Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия
Шрифт:
На самом деле мне хотелось узнать, не замечен ли казначей в применении магии, но такое лучше спрашивать при личной встрече.
Ответа от Леонхашарта все нет и нет. От нечего делать я разглядываю панель с вынесенными на быстрый вызов смайлами.
У Леонхашарта, наверное, такие же… и сердечко среди них. И он мог бы…
Решительно отбрасываю эти упорно не туда ползущие мысли. Сердечек мне в переписке, видите ли, не хватает. Ну что такое, а?
– Ой! – вскрикивает Катари.
Я резко оборачиваюсь: одеяло, под которым стоял стакан с утопленными брошами, сдернуто в сторону и почти упало с кровати, сам стакан опрокинут, мокрое пятно разлилось по простыне, а брошек нет…
У Лиссы широко распахнуты глаза. Манакриза странно смотрит на место рядом с кроватью.
– Ийк! – раздается из пустоты, и в воздухе смутным всполохом марева очерчивается фигура Саламандры.
Кажется, я знаю, куда делись броши, и мне это совсем не нравится.
Сообщение Насти отрывает Леонхашарта от изучения срочного запроса Архисовета и, мягко говоря, удивляет. Юнидатус Тарот, конечно, общается со всеми секторами по делам финансирования, порой снисходил до выездов на места, но лично инспектировать четвертый факультет?
«Все больше и больше странных событий происходит в Нараке», – Леонхашарт сводит вкладку с запросом вниз и открывает основную страницу рабочего кабинета на сайте Архисовета. В несколько кликов добирается до раздела подключения к камерам сектора четвертого факультета и удивленно вскидывает брови.
«Ведутся технические работы. Записи с камер не ведутся».
Но дело в том, что технические работы проводили совсем недавно, при установке более современной охранной системы.
«Совпадение или нет?» – постукивая пальцами по лбу, Леонхашарт переходит в раздел техников узнать, кто оставил заявку на проведение работ. Получается, что заявку оставил попечительский совет.
Всего один звонок старому приятелю Хараанту Джати – и выясняется, что тот ничего не знает о заявке на технические работы с системой слежения.
«Это очень странно, – пишет Леонхашарт в диалоге с Настей. – Расскажи подробнее, пожалуйста».
Он смотрит на смайлик-сердечко на панели быстрого вызова. Сначала добавляет его к посланию, потом все же удаляет. И отправляет сообщение.
Ждет ответа. Но ответа почему-то все нет и нет, не появляется даже значок, обозначающий, что собеседник что-то пишет.
«Как было бы здорово, если бы Настя переехала ко мне…» – грустно вздыхает Леонхашарт.
А ответа все нет и нет.
Вы когда-нибудь пытались разжать зубы почти двухметровой Саламандре? Не советую пробовать.
После неудачных переговоров и попыток лаской добиться возврата брошей, у нас начинается просто эпическая битва: летают подушки, одеяла, матрацы. Манакриза пробует себя в роли наездницы-укротительницы. Сбросившая ее Саламандра пытается привычно бегать по потолку, но теперь она тяжелая, срывается. И все равно упрямо не желает выплюнуть броши.
Мы, конечно, припрятали кристаллы с микрофонами в ванной комнате под ворохом полотенец и закрыли ее, но не уверена, что это полностью заглушает грохот и вскрики.
К нам даже стучатся с требованием прекратить шум, но Катари выглядывает в коридор и сообщает, что у нас тут драка за женихов, как закончится, так все будет тихо.
В общем, у нас как бы развязываются руки для еще более решительных действий и Саламандру мы все же скручиваем одеялами, наваливаемся втроем. Что ничуть не приближает нас к спасению брошей: не открывает она рот и все! И никакими силами ее челюсти не разжать.
Не хочется нарываться на наказание из-за ее прожорливости, но…
Сдавшись, мы вчетвером усаживаемся на пол возле кровати.
Невидимая Саламандра усаживается напротив, на фоне стены только яркие глаза выделяются.
– И как мы будем объяснять исчезновение брошей? – первой спрашивает Катари.
– Скажем, что украли? – предлагаю я, не сводя взгляда с Саламандры. – А ну отдай!
Она знай смотрит… невинно так.
После долгой паузы заговаривает Лисса:
– Я тут подумала… Саламандра ведь питается магией, а не металлом, да?
– Да, – подтверждаю я то, что она и так знает.
– Интересно, что за магия была в этих брошах. – Лисса закусывает губу.
– И как нам спастись от наказания? – жалобно вопрошает Катари. – Нас же накажут, если мы не будем их носить. Настя, как думаешь, она их выведет естественным путем?
– Ага, клизму ей с маслом надо сделать, – хмыкаю я.
В пустом пространстве под глазами открывается пасть, и четыре броши падают на пол. Рот Саламандра тут же захлопывают, в воздухе остаются «висеть» глаза.
– Похоже, начинать надо было с клизмы, – заключаю я, запрокидывая голову на кровать.
Вдруг становится так весело, в животе щекотно. Я усмехаюсь, эта усмешка переходит в хохот, а за мной и девчонки подтягиваются.
Мы смеемся так заливисто, дико, что слезы выступают на глазах и сидеть невозможно – мы падаем, катаемся по полу и смеемся-смеемся-смеемся, а Саламандра удивленно за нами наблюдает и даже броши подталкивает к нам.
На верхних этажах подземных клубов Леонхашарт, оглушенный музыкой и почти ослепленный мерцанием светильников, встречает на удивление много знакомых. Большинство из них так же, как и он, скрывают размер своих рогов, одеты попроще. Только окруженный восторженными девушками Шаакаран сверкает блестящими одеждами и золочеными рогами. Как всегда, его очарованию поддаются слишком многие: доставшуюся в наследство от котодемонов привлекательность Шаакаран использует на полную катушку.
Незаметно проскользнув мимо него и еще одного школьного приятеля, Леонхашарт минует более цивилизованные, утыканные камерами клубы. Граница подчиняющейся закону зоны и свободная территория довольно ясно разграничены черной лестницей с арочным входом в виде открытого рта черепа. В носу черепа вставлена табличка: «Оставь надежду всяк сюда входящий».
Ни охраны, ни иных предупреждений. Внизу, как и за спиной Леонхашарта, гремит музыка.
Невольно проверив спрятанный под пиджаком нелегальный пистолет, мысленно представив, как быстро выхватит ножи из рукавов или достанет из спрятанных на лодыжках ножен, он спускается на этаж ниже: освещенные диодами коридоры, гроты отдельных клубов, ярко или мрачно одетые демоны всех мастей и вроде даже люди танцуют, падают, валяются у стен, предаются страсти, пьют – все это так непривычно Леонхашарту, давит на него, изумляет, отталкивает.