Из шпаны – в паханы
Шрифт:
– А я вот об этом думал, – сказал он.
– Ну и?
– Нам нужен такой автомобиль, как у этих ребят, куртка высокого для меня и все документы, которые обнаружатся у этой парочки. Просекаешь мою мысль?
Резо скривил губы в усмешке. Снова оглянулся назад. Чекист уже ступил на крыльцо трактира.
– Я разберусь с этим, – грузин решительно поднялся из-за стола.
– Добро, – согласился Рекрут. – Тогда я возьму на себя второго.
Они вместе двинулись к выходу. Резо держался чуть впереди. Рекрут отставал от подельника на полшага. Чекист остановился на пороге и огляделся. Сфокусировал взгляд на двух идущих в его сторону мужчинах. Рука как бы сама собой легла на торчащую из кобуры рукоятку револьвера.
Резо вроде как попытался обогнуть стоящего у него на проходе человека, но чекист не позволил ему этого сделать. Левая ладонь уперлась жигану в грудь.
– Минутку. Проверка документов, товарищи.
Резо только и ждал этого. Сблизившись с чекистом вплотную, он выхватил свой «наган», приставил холодное дуло к животу визави и хладнокровно выстрелил. Чекист издал звук, отдаленно напоминающий хрюканье, затем сдавленно захрипел и медленно сполз на пол, в последней отчаянной попытке удержать равновесие цепляясь пальцами за куртку Резо. Грузин отшвырнул его от себя ударом ноги под ребра.
Рекрут тут же выскочил из-за спины подельника, вскинул вверх руку и прицельно выстрелил во второго чекист, стоявшего у автомобиля. Вспышка его «нагана» вспорола сиреневые вечерние сумерки. Чекист опрокинулся на спину, держась двумя руками за грудь. Рекрут, на всякий случай продолжая держать раненого под прицелом, устремился вперед.
– Обыщи своего, – бросил он на ходу Резо. – Бери все, что найдешь. И не забудь про куртку.
За считанные секунды жиган оказался рядом с автомобилем. Чекист еще сучил ногами. Кровь точками вырывалась у него из-под пальцев. Но опасности он уже не представлял. Рекрут прекрасно видел, что его жертве оставалось жить совсем недолго. Он убрал «наган» и присел рядом с раненым. Сноровисто пробежался по карманам чекиста. Нашел удостоверение и какую-то бумагу, подписанную товарищем Петерсом. Вникать в смысл написанного прямо сейчас Рекрут не стал. Но предпочел забрать бумагу с собой.
Резо приблизился к подельнику. В левой руке он держал испачканную в крови куртку чекиста, а в правой кобуру с револьвером.
– Брось пока это все назад, – распорядился Рекрут. – И садись за руль. Я займу место рядом.
– Куртка в крови, – счел нужным предупредить Резо.
– И что? Большинство чекистских курток в крови. Кстати, ты никогда не задумывался над тем, почему они предпочитают носить кожу?
– Нет, – грузин растеряно взглянул на собственное одеяние. – А в этом есть какой-то смысл?
– Конечно, – Рекрут распахнул дверцу с пассажирской стороны. – С кожи удобнее всего смывать кровь.
Москва. Ильинский переулок
Как и было условлено, Графин остановился под фонарным столбом напротив уже закрытого хлебного магазина. Никифор появился минутой позже и прямиком двинулся в сторону уркагана. Графин усмехнулся. Он почему-то не сомневался, что старый его подельник пришел загодя, но нарочно таился и не спешил обнаруживать себя. Проверял, явится ли Графин один. Опасался. Такая подстраховка была вполне понятна уркагану.
– Привет!
На Никифоре была черная кожаная куртка и заломленная на самый затылок фуражка. От прежней вальяжной походки не осталось и следа. По-военному подтянут, подбородок высоко вскинут. Словно за ним и не было никогда криминального прошлого. Словно это и не его имя было на языке практически у каждого сотрудника департамента полиции.
– Вот, значит, как, – протянул Графин, игнорируя приветствие бывшего подельника и пристально разглядывая его с ног до головы. – А я думал, ошиблись ребята. Думал, слухи про тебя распускают. Не верил.
– Отчего же не верить? – Никифор пожал плечами. – К твоему сведению, Графин, сейчас многие из бывших уркаганов в ЧК работают. Это, знаешь ли, не возбраняется. Новая власть лояльна к врагам старой власти. Любые грехи отпускает.
– Вона как! Понятно...
Графин заложил руки за спину и неспешно двинулся вдоль тротуара по Ильинскому переулку. Никифор заколебался. Однако решил, что не к лицу чекисту пасовать перед каким-то бандитом. Быстро нагнал Графина и зашагал с ним рядом. Их шаги гулко отдавались эхом в пустынном переулке.
– А совесть перед друзьями не мучает? – спросил Графин после небольшой паузы.
Уркаган уже все решил для себя. Решил еще в тот момент, когда собирался на встречу с Никифором. Если бы речь шла о ком-то другом, на это еще можно было бы закрыть глаза. Но Никифор... Он знал слишком много. И, в первую очередь, слишком много о самом Графине. Рисковать авторитетный уркач не мог. Он считал, что нет ничего важнее, чем надежные тылы.
– Брось, Графин, – Никифор поглядывал за спутником краем глаза. – При чем тут совесть? Я, в отличие от других, веду себя открыто. И не стучу в ЧК за спиной товарищей.
Графин уже опустил левую руку в карман и нащупал пальцами рукоятку своего старенького револьвера. Шедший с правой от него стороны Никифор не мог видеть этого движения. Однако последние слова чекиста заставили Графина остановиться. Он хмуро исподлобья взглянул на собеседника.
– Ты о чем это, Никифор?
– О том! Я хоть теперь и при власти, но считаю своим долгом предупредить тебя. Так сказать, по старой дружбе. С гнильцой кто-то есть среди ближайшего твоего окружения. Всю информацию в ЧК сливает. А потому и ты, и остальные сейчас как под колпаком. Понимаешь, о чем я?
– И кто же этот добрый человечек?
– Этого я сказать не могу, – покачал головой Никифор. – Потому как не знаю. Но, если хочешь, могу для тебя выяснить. Опять же по старой памяти.
Графин призадумался. Работая в ЧК, Никифор мог сослужить ему службу. Но эти игры, опять же таки, были слишком рискованные. Да и врать сейчас мог старый приятель. Набивал себе цену.
Графин осторожно потянул из кармана оружие. Указательный палец привычно лег на курок.
– Хорошо, – с улыбкой произнес уркаган. – Выясни. Узнай, кто эта крыса, и сообщи мне. И не ищи меня, Никифор. Я лучше через некоторое время сам свяжусь с тобой. Так будет надежнее.