Избранное
Шрифт:
— Гм, — сказал он, повысив голос. — Стало быть, вы теперь приехали сюда, в этот город?
— Ну да. В град-столицу, — поправил мужчина.
— Называйте как хотите.
— К счастью, это именно так.
— Почему же «к счастью»? — спросил сьера Бёдвар.
Фру Гвюдридюр подняла руку и кончиками пальцев поправила шляпку.
— Тебе еще не надоело в Эйстрихёбне? — спросила она.
Гусси ответил не сразу. Вынул изо рта сигарету, засмеялся:
— Смотрите, смотрите, как они сцепились
Фру Гвюдридюр промолчала. Что он хочет этим сказать? — подумал сьера Бёдвар.
— Эйстрихёбн тоже порядком вырос, с тех пор как расширили прибрежную рыболовную зону. Там теперь удлинили причал, так что ребятам есть где прошвырнуться, — продолжал Гусси. — Но по сравнению с Рейкьявиком это все равно деревня.
— В Адальфьёрдюре, во всяком случае, тебе жилось не так уж плохо, — вставила фру Гвюдридюр.
Гусси, будто и не слыша ее, продолжал:
— Как-никак тут у человека под рукой все наиважнейшие блага цивилизации: банки, правительство, парламент, винные магазины, университет, Верховный суд, даже его преосвященство епископ Исландии живет здесь. По трубам бежит горячая вода, можно ходить в гости сколько хочешь, можно брать ссуду сразу в нескольких банках, можно каждое воскресенье служить обедни во всех церквах, чтобы господь послал долгих лет жизни нашему правительству.
— Ну и язычок у тебя, Гусси! — Фру Гвюдридюр расхохоталась. — Все такой же балагур и насмешник!
Чему она смеется, не понимаю, подумал сьера Бёдвар.
— Только об одном жалею — что я так долго торчал в этой распроклятой дыре, — сказал Гусси.
Сьера Бёдвар бросил в воду последние крошки.
— Вы хотите сказать, что теперь живете в Рейкьявике? — спросил он.
— Ну да. Уж скоро год, как я сюда перебрался, — подтвердил Гусси. — Я решил, хотя и с опозданием, что мое место здесь, поблизости от благ цивилизации.
— Вот как.
Сьера Бёдвар скомкал оберточную бумагу и после некоторого колебания сунул ее в карман пальто. Балаболка, пустоцвет, ничтожество, подумал он.
Фру Гвюдридюр снова коснулась шляпки кончиками пальцев.
— Что я слышу? — удивилась она. — Выходит, ты почти год живешь в столице и за все это время ни разу не выбрался навестить старых знакомых?
— Да все как-то некогда было. Дел уйма.
— Ну разумеется, — проговорил сьера Бёдвар.
— В принципе в воскресенье можно было бы выкроить время, но беда в том, что в воскресенье я должен служить благодарственную мессу
Фру Гвюдридюр снова расхохоталась.
— Ох и язычок у тебя, Гусси!
Сьера Бёдвар вытащил из-под мышки трость и крепко сжал в кулаке костяную рукоятку.
— Вы где-нибудь работаете? — спросил он сухо и взмахнул тростью.
Гусси неопределенно ухмыльнулся.
— Мне ведь еще не скоро на пенсию, — сказал он. — И рад бы бить баклуши, да нельзя.
Это что, намек? — подумал сьера Бёдвар и невольно повысил голос:
— И чем же вы все-таки занимаетесь?
— Как вам сказать? То да се… — Гусси затянулся сигаретой. — То да се, — повторил он хрипло и наклонил голову набок. — Выбор большой, особенно летом. Халтуры везде навалом — и в будни, и в праздники. Не нужно ни перед кем пресмыкаться, выпрашивая какую-нибудь паршивую работенку, как бывало у нас, в нашей дыре.
Так и есть. Скачет с места на место, подумал сьера Бёдвар. Подолгу нигде не задерживается.
Фру Гвюдридюр поправила выбившуюся на ухо прядку.
— Скажи, пожалуйста, а покраской домов ты по-прежнему занимаешься? — полюбопытствовала она.
Гусси взглянул на нее, и в его глазах на миг блеснул плутоватый огонек, но тут же угас, как искра, попавшая на сырые опилки.
— Нет. Я давно бросил это дело. С тех самых пор, как перебрался сюда, в Рейкьявик.
— Нам надо покрасить крышу. Хорошо бы успеть до осени. Ты не возьмешься?
Сьера Бёдвар выронил трость. Гусси поспешно нагнулся поднять ее.
— Пожалуйста, сьера Бёдвар, — сказал он. — Ваша трость.
— Ты мог бы заняться в любое время, когда тебе удобно. По вечерам в хорошую погоду или в субботу, в воскресенье.
— Что? Вкалывать по выходным?
— Да там не так уж и много работы, — сказала фру Гвюдридюр. — Всего-то одна крыша, ну, еще, может, оконные рамы.
Гусси пожал плечами.
— Нет, уж лучше я буду молить бога послать здоровья мне и нашему правительству, — ответил он. — С тех пор как я уехал из захолустья, я ни разу не брал в руки кисть и малярное ведерко. Где уж мне красить шикарные столичные дома.
— Глупости! Разве ж ты не выкрасил нам в Адальфьёрдюре весь дом, и не только снаружи, но и внутри!
Гусси бросил тревожный взгляд на трость в старческой руке сьеры Бёдвара, а затем столь же быстро взглянул на сумку, стоявшую на земле у самых его ног, после чего воззрился на озеро, на уток среди камышей.
— Нет, не возьмусь. Придется вам подыскать кого-нибудь другого.
— Неужто так трудно раз-другой пройтись кистью по крыше и оконным рамам? — Фру Гвюдридюр все еще не теряла надежды уговорить его. — Ведь у тебя в руках все так и пляшет.