въ самомъ дд она сдлала величайшее преступленіе. — Это онъ мн хотлъ дать, а все-таки я бы не взяла…
Дти съ матерью пошли овесъ полоть, а я, разспросивъ дорогу, пошелъ на Трубчевскъ.
— Да ты, родной, не найдешь дороги, сказала мн на прощань старуха: — дай-ко я теб покажу дорогу.
Говоря это, она прошла со мною за ворота, прошла улицу, вывела за деревню и указала дорогу.
Я пошелъ полемъ, которое въ разныхъ мстахъ пахали и скородили и мужчины и женщины, и пройдя версты дв или три, вышедъ на большую дорогу.
— Помогай Богъ, сказалъ я, подойдя къ двумъ мужикамъ, лежащимъ подъ ракиткой у большой дороги, и не разглядвъ, чмъ они занимаются. — Что подлываете?
— А вотъ что! — Съ этими словами онъ началъ хлопать своего товарищи по носу картами: они играли въ карты, въ веселую игру — по носкамъ.
— Какъ же вы, братцы, играете въ карты, когда люди пашутъ; всякій часъ дорогъ, а вы вышли въ поле, да въ карты играете?
— Такъ надо!…
— Какъ же надо?
— А вотъ видишь ты, сказалъ другой изъ играющихъ: — мы, братецъ ты мой, на пунктикахъ стоимъ.
— На какихъ пунктикахъ?
— На пунктикахъ: какой чиновникъ продетъ, то ты и должонъ того чиновника везти; для этого три пары на каждомъ пунктик и стоитъ завсегда.
— Да гд же лошади?
— Лошади на пунктик.
— А пунктикъ, гд?
— Въ Острой Лук.
— Вдь Острая Лука отсюда далеко?
— Четыре версты будетъ.
— Ну, какъ чиновникъ продетъ, а васъ на мст нтъ, вдь какъ пожалуй и плохо будетъ.
— Не продетъ никакой чиновникъ!
— Какого лшаго сюда чортъ понесетъ, прибавилъ другой: — намъ вдь это дло не въ первой.
— Ну, братцы, это ваше дло! Прощайте!
— Счастливо!…
Въ Усох я нашелъ П. П. Б — ва, который говорилъ мн, что при немъ когда копали въ лсу колодезь, на глубин, около двухъ аршинъ, нашли осколокъ музыкальнаго инструмента — утки. Врно всмъ случалось слышать, какъ мальчикъ, приложивъ къ губамъ глинянную утку, выигрывалъ незатйливые звуки; но можетъ быть, никому не приходило на мысль, что эти утки видны по всей Россіи, въ остзейскихъ губерніяхъ и, можетъ быть, еще гд нибудь? Никому не захотлось узнать, какъ велико производство этихъ утокъ и какъ давно употребленіе ихъ между народовъ. Я могу только сказать, что ни одна ярмарка, какъ бы велика она не была, не обходится безъ утокъ; а на маленькихъ ярмаркахъ, бывающихъ у церквей, празднующихъ престолъ, этотъ товаръ, еси не главный, то врно изъ главныхъ.
Сабурово [13] ,
— Наша деревня — деревня новая, говорилъ мн сабуровскій крестьянинъ едоръ Васильевичъ Синицынъ:- мы первые сюда сведенцы. Мы съ изстари зовемся Синицыными, а какъ насъ сюда переведи, то и колодезь сталъ зваться Синицынымъ, и верхъ тоже Синицынымъ. А до насъ и колодезь и верхъ никакъ не звался.
— Отъ чего же деревня стала зваться Сабуровымъ? спросилъ я едора Васильевича.
13
Должно замтить, Сабурово было имніе Якушкиныхъ. Изд.
— Этого я не знаю отчего, отвтилъ тотъ, только наша деревня всегда звалась Сабуровымъ.
— Нтъ, должно быть не всегда, Васильичъ! По бумагамъ видно, что у все есть еще и другое прозвище.
— Какъ другое?
— Да такъ другое: по бумагамъ пишется «деревня Сабурово, Судель [14] , колодезь тожъ.» Стало быть, было и другое названіе.
— А можетъ и прозывалась Судель колодезь, — я этого не знаю; только колодезь у насъ былъ не то, что теперь — старики помнятъ — нашъ колодезь тамъ былъ, что за пять верстъ слышно было: да и вы, чай, помните: разв онъ такой былъ! Прудъ то былъ глубокій, преглубокій, а теперь что?.. Подъ деревней теперь скотъ ходитъ: трава ростетъ; въ самое мочливое лто, ногъ не замочишь, а вдь здсь была глубина непомрная: не такъ еще давно ребятишки здсь утонули; коихъ вытащили — откачали; а кои такъ и остались — на погостъ снесли.
14
Судель, т. е. Судославовъ; Ярославовъ — Ярославль. Авт.
— Сперва лса были?
— Лса были! какіе лса?! Тутъ кругомъ были лса, да все дубовые! А теперь лсовъ то почти и нтъ; заведется какая рощица, сейчасъ же не и на срубъ! За избой-то хать, кому надо избу срубить, хать надо и не знать куда!
— Вы откуда сюда были переведены?
— Мы то Синицыны сведены сюда изъ подъ Болхова. Мы сперва были господина Божина; тамъ Божинъ насъ еще сюда и свелъ; а такъ мы достались Арсеньеву — во приданое въ Арсеньеву пошли. А ужъ у Арсеньева вашъ дядюшка васъ купилъ, да еще наведенцевъ изъ подъ Вязьмы пригналъ. Съ тхъ поръ мы и стали какъ податны.
— Поэтому у Божина здсь была земля?
— Наврядъ была, должно быть, не было?
— На какую же землю онъ васъ перевелъ, когда у него здсь своей земли не было?
— Можетъ быть и была какая малость: а то у насъ вся земля здсь отбойная.
— Какъ отбойная?
— Отбойная все равно какъ дубинная, толковалъ едоръ Васильевичъ.
— Да я все таки не поникаю, какая земля отбойная, дубинная?
— Дубинная земля значитъ, кто дубиной землю отобьетъ, земли-то сперва было много: всякъ бери сколько хочешь; а какъ народу то народилось много, земли то и не стали хватать по прежнему, и стали дубьемъ другъ у друга отнимать. Кто отбилъ, того и земля. Нашъ Божинъ и захватилъ себ такъ землю нашу сабуровскую, самарскую: все было кожинско, и вся земля отбойная, дубинная.