Из вечности, через зависть, к бесконечности
Шрифт:
Отдохновение, наслаждение, созерцание и истинная благодать правят там всем.
Глав 8.
Пришествие.
Высоко на горе, под раскидистой кроной одиноко стоящего дерева, сидели три человеческие сущности.
Двое из сидящих были закутаны в чистый виссон.
Белые льняные балахоны пятнами сияли на серо – черном каменистом фоне горы, на третьем был плащ из змеиной кожи, который делал его почти не заметным, слив его образ с каменистой массой.
Блестящая, глянцевая и гладкая кожа, с крупными чешуями , переливалась неповторимым орнаментом и светилась зеленовато- оранжево- коричневым цветом.
Плащ очаровывал своей необычностью и красотой.
Только с близкого расстояния, можно было любоваться его великолепием, он полностью скрывала её носителя от взоров случайных наблюдателей .
Солнце, только что, позолотило край горизонта, обдав далёкие облачка золотом своих лучей.
Над далёкими горами и равнинами, стояло утреннее марево, воздух колебался и был свеж.
Белые накидки и плащ на сидящих, были наглухо запахнуты.
Из под капюшонов накинутых на головы, выглядывали бледные лики, слабо освещённые робким утренними светом.
Рядом с сидящими, вцепившись в край обрыва своими узловатыми корнями, будто коршун в добычу, стояло вековое , кряжистое дерево.
Ни мощные ветра, не камнепады , не палящее солнце не смогло погубить его, за многие годы на этом открытом всем невзгодам месте.
Его ветви были подобны раскинутым крыльям, мощной птицы.
Одна из самых толстых и кривых ветвей, густо обрамленная листвой , словно длань нуждающегося в милости, была протянута в сторону Вечного города, она как бы вопрошала о пощаде и спасении.
Темный встрепенулся первым от легкого забытья, он посмотрел в сторону двоих светлых.
Здесь всё начнётся, и здесь всё будет завершено!
Да будет так!
Оба лика под белыми капюшонами обратили свои взоры на говорящего, в змеином плаще.
Если бы кто то из смертных, был в этот момент рядом, то увидел бы он, что из под белых капюшонов , выглядывают красивые лица молодых мужчин.
Правильные черты лиц, аккуратные бородки, длинные , золотистые кудри волос,
предстали бы его взору.
Дай Господи сил нам исполнить все задуманное!– слетело с их уст одновременно.
Один из светлых прильну к другому, обнял за плечи, уронив свою голову на его грудь.
Брат мой, я люблю тебя ! Знаю я, что сейчас ты печалишься, от того, что ведомо тебе наше будущее.
И знаю, что не сможешь Ты ни словом, ни взглядом, ни намёком, предупредить
меня , о страшной моей судьбе там.
Но не печалься брат мой!
Многие тысячелетия будут литься потом людские слёзы, оплакивая Свершившийся Грех!
Но не будет там, уже ни твоих , не моих слёз.
Скоро всё начнётся.
Тот к кому были обращены эти слова, поднял глаза.
Я печален, от того, что знаю всё о пути предстоящем.
И потому ещё печалюсь, что ты брат, не будешь ни чего помнить, там, куда мы отправляемся.
Через мгновение всё изменится, ты всё забудешь, ты пройдёшь свой путь в полном неведение, унижении и одиночестве.
Я знаю, я выдержу , верь мне.
Они сидели на огромном растрескавшемся валуне, прижавшись друг к другу плечо к плечу, из глаз и первого и второго катились по щекам обильные слёзы, они капали на их белые одежды, растекаясь кроваво красными пятнами.
Пора! – донесся до сидящих на камне, голос Тёмного.
Он, подошёл к вставшим на ноги братьям, провёл по лицу одного из них рукой с низу, вверх, оно мгновенно изменилось.
Напротив красивого мужского лика, словно в искривлённом волшебном зерцале, проявился изъеденный оспинами, почти старческий образ.
Бельмо на глазу, короткие рыжие волосы, стриженная бородка и бордовое родимое пятно на левой щеке, все это ужасно контрастировало с тем что было до преображения.
Брат мой, запомни то , что видишь сейчас.
Светлый с нежность провёл ладонью по изменившемуся лицу, некоторое время всматривался в него, потом тихо произнёс – волосы…, глаз…, родимое пятно.
Тёмный слегка приклонил голову пред обоими, сделал замысловатый реверанс рукой, сказав- нас ждут, идемте!
Солнце уже выкатилось из за горизонта, полным, ярко светящимся диском.
Лучи его, проходя через дымку тумана, парящего над остывшей за ночь землей, одевались в причудливый багряный цвет.
Солнце, словно заботливая мать, в эти ранние утренние часы, окутало тёплой багряницей всё, горы, долины, реки, деревья, города и селения, давая всему живому насладиться, его мягким теплом и светом.
Одинокое дерево, кряжистое и сучковатое, прошелестело листвой прощальный реквием стоящим братьям.
Они ещё раз взглянули друг другу в глаза, обнялись все трое на прощание и шагнули с обрыва в пропасть, на дне которой суждено было обрести каждому своё, первому Вечное Величие, второму Вечное Проклятие, третьему Вечную Выгоду.
Глава 9.
При лунном свете.
Ночь была темна и не единой звёздочки не отражалось на черно-синем небосклоне.
Серебристая луна радовала глаз, одиноко идущего путника.
Она светила ярким , уверенным светом освещая всё вокруг.
Ни единого шороха, звука, ничто, даже цикады не осмеливались нарушить висевшую тишину в этот миг.
Тени от оливковых деревьев, стоящих по левую руку путника, стали резкими, они словно стекали густой чернью на ещё тёплую после дневного жара дорогу и то сплетали, а то расплетали свои замысловатые кружева .