Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 2
Шрифт:
— Но эти отношения, вероятно, только частного характера, дон Топете?
— Никакая власть на свете не может заставить меня давать в этом отчет, ваше величество.
— Вы уклоняетесь от ответа, господин контр-адмирал. Вы так часто хвалились своей честностью и откровенностью, докажите же теперь, что это были не пустые слова.
— Хорошо, ваше величество. На честный вопрос последует честный ответ.
— Господин контр-адмирал, вы привыкли иметь дело со своими капитанами! Не забывайте — мы можем заставить вас ответить на наш вопрос.
— Говорят, ваше величество, — отвечал Топете с иронической
— Наша корона имеет еще средства и пути принудить упрямых! — гневно крикнула Изабелла, так как Топете напомнил ей революцию, в которой только он и его друзья спасли престол. — Вы сейчас же услышите ответ на наш вопрос! Горе вам, если вы скомпрометировали себя!
— Ваше величество, даже королева не вправе обижать человека, состарившегося на государственной службе!
Изабелла побледнела, губы ее дрожали. Топете поклонился.
— Я думаю, мне и в будущем придется избегать салонов вашего величества: старый контр-адмирал, который привык общаться с капитанами, старыми моряками, не годится для них.
— Оставаться здесь, — грозно еос кликнула королева, — и обождать результатов обыска в вашем замке!
— Обыска в моем замке, — повторил Топете, отступая назад, — в то время, как я здесь, обыскивается мой дом! Черт возьми, ваше величество, это дурная шутка! Счастье для негодяев, которые исполняют этот приказ, что вы, ваше величество, предусмотрительно позвали меня сюда, не то они не ушли бы с целыми ребрами! Если я встречу одного из них в моем доме, тогда, ваше величество…
— Теперь уже поздно, — проговорила Изабелла, торжествуя, так как в эту минуту в комнату вошел Гонсалес Браво. — Что нашли в замке?
— К несчастью, обыск был напрасен, — с выражением глубочайшего сожаления отвечал министр-президент, — по всей вероятности, письма уже унесли из замка контр-адмирала.
Топете заскрежетал зубами, он готов был собственными руками задушить этого человека.
— Да, да, вы правы, господин министр, — заметила Изабелла с язвительной усмешкой, — дон Топете заранее позаботился о том, чтобы спрятать эти компрометирующие письма. Но нам говорят, что господин контр-адмирал очень часто посещает замок маршала Серано, где теперь томится супруга герцога, эта сеньора из народа. Нам кажется, что недурно немедленно устроить такой же обыск и в замке Дельмонте. Дом осужденного, тем более изгнанника, в любое время подлежит обыску. Господину контр-адмиралу мы поручаем с ближайшим поездом отправиться на свой пост в Кадис. Господин министр-президент в эту же ночь исполнит наше приказание!
Топете не мог произнести ни слова. Он никогда не предполагал, чтобы из той королевы, за которую он с друзьями прежде жертвовал жизнью, могло получиться столь бессердечное существо.
«В Дельмонте, — прошептал он, — хорошо, что там нет сеньоры Энрики! Я думаю, эта фурия и теперь в состоянии преследовать и замучить до смерти эту чистую душу».
— Не мешкайте, господин контр-адмирал, мы постараемся узнать, было ли наше приказание тотчас отправиться в Кадис исполнено вами.
— Не сомневайтесь, ваше величество, я по-прежнему также точно стану исполнять все ваши приказы. С вечерним поездом я отправляюсь в Кадис. Поручение это очень
Изабелла ничего не ответила. Наслаждаясь сознанием своей силы и могущества, она радовалась мысли, что отрезала дону Топете всякое сообщение с Дельмонте и получит, таким образом, письма, которые он, по всей вероятности, передал этой сеньоре Энрике.
Когда контр-адмирал вышел из комнаты, Изабелла быстро обратилась к Гонсалесу Браво:
— Поручаем вам, господин министр-президент, позаботиться об отстранении сеньора, который только что оставил нас. Вы были свидетелем его слов. Но вам нечего торопиться, этот контр-адмирал не уйдет из наших рук. Первым делом надо завладеть письмами, которыми он обменивался с изгнанниками.
— Я сам тотчас же отправляюсь в замок герцога де ла Торре.
— Отлично, дорогой министр! Мы даем вам право, в случае, если письма представляют доказательства тяжких обвинений, не щадить никого и ничего, и даже, если окажется нужным, арестовать супругу маршала Серано. Мы знаем, что вы, как всегда, оправдаете наше доверие. Будьте уверены, мы сумеем вознаградить вас за успехи. Не жалейте ни хитрости, ни золота, не останавливайтесь перед жертвами, если это нужно для достижения нашей цели.
— Я спешу, ваше величество, святые охранят меня и увенчают мое предприятие успехом! — сказал Гонсалес Браво и вышел из кабинета, чтобы немедленно отправиться в Дельмонте.
Королева самодовольно улыбнулась, когда удалился этот верный слуга инквизиции.
— Несомненно, Топете тайно видится с сеньорой Энрикой, он передает ей письма, которые получает с дальних островов. О, как я рада, что супруга маршала Серано подвергнется такому унижению, я велю арестовать ее, она почувствует мою власть, если письма дадут хотя малейший повод к тому; но кто ищет, тот находит. Да, сеньора Энрика, инквизиция уничтожена, по крайней мере, теперь уже нельзя тащить супругу герцога де ла Торре на улицу Фобурго! Нет, моя месть будет вернее — я велю судить ее по закону.
При дворе никто не заметил внутреннего смятения королевы, когда она, сияя улыбкой, на следующий вечер появилась в опере: надежда, наполнявшая ее, была так радостна и приятна.
Чем ближе подходил час возвращения Гонсалеса Браво, тем сильнее билось ее сердце от нетерпения.
На второй день, когда уже смеркалось, ей доложили, что министр-президент со свитой прибыл в Мадрид. Королева начала посылать одного курьера за другим, чтобы получить известие. Наконец, явился сам министр.
— Ну, — крикнула королева, — какие вести принесли вы нам?
— Хорошие и дурные, ваше величество.
— Сперва дурные.
— Супруга герцога де ла Торре…
— Скорее, ради всех святых, скорее!
— Супруга герцога де ла Торре исчезла.
— Исчезла! — воскликнула Изабелла. — Что это значит?
— И я так же спрашивал, когда в Дельмонтском замке мне ответили, что герцогини нет дома. Меня встретила какая-то старуха. Она даже попыталась не дать мне ключей, чтобы обыскать комнаты…
— Бессовестная!
— Когда я показал ей высочайший приказ и назвал свое имя, она, наконец, покорилась и отперла комнаты и залы.