Избач
Шрифт:
Глава семейства повернулся к иконостасу, прочитал молитву о насущном хлебе. После чего широко перекрестился, зорко следя за тем, чтобы все повторили за ним его движения, потом чинно уселся во главе стола, показывая, чтобы садились остальные.
Авдотья, младшая невестка, внесла на белом рушнике черный каравай с тесаком. Нестор положил хлеб на стол, перекрестил его и принялся разрезать длинными ломтями. Отрезав первый ломоть, жадно прильнул к нему ноздрями, и втянул хлебный дух. Потом начал раздавать по старшинству: вначале беззубой старухе
Невестка тем временем достала ухватом из печи чугунок с полбяной похлебкой, поставила на средину стола. Нестор потянулся деревянной ложкой к чугунку, зачерпнул, попробовал, одобрительно кивнул. Вскоре к чугунку потянулись остальные, начали хлюпать, цурскать… Чтобы с ложек не капало, снизу поддерживали хлебом.
В самый разгар обеда за окнами раздался стук копыт.
– Кого принесла нечистая? – Отец семейства бросил недовольный взгляд на окна. Невестка тем временем метнулась в сени, успела крикнуть:
– Лубнин Петр, брат ваш, тятенька… Никак прискакал, да не один – две подводы с ним, вроде как…
Вскоре в дверях показался сам Петр Фомич.
– Хлеб да соль вашему дому, – густо пробасил гость, перекрестившись и поклонившись. – Извиняйте, православные, что нарушаю обедню. Можно тебя, Нестор, на несколько слов, дело не терпит промедления.
Нестор утер рушником усы и бороду, неспешно вышел на крыльцо. Кинув полотенце на плечо, посмотрел из-под седых бровей на брата, на подводы с мешками, на взмыленных коней и бородатых мужиков рядом с телегами.
– Здравствуй, Петр, что стряслось? Да на тебе лица нет, как я погляжу… Кто тебя так загонял?
– Раскулачивать меня вчерась под вечер пожаловали. Сукины дети! Уполномоченные, понимашь… Да Гришка Храп помешал, вовремя успел. Ежели б не он – все! Жаль, убили его…
– Гришаню убили? – нахмурился Нестор, опустил голову. – Кто теперича заместо него в лесу командовать будет?
– Замену нашли, говорят… Правда, сам не видал, врать не стану.
– Уж не Федька ли Чепцов? Я слышал, он в леса подался.
– Может и он… Токмо вряд ли… Кличка у нового атамана – Циклоп. Одноглазый, стало быть.
– Первый раз таку слышу. Жаль Гришаню.
– Так и коммунаров многих постреляли, дома ихние пожгли. В общем, в Огурдино пожары… Заварушка дай бог! Но, сдается мне, успели они коннонарочного послать в Коротково, мы не догнали, не перехватили.
– Тьфу, раззявы! – Нестор стукнул кулаком по косяку. – Сейчас заявится конная милиция… Разбирательства будут чинить, по лесам шастать-гонять.
– Уже наверняка заявилась, – Лубнин-младший подошел к дождевой бочке, зачерпнул кофшом воды и принялся жадно пить.
– Как я понял, ты мешки с зерном привез? А с амбаром что?
– Подожгли амбар, огонь до небес полыхал, – пояснил Петр, оторвавшись от ковша. – Коммунаров много положили. А зерно надобно у тебя сховать… Помнится, сарай у тебя с погребом вроде как. Схоронить надобно до поры, авось, сюда не сунутся. Как считашь?
– Хвоста за вами нет? – насторожился Нестор.
– Нет, уж мы попетляли под утро…
– Лады, разгружайте, – кивнул хозяин хутора, взглянув на окошки, к которым прильнуди его домочадцы. Он погрозил им кулаком: – Я вот вам! Ужель все съели? Я приду – проверю. Сикорка!
Конюх бегом кинулся из-за дома к хозяину.
– Я здесь, батюшка…
– Лошадей в тепло, напоить, мешки в сарай, мужиков, опосля как разгрузят, накормить. Все понял?
Потом, взглянув на небо, недовольно почесал бороду:
– Однако, непогодь надвигается, успеть бы до дождя-то.
Петр подошел к брату, приобнял его за плечи:
– Уж не серчай, что помешали трапезе… Сам понимаю, но видишь, какие дела творятся. Выхода не видел.
– Не оправдывайся, Петро… Все понимаю, не вчерась на свет появился. А как Лукерья с Дашуткой?
– Остались в доме, – вздохнув, Петр потупил взгляд. – думаю, их не тронут. Дашутка-то, знашь ведь, в комсомолию подалась. Чтоб ей…
– Помню, как же… Обмишурился ты тутось… чуток. Ничего не сделашь, обратно не поворотишь, пущай остается.
Петр отправился помогать мужикам перетаскивать мешки с зерном. После того, как все было сделано, снова подошел к Нестору.
– Я чо еще хотел… Меня могут того… прикончить. Зуб у коммунаров на меня. Стеганул кой-кого по загривку… Ежели что – с зерном как поступить? Явится человек… Скажет, от меня, мол. Ты обязательно это выведай у него. И вот еще что. Он передаст этого солдатика. Самый верный знак.
Петр раскрыл ладонь, на которой Нестор увидел фигурку из детской игры.
– Из тех самых, что с войны привез? – спросил он.
Петр в ответ кивнул.
– Пока не покажет солдатика, ни про како зерно ты будто не знашь, первый раз слышишь. Не верь никому.
– Лады, разберемся, – махнул рукой хозяин. – А теперича отобедайте со мной. Вам накроют в летней горнице. Милости прошу. Чем бог послал.
Когда от похлебки в плошках мужиков почти ничего не осталось, на стол поставили медный самовар, чашку с кусками сахара и заварочный чайник.
Братья тем временем решили прогуляться по хутору.
– Ты знашь, чо с ними делать? – поинтересовался Нестор.
– С этими-то? – Петр кивнул на тех, кто в это время смачно чавкал за столом под навесом, ни о чем не подозревая. – Не волнуйся, уберу, до Огурдино не доедут.
– Смотри, может, помощь какая требуется. Токмо скажи.
– Спасибо, управлюсь.
Прислушавшись к работе мотора, Роман нахмурился: опять придется ехать в МТС, регулировать клапана. В третьем цилиндре к тому же уловил «стук пальца». Был бы это его трактор, он бы враз все отрегулировал, а так… Зачем корячиться, если есть те, кому за это платят…