Избранное

Сытин Александр Павлович

Чернобыль

Такое солнце яркое светило!Такая благость по земле плыла!Алели мальвы.Жарко суетиласьна колесе подсолнуха пчела.Медовым соком наливались груши.На грядкевыгибались огурцы.И, крылышек упругость обнаружив,взлеталинеуклюжие птенцы…Нет, не о том моей душе страдалось,что всюду ожидал меня искус –но всё, что щедро глазу открывалось –ни в руки взять,ни испытать на вкус…Нет, не о том…«Да-да, и в самом деле.Ну, драма. Но кончать пора бы с ней.Потери, в целом, в общем-то, имели.Но самолёт упал – и то б страшней.Ведь всё-таки живётся здесь,живётся…»Всё так,когда б не принимать в расчёт,каким ещё уродством отзовётся?Какой нежданной смертью потрясёт?

Вера

Старушка ковыляет.Сутула. Ноги скручены.Мужской пиджак.Косыночка на серых волосах.Её ручонки тонкие –как старые уключены.«Я спорчена, родименький, –призналась мне в слезах, –Оборотился ласковым…От колдовства антихриста,от взгляда приворотногосберечься не смогла»…А ветер небо светлое из туч кудлатыхвыпростал.Но из леса топорщиласьознобистая мгла.«Иду забыть нечистогои исцеленья выпросить».Худые туфли шаркают.И посошок стучит.Себя нетрудно выплакать.Себя легко ли высказать.То слово скажет горькое.То снова замолчит.«А как же дальше, бабушка?Асфальт удобный кончится.По грязи –и в резиновых не добрести, боюсь»«А дальше-то, родименький?Дойдёшь, коли захочется.Разуюсь. Поползу. Не то – катком,но доберусь».И столько заплескалось в нейи дерзости и ярости,что тотчас и привиделось,как через топь ползёт…Шуршит,спешит улиткою,не ведая усталости,в коряжистый распадок, гдесвятой источник бьёт.– А помогает, бабушка? –«Да, милый, как молоденька.На месяц прячу палочку…Кады бы без греха…Мне мнится: вновь бегучаяи личико смородинкой.А не пойди к святому-то –куды уж как плоха…»Низинными туманами,дождём,осинным золотом,размягшими дорогамисентябрь на землю лёг.Представил я купальщицу –стянуло кожу холодом.Сказал: «А ведь простудишься!»«Бог милует, сынок!»Конечно, я начитанный.Я понимаю правильно.Спасение в движении – известномне давно.Но перед этой верою,неистребимой, пламенной,бросающей в движение –склоняюсь всё равно.Мы – все! – без ВЕРЫ можем ли?Мы ею жизнь проверили.Судьба как ни куражилась –а были спасены.Когда в себя мы ВЕРИЛИ.Когда в победу ВЕРИЛИ.И в святость дела нашего.И дружбы.И жены.Я рад,что тайны держатся.Что вера неубитаяи дух, и тело бренноестремит и вдаль, и ввысь.Покуда живы таинства –обещаны открытия.Покуда ВЕРА светится –неистребима ЖИЗНЬ!

«Улыбкой и взглядом касалась…»

Улыбкой и взглядом касалась.Стремилась во всём угодить.Себя не жалея, бросаласьот всякой беды оградить.Всё лучшее – сыну, невольножеланья в себе укротив.Дрожала, когда ему больно,стократную боль ощутив.Её неуёмной тревогойего настигало в пути.И даже опасной дорогойЕму удавалось пройти..Как будто она управлялаи взглядом, и взмахом руки.Как будто она направлялародные сыновьи шаги.С дорогой сыновьей и деломдержала незримую связь…А сердце в тревоге – болело,от болейслабей становясь.Когда ж оно вовсе устало,покой обрело навсегда –тревоги за сынане стало…Тогда с нимслучилась беда…

«Кто ждёт с такой неистовой надеждой…»

Кто ждёт с такой неистовой надеждой,как сына ждут родители, хотядавно ль они сознание терялинад горсткой свежевспененной земли?Но это было, видимо, во сне.Жестокий сон. Приснится же такое!..Вот-вот его послышатся шаги.Чу! Вроде дверью стукнули внизу.Шаги…Но больно тихие.Он громче.Стремительней!Летит, как паровоз.А вот уж точно он! Его походка…Нет, не дошли.Чужие…Замерев,дыханье затаив, полуживые,все обмирая, ждут и ждут.Всё ждут…

Эхо

Они не видели войныи смутно знали по рассказам.И плохо слушались онинадоедающих наказов«Не лезь!».«Не трогай!»,«Не кидай!».Хотя, случалось, были биты…За старой мельницей водаржавела в я ямах ядовито.В грязи застрявшая свечана дне мерцала желтовато.И мальчик, радостно крича,её достал: «Моя граната!».Босая гвардия мальцову ямы тинистой толпилась…И любопытных глаз кольцодо самой улицы катилось..(Плыл полденьсытнонад землёй.Страда.Поспела озимь.Вдруг он свечу – над головой.«Ложись!» – и тут же оземь.И лопнул воздух. Горестно и красно.И взвился крик. И медленно угас.И мир стал таять. И сходила ясностьс его, навеки удивлённых глаз.И девочка недвижная сидела,глядела и не плакала – а таксидела и глядела, и глядела.И лепестки ронял махровый мак,на платьице разорванном проросший –сквозь двадцать летпреданий о войне.И болью перехлёстнутая площадьв предкриковойзастылатишине…

Земля полигона

Над нею бушуют смерчи.Над нею толпятся смерти.Неистовый огненный шквалвсе краски и звуки попрал.Не сыщешь живого места.Наполнится громом окрестность.И – вспышка.И вскинется рванонад старою – новая рана…Растаялоэхоада.И болью в ушах – тишина…И вдруг,как нежданная радость,пробужденье от дикого сна,как утоленье жажды –кузнечиков скрипки.И даже.серебряногорлый солистнад ржавым простором повис.И труженица пчелаза край роковой проплыла.И серая юркая мышьповерила в чуткую тишь.И заяц рванул и исчез,где тих искалеченный лес.и снова ведут муравьив ту землю дороги свои…Порхают, ползут и летят.Не помнят ни зла, ни обидывлюблённых,певцов,работягбессчётные классы и виды…Тревогой осталось во мне:камней опалённых усталость,но шествует жизнь по земле,где рыжая смертьпотешалась…

Без вести

Без вести пропавшие.Не сыскать следа.Чьей добычей ставшие?Где? Когда?Иль болота предалзелёный оскал?Иль шакал отведал?Огонь ли заласкал?В чьих остались лапах?В полдень или в ночь?Некому – оплакать.Некому – помочь.Некому склонитьсянизко до земли…Чем вы провинитьсяперед – кем могли?Для кого вы грешные?Гонит над землёйдуши безутешныежуткий непокой.Негде приземлиться им.Им могилы нет.Долго ль рассердиться имхоть на целый свет?Бродят души бедные.Радость им – невмочь.И огнями бледныминапугают в ночь…

«Ах, как много вас…»

Ах, как много вас,белые мячики,мягколобые одуванчики,поседевшая голова!А вокругтак и прёт трава!И цветы только-только высыпяти кузнечики вспенят дни…И качать черепами лысымиодуванчики будутодни…

Облака

Спокойны. Величавы. Безупречны.Лежат.И искушенье велико –Нырнуть без парашютав эту млечностьблистательно чистейших облаков.Их доброту, их мягкость ощутить.Потрогать скалы белые и башни.Здесь столько света,столько чистоты –что среди нихи умереть не страшно.

Ты

Простые есть слова. Электротокпройдёт по жилам – стоит только тронуть.Слова, что спирта чистого глоток.Слова, что проходимее нейтронов…«Простите, Вы?Нет. Ты? Вспомни. Студенты…»И дрогнул алый обветренный грот.И время быстрей магнитофонной лентывдруг стало раскручиваться наоборот.Ты?!Является яви крушенье.Быль торжествует, светло волнуясь.Ты?!О прекраснейшее из воскресений –возвращение в общую юность!Ты помнишь? Ты помнишь?(Вот сладостный яд!)Витаютв таланты влюблённые Музы.И мудростью искристой сыплют друзья,начинённые солнцем, как арбузы…Ты помнишь?И город встаёт. Рассвет.Улицы розовы, словно младенцы.Ты помнишь?Знаки магов. Конспект.Высокое напряжение лекций.Ты помнишь?И выплывает сквозь туманы скользкие,сквозь белоснежную карусельнаше личное,комсомольскоеобщежитие номер семь.Святым радушием егоне пренебрёг ни разу я.И дом встречал, как своего,улыбкою стоглазою.И доверял. И принималдоверье,понимающий.И меланхолию снималстоликостью товарищей…И я наверняка к тебе приду.Я весь в тебе,глаза мои и уши.И я бредув малиновом бреду,промытую готовый вынуть душу…Ах да, прости. Пора расставаться…В разные стороны нам грести…Разреши,дай счастье мне –через десять, двадцать –назвать тебя вновь удивительным –ТЫ?

Немота

Я травы мну.Я запахи ловлю.И вдруг – бессилье, радость подминая.Цветут. Лепечут. Пенятся.Люблю.Люблю их всех. –А именине знаю.В ущельях камни странные пестры.Весной вскипают травами пустыни.И крики птиц влюблённы и остры.Но слова нет. – И восхищенье стынет.Не так я жил.Постиг движенье я.В протоны углублялсяи столетья.Но ускользает от меня землясо всем своим земнымвеликолепьем.