Из старых записных книжек (1924-1947)
Шрифт:
* * *
А в Тифлисе когда-то видел очень аппетитную вывеску:
"ТИФГАСТРОНОМ"
* * *
– Товарищи, там пьяный в подъезде лежит!
– Какой там, к черту, пьяный, просто мертвый.
* * *
Грузин продает дачу на берегу реки.
– Ты посмотри, дорогой, какое удобство. Купаться захотел - пожалуйста, - тут дом, тут река. Пожар или что-нибудь - тут дом, тут река. Рыбки половить захотел - тут дом, тут река.
– Да, - говорит покупатель.
– А если наводнение?
– Наводнение?
* * *
Меня упрекали в том, что в сценарии "Детство Кирова" подпольная социал-демократическая организация в Уржуме выглядит слишком простецкой, а методы конспирации ее крайне наивны. А вот что писала Крупская:
"Перечитывая сейчас переписку с Россией, диву даешься наивности тогдашней конспирации. Все эти письма о носовых платках (паспорта), варящемся пиве, теплом мехе (нелегальной литературе), все эти клички городов, начинающихся с той буквы, с которой начиналось название города (Одесса - Осип, Тверь - Терентий, Полтава - Петя, Псков - Паша и так далее), вся эта замена мужских имен женскими, и наоборот, - все сие было до крайности прозрачно, шито белыми нитками. Тогда это не казалось таким наивным"...
* * *
Иринка (5 лет 10 месяцев) жалуется, что видит каждую ночь страшные сны.
– Один раз видела, что мне мама говорит: иди куда хочешь и живи в канаве.
* * *
В Ленинградской области орудовала шайка грабителей под названием "Не мучь дитя".
Дорога. Идет человек. Откуда-то возникает маленький мальчик. Он останавливает прохожего и нежным голосом говорит:
– Дяденька, дай мне твое пальто.
– Ты что? Очумел? Какое пальто?
– Отдай!
– Да иди ты! С ума спятил?
Но мальчик не отстает, он цепляется своими крохотными ручками за рукав путника и продолжает - уже со слезами в голосе - канючить:
– Дяденька-а-а! Отдай пальто!
Прохожий, естественно, теряет терпение, пытается отцепиться от этого странного младенца. А тот уже рыдает навзрыд - не отстает, вцепился в свою жертву и умоляет его отдать пальто. И вот тут, когда доведенный до белого каления прохожий замахивается, чтобы ударить или оттолкнуть малютку, на дороге появляются две или три более мощные фигуры. Они приближаются к прохожему, и один из них, с трудом сдерживая гнев, басом говорит:
– Не мучь дитя, отдай пальто!..
* * *
В ресторане. Пьяный оправдывается перед соседом, с дамой которого он пытался перед этим заигрывать:
– Я извиняюсь, товарищ, заговорить с соседкой это не является нарушением плохого тона.
* * *
Пабло Пикассо показали картину и спросили, что он о ней думает. Пикассо ответил:
– Я не думаю. Я волнуюсь.
* * *
Когда мальчик Александр Македонский узнавал о какой-нибудь новой победе, одержанной Филиппом, он восклицал с досадой:
– Папа все завоюет, и на мою долю ничего
Кое-что все-таки осталось.
– К сожалению, я у них не питаюсь доверием.
* * *
Семья цирковых акробатов N. Родители акробаты слепые. Отцу 65 лет, матери - 56. Эстонцы. Старик делает щетки (платяные, бельевые, полотерные), летом торгует ими на Сенной. Глаза потерял "от пороха" восемнадцати лет от роду. Женился на зрячей, но уже терявшей зрение. Живут неплохо. Ходят в гости - к слепым же. Старуха занимается хозяйством, мешая на кухне зрячим. Самое горькое в их судьбе - это то, что они не знают, как выглядят их дети, а теперь и внуки. Часами просиживают над колыбелями и ощупывают лица детей.
Привередливы. Домработница возвращается со двора.
– Дождь идет?
– Нет.
– Правда? Ну-ка дай я тебя пощупаю.
* * *
Пришвин вместо "рюкзак" говорит: спинсумка.
Ужасно, по-моему. Тогда вместо саквояж надо: путьмешок, вместо бухгалтер: книгдержатель.
* * *
Фамилия врача по детским болезням: Витаминер.
* * *
Великий муж Греции, герой "золотого века" Перикл сказал, что главной заслугой своей жизни он считает, что:
– В жизни своей я никого не заставил носить траурную одежду.
* * *
"Катя".
Офицер после японской войны (или приехав в отпуск) поднялся на бельведер дачи, откуда расстилался чудесный, знакомый ему с детства вид. Море синело вдали, белел парус, по шоссейной дороге ползли золотистые возы с сеном.
И вдруг X с ужасом замечает, что он мысленно, по привычке, вычисляет в уме (он - артиллерист) угол возвышения, заряд и тому подобное.
Яхта или воз с сеном для него - уже только цель, мишень.
* * *
Эпиграф для "Кати":
Под знаком равенства и братства
Здесь зрели темные дела...
А.Блок
* * *
Букинист жалуется:
– Наше время для книжного дела - не сезонное.
* * *
Херасков любил давать советы молодым стихотворцам. Прощаясь с ними, говорил, приподняв колпак:
– Чистите, ради бога, чистите, чистите! В этом вся сила. Чистите! О, чистите, как можно более чистите, сударь! Чистите, чистите, чистите!
(См. письмо Батюшкова к Гнедичу от 7 ноября 1811 г.)
Далеко не всё, конечно, но очень много в этом "чистите"!
* * *
– Возьми полотёнушко, утрись.
* * *
Е.В.Тарле{326} - похож на старого обрюзгшего Наполеона. Даже седые волосы его - наполеоновские: мягкие, слегка волнистые, падающие прядкой на лоб. И поза: Бонапарт обозревает, сидя на барабане, Москву... Поза ленивая. Каблуки на башмаках стоптаны.
* * *
Мать:
– Уймись, демоненок!
* * *
"Катя".
Иван Афанасьевич в хорошем настроении, чокаясь с дамой, говорил: