Избранная демоном
Шрифт:
– Арон, - прошептала я, почувствовав, как ледяная лапа, сжавшая внутренности, по одному разжимает пальцы.
– Рахаат, - сказал Арон и печально добавил.
– Прости, что огорчил тебя. Но ты знаешь, наши семьи строятся на честности. Я должен был рассказать тебе.
– Я, - залепетала я, краснея.
– Нет, ты не понял. Ты не расстроил меня. То есть, конечно, расстроил, да, не буду скрывать, я испугалась… Но только… Стоило тебе сказать сейчас, что вскоре, на пиру, перед всеми, попросишь разрешение родителей
Говоря это, я чувствовала, как щеки пылают, словно к ним приложили угли, а дыхание перехватило от волнения.
– Мне, конечно, не следовало этого говорить, - пролепетала я, наконец, опуская взгляд и не в силах взглянуть на Арона.
Когда он не ответил, я все же подняла взгляд и увидела, как зрачки его глаз расширились настолько, что заняли всю радужку, отчего глаза стали бездонными.
– Рахаат, - вымолвил он.
– Рахаат Сафира.
– Сестры, должно быть, хватились меня, - пролепетала я, опуская глаза.
Словно в подтверждение моих слов среди гула слившихся во единое мелодий, смеха, голосов пробился один, звонкий, который я отличила бы из тысячи.
– Рахаат!
– прокричала Лала. Спустя несколько мгновений зов младшей принцессы подхватили слуги.
– Принцесса Рахаат! Принцесса Рахаат Сафира! Где вы?
– Мне пора, - пробормотала я, опуская ресницы, и, прежде, чем тэн успел ответить, выпорхнула из беседки.
– Лала!
– позвала и через несколько мгновений увидела сестренку, которая успела сменить наряд.
Поверх прозрачных шальвар с разрезами от узких девичьих бедер струилась юбка, состоящая из нескольких полосок ткани. Аккуратный бра, расшитый жемчугом и бисером, с прозрачными рукавами с разрезами, открывающими плечи, довершает образ. У запястий рукава стянуты, кромка отделана жемчугом. Звонкие браслеты с бирюзовой крошкой и жемчугом разных размеров смотрятся единым целым с нарядом. Что касается остальных украшений, то Лала остановила выбор на нежном жемчуге и всех оттенках бирюзы, под цвет глаз. Рожки сестры кажутся чуть ли не васильковыми на фоне этого великолепия, а изящное ожерелье из бирюзы, сапфиров и жемчуга дополняется тонким обручем с синими и бирюзовыми камнями, что подчеркивает белизну кожи.
– Ты - прекрасна, сестренка, - сказала я, взяв за руки и закружившись с ней на месте.
– Ты - совершенство!
– Ты сейчас скажешь все, что угодно, - лукаво сверкнув бирюзовыми глазами, проговорила Лала.
– Лишь бы никто не заметил, как ты, вопреки собственному наставлению идти во дворец, не задерживаясь, уединилась в беседке…
– Лала, - с упреком сказала я, понимая, что Арон, который все еще остается внутри, слышит каждое наше слово.
– С Ароном!
– торжествующе закончила сестра, несмотря на мои нахмуренные брови.
– Нам пора, Лала, -
– Ага! Попалась!
– захихикала Лала, и, прищурившись, почти как взрослая, спросила: - Что, скажешь, не так? Скажешь, я не найду Арона в этой беседке, если зайду?
Отчаянно краснея я нагнулась к уху сестры и прошептала:
– А что ты скажешь, если я запущу руку в лиф твоего бра, и извлеку из него шелковые тряпки?
Лала тут же вспыхнула до корней волос и отшатнулась, словно я вот-вот приведу угрозу в исполнение.
Пролепетав что-то о том, что мне давно пора переодеться, она устремилась по аллее прямиком во дворец. Я хмыкнула, и бросив на прощание взгляд на темный проем окна, устремилась за сестрой. Прежде, чем переодеться самой, мне предстояло поймать Лалу и заставить ее извлечь то, чем она набила лиф.
***
Оказавшись в покоях, я отослала служанок и осталась в одиночестве. Те удалились сразу, не заподозрив ничего, зная, что пятая принцесса питает склонность к уединению.
Стоило двери хлопнуть от сквозняка, я закрыла лицо ладонями и опустилась на пол, прямо на пушистый ковер. Новости, которыми поделился Арон, тревожили и пугали. Я боялась страшного, боялась того, что видится тэнгериям в самых ужасных кошмарах.
– О, Анахита!
– воззвала я, становясь на колени и простирая руки к статуе Матери, что застыла над бассейном посреди покоев.
– Ведь ты не допустишь этого, правда? Не допустишь повторения ужасов Тысячелетней войны? Не позволишь крови твоих детей закипеть, услышав Голос?
То, что поведал Арон о вторжении потревожило, но не испугало. Известно, что силы зла не дремлют и мечтают ворваться в мир. Но сила Семерых сдерживает их, и пока боги сильнее, миру ничего не грозит. Поэтому стоило услышать о голосе Аримана, я чуть не утратила сознание от ужаса.
Голос - мощнейшее орудие мятежного бога Аримана, заключенного в бездну.
Его рог позволял управлять тэнгериями. Услышав его призыв, наша демоническая кровь закипала, превращаясь в раскаленную лаву.
Голос приказывал нам убивать, и мои предки убивали без пощады, не задумываясь, потому что рог Аримана властвует над нашей сутью.
Объединение сил Семерых позволило им обрели могущество. Боги одолели Аримана и сотни тысяч тэнгериев, заключив мятежного бога и мой народ в бездну. Чтобы отнять у Аримана власть над нами, боги изъяли его Голос и спрятали там, где никто не сможет его найти.
– Анахита!
– воззвала я к Матери.
– Что, если силам зла удалось найти Голос? Что будет с нами, с твоими детьми, если однажды услышим рог Аримана и это заставит нашу кровь закипеть? Ответь, Анахита! Ведь ты не допустишь, чтобы с твоими детьми случилась беда?