Избранница
Шрифт:
«Наверное, Офелия, Джульетта и Дездемона были такими», — с восхищением подумала Элиза.
Королева взяла со стола маленький серебряный колокольчик и тихо позвонила.
Тут же в покои влетел паж, одетый в белый, парадный упелянд и синие шоссы. На ногах у него были черные кожаные башмаки с длиннющими носками.
— Затопите камин, Стивен, — приказала королева. — Холодно.
Слушаюсь, — ответил понятливый паж и мгновенно скрылся за дверью.
Ровно через три минуты он вернулся с горящим факелом и стал разжигать камин. Повозившись немного и напустив кучу дыма, он доложил, что «все готово» и, почтительно поклонившись, удалился из королевских покоев. Несмотря на устроенный им дым и чад, стало теплее и уютнее.
— Наконец-то
Устало ступая по бордовому ковру, она подошла к распятию, встала на колени и начала страстно читать молитву, слова которой Элиза не понимала, потому что не знала латинского языка.
Закончив молиться, королева подошла к бронзовому зеркалу, осмотрела себя и вслух спросила свое отражение:
— Карл, ты зайдешь ко мне сегодня?
Потом видимо что-то вспомнив, она резко повернулась и плавными шагами направилась к кровати. Еще раз перекрестившись у распятия, она раздвинула пурпурный балдахин и юркнула под белое атласное одеяло, отделанное бледно-голубым шитьем. Через некоторое время по ровному дыханию королевы Элиза поняла, что та спит.
«Она так все проспит», — цинично подумала Элиза, — «и своего Карла, и бал… Пожалуй, я тоже отдохну. Неизвестно, что они еще придумают», — подумала Элиза. Неловко устроившись в узком пространстве между стеной и сундуком, Элиза положила под голову свою неизменную спортивную сумку и, с трудом вытянув ноги вдоль стены, блаженно закрыла глаза. Только спали наши девушки совсем недолго. Буквально через какие-то полчаса кто-то громко постучал в дверь. От неожиданности Элиза вскочила как ужаленная, но тут же спохватилась и села на корточки, чтобы ее никто не заметил. «Это за мной», — подумала Элиза и с ужасом уставилась на дверь. Краем глаза Элиза увидела, что королева уже сидит на своем бескрайнем белом ложе.
— Войдите! — повелительно сказала Бланш.
Дверь распахнулась, и на пороге появился гнусный Иржи, который уже успел переодеться к балу, облачившись в белый упелянд из-под разрезов которого виднелась желтоватая рубашка, отороченная тонким кружевом. На ногах были одеты белые шоссы, а ниже болтались нелепые остроконечные красные башмаки.
«На маскарад что ли собрался, гад!» — подумала Элиза.
А Иржи, сделав головокружительный поклон, доложил:
— К вам жалует его Величество король Карл Четвертый!
— Проси, — ответила королева.
Словно солдат на плацу, Иржи подошел к двери, еще шире распахнул ее, и в покои вошел тот, чье имя не нуждалось в представлении. Это был сам Карл Четвертый Люксембургский, король Богемии и Император Священной Римской Империи. А из-за старого сундука его супруги на него со страхом смотрела перепуганная девушка из 21-ого века, одетая в джинсы и футболку и ничего не подозревающая о событиях, которые еще ждали ее. Но сейчас средневековая затертая пленка времени прокручивалась назад, показывая ей уникальное кино, где были свои страсти, надежды, интриги и снова вечная, неподвластная времени любовь.
10
Как мне описать короля Карла IV, изображение которого я видела лишь на плоских неестественных рисунках древних манускриптов, отлично понимая, что они имеют слабое сходство с оригиналом? Но мое воображение вытаскивает из подсознания заложенную веками информацию и создает образ настоящего Карла — таким, каким его увидела Элиза.
Сначала ей показалось, что в покои вошла лишь тень мужчины крепкого сложения, но это было лишь мимолетное видение, вызванное неожиданным всплеском эмоций. И вот она, наконец, увидела его: живого короля, из плоти и крови, неприступного и одновременно простого, который зашел проведать свою царственную супругу.
«Господи, как живой!» — подумала Элиза, и ее сердце предательски забилось, а по телу пробежали мурашки, потому что она почувствовала, что в спальню вошел настоящий мужчина. Еще не разглядев как следует его лица, Элиза
Внешне прославленный король был совсем не похож на то, как его изображали прижизненные живописцы. Это был еще довольно молодой мужчина, крепкого телосложения, по средневековым меркам гигант, а по нашим — немного выше среднего роста. Одет он был, видимо, по-домашнему: в белую, доходящую до щиколоток, холщовую рубашку, поверх которой был надет темно-бордовый, шерстяной плащ-сюрко без всяких украшений. Спереди плащ застегивался на огромную брошь, по форме напоминающую букву «S», что было типично для тех времен. Элиза заметила, что волосы короля были коротко подстрижены и едва прикрывали уши.
«Как у нас», — подумала Элиза.
Но когда Карл сделал несколько шагов, и яркий, исходивший от свечей свет упал на его лицо, Элизу пронзил легкий электрический разряд, и она чуть не вскрикнула от этого необычного ощущения. Что-то до боли знакомое она увидела в этом неприступном монархе, которого уже невольно начала воспринимать как мужчину. Его лицо не было красивым в общепринятом смысле. Некоторые эстеты даже назвали бы его простым и грубоватым. Но оно было прекрасно своей мужественностью. Если бы не темные волосы и темные глаза, Карл скорее бы походил на восточнославянского витязя, а не на германского короля. Высокий лоб Карла был испещрен ранними глубокими морщинами, что говорило о перенесенных лишениях, вечных заботах и большом чувстве ответственности. Черная щетина лишь слабым ореолом окаймляла широкие скулы, чуть впалые щеки и тяжелый, квадратный подбородок. Но какие у него были глаза! Элиза не могла оторвать глаз от этого творения природы, если конечно именно она была их творцом. Большие, черные и грустные, казалось, они вобрали в себя всю красоту и боль этого мира. И это сочетание добрых темных глаз с некоей грубостью черт придавало лицу Карла еще больше мужественности и очарования. Элизе казалось, что если бы он остался с ней наедине, он бы ответил на все мучившие ее вопросы и подсказал бы, что делать со своей жизнью в этом непростом, неистовом и по-своему прекрасном 21-ом веке. А может быть, просто пожалел бы ее. Кто знает?
Говорят, что ученые обнаружили, как возникает любовь между людьми. Оказывается, мы находим друг друга по запаху. Крохотный орган в виде трубочки, расположенной в носу, различает запахи того или иного пола. Сигнал сразу уходит в мозг человека, и тот сразу же влюбляется. Даже человеческий эмбрион вдыхает половые гормоны из околоплодной жидкости. Оказывается, мы обнюхиваем друг друга, подсознательно надеясь влюбиться. Но это лишь одна из составляющих такого сложного чувства, как любовь.
Элиза не почувствовала никакого запаха, но видимо маленькая трубочка в ее носу сделала свое дело потому что девушка как завороженная, смотрела на колдовские, черные глаза короля, излучающие тепло и доброту, которых всем нам так не хватает в жизни.
Элиза заметила, что вместо знаменитой «короны чешских королей», на голове у Карла сиял обычный золотой венец, спереди украшенный несколькими бриллиантами.
«Черноглазый король!» — мечтательно подумала Элиза. «Ради такого можно и не возвращаться в 21-ый век. Наверное, все средневековые рыцари были такие!» — решила Элиза и ошиблась.
Облаченные в тяжелые доспехи рыцари времен крестовых походов, не представляли собой элегантных менестрелей, воспевающих даму сердца и спасающих вдов и сирот от разбойников. Эти рыцари сами были разбойниками. Простые люди боялись их, потому что рыцари убивали любого, кто осмеливался им сопротивляться, не подчиняясь никакой власти. В замках была грязь. Они ели руками, вместо салфеток используя бороду и волосы; подолгу не меняли нижнее белье и спали одетыми. Сами сарацины с большим удивлением писали о рыцарях, что они никогда не мылись, ходили в грязной одежде и переодевались только по праздникам, одевая что-то более-менее чистое.