Избавитель
Шрифт:
«Допустим, что все это на самом деле так, в пьесе описаны реальные события и в них втянуты вполне реальные люди, тогда как объяснить поведение Начальника Тайной Канцелярии?.. сердечные дела волнуют его явно больше, чем это необходимо… впрочем, эта тема для меня закрыта… — Окончательно запутав все, что намеревался объяснить, Иосиф замедлил шаг. Теперь он пытался вспомнить лицо незнакомца, которому он не был представлен Графиней. Он следил за репетицией из ложи. Чем-то он был похож на филина. — По всей видимости, я испортил им всю игру…» — Иосиф невольно поежился, представив
— Я Георгий… — сказал мальчик тихо, слегка заикаясь.
— И что из этого следует?.. — спросил Иосиф, в некотором замешательстве разглядывая мальчика.
— Мне сказали, что ты мой отец…
«Спокойно, спокойно, какой еще отец?.. о чем это он?.. — Иосиф повернулся к мальчику спиной. Начался дождь и он попытался раскрыть зонт. Зонт раскрылся наполовину, обнажив торчащие спицы. Каким-то судорожным движением Иосиф закрыл зонт и снова глянул на мальчика. Лицо мальчика было как будто знакомо. — Кого-то он мне напоминает… и эти очки, и дужка, перевязанная ниткой…»
В памяти всплывали лица, сцены. Вспомнилась цыганка, предсказавшая ему мрачную судьбу. Это случилось в Нескучном саду.
— Ты будешь вынужден скрывать свое лицо… — сказала цыганка.
— Я уже его скрываю… — Иосиф усмехнулся и пошел по направлению к летнему театру. У заброшенного павильона он увидел невысокого роста господина в рединготе, с тростью и деву из Тайной Канцелярии. Она работала переводчицей. Дева пыталась в чем-то убедить незнакомца, говорила торопливо, с гортанным придыханием, проглатывая окончания слов.
Стараясь не привлекать внимания девы, Иосиф пошел дальше. Неожиданно он услышал шум, приглушенный вскрик за спиной. Он беспокойно оглянулся. В просвете между деревьями мелькнула фигура девы. Она бежала по шаткому мостику, сверкая стеклярусом.
Иосиф заглянул за павильон. Никого. Обогнув ржавую бочку, стоявшую под водостоком, он наткнулся на незнакомца, который лежал ничком без признаков жизни. Поразили его руки, странно белые и маленькие, с обкусанными ногтями.
Иосиф ослабил петлю галстука на его шее и постучал в запертую дверь павильона.
— Есть здесь кто-нибудь…
Внезапно, как будто из-под земли появились агенты в дождевиках с хмурыми лицами. Один из агентов повлек Иосифа за собой по направлению к вилле, окруженной глухим забором. Иосиф не сопротивлялся, шел, молча и покорно опустив голову.
Когда Иосифа заперли в комнате цокольного этажа, ничуть не шире кровати, с одним узким и низким окном, забранным витой решеткой, он понял, что впутался в какую-то неприятную историю. Прижавшись лицом к прутьям решетки, он минуту или две вглядывался в водянистый полумрак двора, освещаемого редкими вспышками зарниц, потом прилег на кровать. В пустоте и размытости, где все готово было исчезнуть, вдруг обрисовался угол шкафа, дуги кровати. Скосив глаза, Иосиф увидел среди подушек парализованную мать, ее ноги в спущенных дырявых чулках, вздутые вены…
Вспыхнул свет. Иосиф заморгал, ослепленный, приподнялся. В комнату вошел незнакомец. Чем-то он был похож на филина.
— Эти бездельники опять все напутали… — Незнакомец взял его под руку и повел из одного сна в другой. Пространные комнаты с высокими сводчатыми потолками, на стенах картины в два и в три ряда, зеркала, сводчатые ниши, в которых зеленели оливы в кадках, пальмы, краснели обвисшие гроздья рябины…
Иосиф увидел ее в зеркале среди олив. Она читала. В ней было что-то неуловимо завораживающее и останавливающее.
— Лиза, познакомься, это мой спаситель… — Незнакомец обнял Иосифа за плечи. — Или роль спасителя тебе не подходит?.. нет, это какое-то наваждение, но он так похож на тебя…
— Вот как… — Лиза неопределенно улыбнулась и уронила книгу на низкий столик, на котором синели гроздья винограда, тускло поблескивали финики, гранатовые яблоки, смоквы…
Боже, как она была прекрасна, с каким восхищением Иосиф следил за ней. Тоненькая, словно тростинка, профиль, как на греческих вазах, глаза подведены черным, брови в блестках, волосы с оттенком бронзы…
«Бедная Лиза, где она теперь?.. — подумал Иосиф. — И все же странно, откуда вдруг взялся этот мальчик?.. все это напоминает спектакль… — Иосиф приостановился и посмотрел по сторонам. Он искал зрителей, которые, как ему представлялось, должны были быть где-то поблизости. За оградой, увитой ирисом и виноградной лозой, мелькнула и исчезла фигура Астролога. — Он то, что здесь делает?.. ищет ночную рубашку Венеры, которую обмочил Меркурий… или Марс… а что, если этот оборванец на самом деле мой сын?..» — Иосиф поднял воротник плаща и вскользь глянул на заброшенный павильон с беседкой. Вспомнилась дождливая и душная августовская ночь…
В кабинете Тиррана царили сумерки. Заложив руки за спину, Тирран ходил из угла в угол, потом снял мокрый плащ. Что-то его тревожило.
— Так она и впрямь еврейка?.. — вдруг спросил он.
— По крайней мере, наполовину… — отозвался Иосиф.
— Сколько ей лет?..
— 13 лет, не больше…
— Бешеный возраст, особенно для девочек… в этом возрасте у них зуд в одном месте… — Странная рассеянная улыбка тронула губы Тиррана. В размытости зеркала ему увиделось рдеющее лицо Лизы, ее глаза, губы, кончик носа, тоненький. — Значит она наполовину еврейка…
Иосиф промолчал.
Тирран склонился над бюро, торопливо, разбрызгивая чернила, написал что-то на клочке бумаги.
— У меня для тебя есть дело… довольно деликатное дело, как ты понимаешь…
Через час Иосиф уже был у дома на Болотной улице.
Переждав приступ сердцебиения, он нерешительно постучал.
— Входите, дверь не заперта…
Лиза сидела у зеркала в платье из кисеи телесного цвета. Плечи и спина открыты, волосы разделены тонкой ниточкой пробора и стянуты в узел на затылке черепаховым гребнем.