Избави нас от зла
Шрифт:
Он остановился возле кровати, осторожно опустил на нее Эмили, все еще закутанную в плащ, которым он укрыл ее.
— Такого мягкого места для отдыха, — бормотал он, стоя возле нее на коленях, — у тебя не было последние два года.
Какой хрупкой она казалась, какой изможденной и бледной, и все же это не изгладило былой миловидности, которая после ее выздоровления, несомненно, снова расцветет в полной мере. Роберт приложил ухо к груди девушки, чтобы услышать биение сердца. Он погладил ее волосы, потом поцеловал ее, очень нежно,
— Какая милая картина! Она могла бы выглядеть еще поэтичнее, если бы вы смыли с нее грязь.
Роберт поднял взгляд. Миледи наблюдала за ним из дальнего, затемненного конца комнаты. Она вынула шпильки из волос и сняла свой костюм для верховой езды. Сквозь тонкую нижнюю рубашку ему была видна выпуклость ее грудей.
— Вы правы, — сказал он. — Пошлите за горячей водой.
Миледи взялась за подол воображаемой юбки и присела.
— Да, сэр, — затараторила она, насмешливо улыбаясь, — конечно, сэр, сей момент.
— Пожалуйста, — попросил Роберт. — Давайте не будем ссориться.
— В таком случае не командуйте мной словно горничной.
— Извините, — сказал он, беспомощно оглянувшись на Эмили. — Я очень расстроен.
Миледи промолчала, потом сделала шаг в сторону кровати и спросила:
— Как ее дела?
Роберт снова растерянно пожал плечами.
— Кто из нас может это знать?
Он пристально смотрел на Миледи, надеясь, что она возразит ему или предложит какое-нибудь лекарство. Но она только медленно кивнула и снова отвернулась.
— Пожалуйста, — заговорил Роберт, обходя кровать, чтобы подойти к Миледи.
Она, казалось, едва не отдернула руку, как только он прикоснулся к ней.
— Прошу вас, — произнес он снова. — Я не вынесу этого, если после пяти лет разлуки она умрет и оставит меня во второй раз.
— Пять лет! — воскликнула Миледи презрительным голосом. — Вы полагаете, что это долгий срок для одиночества?
— Вы не поможете мне?
— Меня удивляет, что вам могло прийти в голову просить меня об этом! Неужели за все эти годы безнадежных любовных страданий вы так и не усвоили, что я из числа созданий, которые не дают жизнь, а несут только смерть?
— Неправда. Разве не было жизнью то, что вы сделали для меня?
— Я дала вам то, что смогла, Ловелас.
Она помолчала и посмотрела на Эмили.
— И больше ничего, — добавила Миледи, потом отвернулась и направилась к двери. — Извините.
Роберт вышел следом за ней.
— Тогда Маркиза, — торопливо заговорил он, догнав ее в коридоре. — Ее знания так обширны. Не сможет ли помочь она? — Миледи оглянулась с насмешливой улыбкой. — Она что, не пришла в себя?
Миледи открыла дверь и жестом пригласила Роберта войти.
— Посмотрите на нее сами.
Роберт подошел к кровати, стоявшей посреди комнаты. Она была занавешена. Он приподнял полог и заглянул за него. Маркиза лежала неподвижно, шевелились только пальцы одной руки, беспокойно комкая кромку простыни. Ее тело стало ужасно худым и морщинистым, как будто уменьшилось в размерах, сквозь тонкие седые волосы просвечивала кожа головы, и она скорее сидела, чем лежала в постели, ссутулившись, словно древний монах. Даже ее глаза казались пустыми мутными окнами невыразимого страха. Роберт едва выдержал их взгляд.
— Что такое она увидела, — прошептал он, — в той тьме, которую заклинала, если это вселило в нее такой ужас?
— В самом деле, что? Только подумать, сама великая Маркиза дошла до такого состояния.
Роберт обернулся к Миледи с испугом, потому что ее голос показался ему ставшим внезапно более резким, грубым — словом, таким, каким показался ему в ту ночь их первого визита к Маркизе в Мортлейк. Но для него также было очевидно, что сама Миледи даже не осознает, что разговаривает как простолюдинка, и Роберт позаботился о том, чтобы скрыть свое удивление. Он снова повернулся к Маркизе.
— Как вы думаете, скоро ли она выйдет из этого болезненного состояния?
— Кто я такая, чтобы судить об этом? — уклончиво ответила Миледи, пожав плечами. — Лучше самой Маркизы на этот вопрос никто не ответит.
— Тогда, все это еще прискорбнее, потому что, похоже, и она не в состоянии помочь мне!
Роберт опустился перед постелью Маркизы на колени и попытался успокоить непрестанно теребившие простыню пальцы, но безуспешно. Он старался поймать ее взгляд, но Маркиза продолжала глядеть куда-то вдаль с жутким отчаянием безысходности.
— Что она утаила от нас? — прошептал Роберт. — Она предпочитала скрывать очень многое. Как мало мы знаем, и как же много нам предстоит узнать. — Он вздохнул и поднялся на ноги. — Остается только молиться за ее скорейшее выздоровление.
Но Эмили поправлялась быстрее Маркизы. Много долгих дней после их прибытия в Лондон Роберт просидел возле ее постели, ухаживая за ней, пока девушку не перестал мучить жар, и к ней постепенно стали возвращаться силы. Раз или два она открывала глаза и, казалось, узнавала его. Наконец пришел тот день, когда она позвала его по имени.
— Роберт, — шепнула Эмили и слабо улыбнулась. — Ты не забыл свою клятву.
— Клятву?
— Да.
Она продолжала смотреть на него, но улыбка стала таять, а глаза постепенно приобретали стеклянный блеск.
— В том, что мы никогда не расстанемся, — пробормотала она наконец. — Ты обещал мне…
Она замолчала, судорожно вздохнула и прошептала:
— В тот день, когда убили мою мать… Ты обещал…
Она отвернулась и прижалась щекой к подушке. Роберт подумал, что она снова заснула. Но как только он поднялся на ноги, она приподняла голову и вновь взглянула на него, потянувшись к его руке. Она сжала ее со всей силой, на какую была способна.