Избави нас от зла
Шрифт:
— Потому что это лекарство, похоже, нейтрализует яд Духа Смерти — чуму в венах Миледи. Если она первоначально была занесена из Вудтона, почему же мумие не может послужить избавлению и от этой болезни?
Какое-то мгновение Лайтборн молча смотрел на него, затем слабо повел плечами и встал.
— Будем надеяться, что вы правы.
Он направился к двери, потом остановился и обернулся.
— А пока вы будете ухаживать за Миледи, — сказал он, и его губы внезапно исказила злая улыбка, — почему бы вам не расспросить и ее?
Он вышел из комнаты, прежде чем Роберт успел его еще о чем-нибудь спросить. Пару дней его не было
Вскоре, однако, ее здоровье полностью восстановилось, и в тот вечер, когда она впервые покинула спальню и поохотилась самостоятельно, Роберт решил рассказать ей о своем путешествии и спросить, что ей известно о докторе Ди. Прежде чем заговорить, она как-то странно и долго смотрела ему в глаза.
— Как? — тихо пробормотала она, наконец. — Что вам успел наговорить Лайтборн?
— Ничего. Он только намекнул, что вы когда-то знали доктора и, возможно, что-то знаете о его книге.
Миледи принялась играть своими непослушными локонами, непрестанно отбрасывая их назад, на обнаженные плечи.
— Что ж, я не стану отрицать это, — тихо проговорила она.
— Почему вы не рассказали мне об этом сами?
— Вы никогда не спрашивали.
Роберт бросил на нее возмущенный взгляд.
— Вы меня удивляете, Миледи.
— В самом деле?
— Неужели вы не понимаете, насколько важной может оказаться эта книга?
Она решительно тряхнула головой.
— Ее больше нет в Мортлейке. Для чего еще, по-вашему, Маркиза живет там, если не для того, чтобы обыскать каждый угол и поднять каждую доску пола? Однако, — она снова стала отбрасывать локоны на плечи, — если вы не верите мне, Ловелас, можете спросить об этом Маркизу сами.
Роберт примирительным жестом протянул ей руку, и она вложила в нее свою изящную ладонь.
— Прошу вас, — ласково заговорил он. — Вы знаете, что дело не только в моем нетерпеливом стремлении снова найти книгу.
Миледи улыбнулась.
— Думаете, Ловелас, вы один горите подобным нетерпением?
Роберт хмуро посмотрел на нее, но она вновь рассмеялась и поднялась на ноги, не отнимая руки.
— Мы должны поехать туда, — сказала она. — Пришло время вручить Маркизе подарок Паши. А по дороге я расскажу вам все, что смогу, об этой книге и о самом докторе Ди.
Они отправились в карете, запряженной шестеркой лошадей. На улицах было немноголюдно, но все глазели на них с удивлением, и Роберт попытался сообразить, когда в последний раз в Лондоне видели карету знатного человека. Возле военного лагеря в Гайд-Парке они ненадолго придержали лошадей. Одного взгляда Миледи оказалось достаточно, чтобы заставить часовых поднять заграждение, и карета продолжила свой путь по направлению к Мортлейку. Миледи высунулась из окна, чтобы удостовериться в том, что они едут достаточно быстро, потом снова откинулась на сиденье, но ей никак не удавалось взять себя в руки. Роберт вспомнил, как она тревожилась, когда они ехали к Маркизе в самый первый раз, и его стал мучить вопрос, какие же воспоминания будит в ней дом Маркизы.
— Я никогда не была близко знакома с доктором Ди, — внезапно заговорила Миледи.
Казалось, ее голос изменился, почти незаметно, и все же Роберту, который так хорошо ее знал, это было очевидно. Раз или два он замечал за ней это и прежде.
— В таких кругах вращался Лайтборн, — продолжала она. — Он завел эти знакомства за несколько лет до того, как я с ним встретилась. Он слыл другом еретиков и шпионов — опасным мужчиной. Вот почему я его полюбила. Я была очень молода, а он, как мне казалось, обещал целый мир бесконечного наслаждения.
Миледи помолчала, потом горько рассмеялась.
— Действительно бесконечного!
— Как вы с ним встретились? — спросил Роберт.
— В Саутуоркской таверне, — ответила она, — или, вернее, в борделе. Тогда я еще не носила титул Миледи. Моя мать была проституткой. Она умерла, когда я была еще очень юной. Хозяйка борделя, вместо того чтобы вышвырнуть меня на улицу, заставила прислуживать другим проституткам, убирать их комнаты и чинить их платье. Я думала, что она делала это из любви к моей матери. Только позже я поняла, каковы были ее истинные мотивы. Я…
Миледи замолчала и раскрыла веер. Она стала помахивать им, словно желая остудить разливавшийся по щекам румянец.
— Я никогда не забуду, — продолжила она свой рассказ, — тот первый раз. Я даже не понимала, что со мной произошло. Я была еще совсем ребенком. Я не могла себе представить, несмотря на то что вся моя жизнь прошла в борделе, что такие вкусы — такие странные вкусы — могут быть у кого-то из мужчин.
Роберт заглянул в глубину золота ее глаз. Теперь они были совершенно чистыми, но он вспомнил стоявшие в них слезы в тот раз, когда он вглядывался в эти глаза впервые, когда она баюкала его на своих коленях, увозя из Стонхенджа. Внезапно его охватило чувство стыда — ведь он никогда не спрашивал ее о причине тех слез. Но даже сейчас, глядя на нее, он не мог поверить, что Миледи, удивительная красавица Миледи, могла тогда догадаться, какие страдания выпали на его долю…
На ее лице появилась добродушная усмешка.
— Вам трудно это вообразить? — спросила она, словно прочитав его мысли.
Она взяла его за руку.
— Когда я была маленькой девочкой, — снова заговорила она, продолжая смеяться и в то же время едва сдерживая слезы, — мне не верилось, что взрослые когда-то были детьми.
Роберт медленно, почти оцепенело, кивнул головой.
— Такое ощущение было и у меня, — прошептал он, — когда я смотрел на вас.
Внезапно Роберт понял, что это ощущение не покидало его и сейчас. Миледи была слишком далека от той маленькой девочки, лицо которой он был не в силах вообразить хотя бы на мгновение. Он наклонился и сжал ей обе руки.