Избавитель
Шрифт:
— Говорят, ты и с женщинами так… близко к себе никого не допускаешь… ну, что молчишь?.. или это у тебя такая манера держаться?.. ладно, молчи и пей… если хочешь уцелеть в этой жизни, надо пить… есть масса вещей, которых ты трезвый просто не замечаешь, а я вот их прекрасно вижу… вижу, например, что ты метишь на мое место…
— Ничего подобного…
— Ну, это ты врешь… — Начальник Лагеря встал, толкнулся в дверь. — Эй, эгей, кто запер… черти, ухом не ведут… — Он покачнулся, поехал в сторону вместе с дверью, канул в темноте. Дверь захлопнулась. Послышался странный,
«Что-то случилось… наверное, кто-то сбежал…» — подумал Аркадий.
— Там это… — охранник скроил на лице гримасу, неожиданно икнул…
Начальник Лагеря лежал под лестницей в луже крови. В его серых, выпученных глазах застыло недоумение.
— Вот незадача… — Охранник поскреб грудь, сплюнул. Слюна повисла на губе. — Кажется, отдал концы…
Аркадий в оцепенении смотрел на труп Начальника Лагеря. Опутало ноги. Связало язык…
Происшествие имело последствия. Через несколько дней в лагерь приехала комиссия…
Все выходные Аркадий провел на работе, устал ужасно и, чтобы развеяться, пошел к обрыву. У обрыва он увидел незнакомку. Она рисовала. Странная для этих мест сцена.
— Вы местный?.. — спросила незнакомка несколько жеманным тоном. В том, как она растягивала и искажала слова, чувствовался городской выговор.
— В общем-то, да, а что?.. — отозвался он.
— Как мне спуститься вон туда… — Осторожный взгляд не без симпатии и любопытства. После беглого осмотра, явно испытав удовлетворение, она отвернулась. — Оттуда открывается прекрасный вид…
— Прекрасный и обманчивый… — после некоторого молчания отозвался он.
— Вот как… — Она встряхнула волосы.
«Провинциал… ни манер, ни… и одет безвкусно, но такой цветущий, как розовый куст…» — подумала Вика и спросила:
— Вы здесь давно живете?..
— Да, с рождения…
— И никуда не уезжали?..
— Никуда…
— А я вот все по морям, по волнам… где каждую минуту рискуешь перевернуться… — Вика рассмеялась и, быстро глянув на Аркадия, спросила: — Вы хотели бы жить в городе?..
— Нет, я уже жил там…
— Вот как, послушайте, а что если нам встретиться в городе… приезжайте как-нибудь и я вам покажу совсем другой город… — Ее лицо, скрытое под соломенной шляпкой, слегка загорелось.
— Я не могу, у меня на руках родственница… — пробормотал Аркадий. Он не знал, куда девать глаза, руки.
— Почему бы вам не взять с собой и родственницу, а?.. это было бы мило… — Без труда она вообразила себе сцену: вечер, муж сидит в углу за круглым столиком, листает газету. Она заглядывает в комнату из прихожей.
— Милый, я вернулась…
— Наконец-то…
— Давно ждешь меня?..
— Уже два раза посылал нарочного…
— Ну, вот я и вернулась и не одна…
— Я всегда рад гостям… — Обеспокоенный, но внешне невозмутимый, муж подобрал и снова уронил газету, встал, подслеповато щурясь. Он не знал, как себя вести с гостями.
— Уже пять, Боже мой, совсем забыла… мне пора, мне еще нужно зайти на кладбище к деду… мой дед здесь похоронен… знаю его только по фотографиям, но так часто вижу, он как сон из моего детства… отец говорит, что я была его любимицей, отчасти он был композитором, перекладывал на музыку стихи, но, в сущности, зануда… может быть, вы меня проводите?.. — Вика обернулась, в полузабытьи глянула на Аркадия.
«Сама блаженная невинность…»
Вечером на следующий день они снова встретились. Весь день Аркадий выслеживал ее и сопровождал. Она позволяла ему сопровождать ее, не подавала виду, что видит его. У обрыва она приостановилась. Он не решился подойти, и тогда она окликнула его.
— Идите сюда, что вы там прячетесь…
Аркадий подошел. На какое-то время они потеряли представление о том, где они находятся. Вокруг царила лишь полутьма и таинственность, мерцающее великолепие, сотканное вечером…
Услышав бой часов и гимн, он невольно вздрогнул.
— Уже полночь… — прошептала Вика и внезапно тихо рассмеялась. — А что если тебе перебраться в город, а?.. Боже мой, Аркадий, если бы я случайно не заговорила с тобой… нет, это было бы ужасно… ну так как, ты приедешь?.. — она слегка отстранилась.
— Приеду… — сказал он вдруг охрипшим голосом…
Час был поздний, и город показался Аркадию каким-то необитаемым. Сумерки скрывали его подлинную сущность, создавая обманчивые представления. От вокзала он шел пешком, то и дело спрашивая у редких прохожих, как ему пройти дальше. Не зная дороги, он кружил, поворачивал назад. Круги все сужались и, наконец, он увидел нужный ему дом, спрятанный за листвой. Дверь была не заперта. На миг он перенесся туда, откуда приехал и, дернув за шнурок звонка, вошел в прихожую, прижимая к груди три полуувядшие розы, которые счел нужным купить. Раздвинулись гардины, скрывающие от него залу. Его ослепило великолепие позолоты и хрустального блеска, среди которого царила Вика. Он беспомощно посмотрел на нее из-под шляпы, надвинутой на взмокший лоб.
— Какая приятная неожиданность… это мой кузен, познакомься… — Вика представила его мужу. В дверях залы они на мгновение прижались друг к другу.
Чем-то удрученный Инспектор Лагерей едва поклонился и даже не протянул руки, тут же наткнулся на чемодан гостя, не выдержал, чертыхнулся:
— Нельзя ли это убрать?..
Было уже за полночь. Жара спала. Зала, где они сидели, казалась аркадию ярко освещенной сценой, где менялись декорации. Вика появлялась то здесь, то там, мелькала повсюду, вдалеке, среди белых павлинов, фиалок и ангелов с горящими свечами в руках и уже совсем рядом, и она менялась, менялось ее лицо, глаза, голос, который становился вдруг нежным и хриплым…