Избранное
Шрифт:
Томас. Кузина Хилда?
Мать. Она очень подходит тебе, Томас. Я не знаю другой женщины, которая подходила бы тебе так, как она. Но дело не только в этом…
Отец. Знаешь что…
Мать. Паттини, заткни глотку! Представляешь, Томас, вы с кузиной Хилдой живете в роскошном доме: прекрасная дорогая мебель, мраморная ванная, пушистые ковры…
Томас. По ним так приятно ходить босиком…
Мать. Вот именно. Стоит тебе только пожелать чего-нибудь, ну, скажем, шоколадку или сигарету, ты нажимаешь на кнопку и входит
Томас (недоверчиво смеется). Не может быть.
Мать. Ну почему же? Вполне осуществимо. А с этой твоей шоферской работой знаешь, как мы поступим? Я звоню этой старой развалине Албану и говорю (а ты стоишь тут же рядом): «Менеер Албан, мой сын, менеер Томас Паттини, плевал на вашу работу с высокой колокольни.
Томас испуганно пытается ее перебить.
У него теперь своя машина, „симка“-восемь, менеер».
Томас. Мама, нельзя так разговаривать с ним.
Мать. Ха. Когда у тебя много денег, все можно.
Томас. Но я хочу возить менеера Албана.
Отец. Ты сможешь как-нибудь позвонить ему и пригласить на послеобеденную загородную прогулку в твоем собственном автомобиле.
Томас. Ты думаешь, он согласится?
Отец. С радостью.
Томас (недоверчиво). Нет, папа…
Мать. Ты и нас будешь иногда приглашать к себе, когда поселишься в этом роскошном доме. Мы с папой как-нибудь заглянем к тебе, ты угостишь нас изысканным печеньем, а кузина Хилда предложит нам вкусного кофе. О, как нам с папой будет приятно после стольких лет прозябания и затворничества! Твой бедный старый отец снова сядет за пианино, я надеюсь, ты подаришь ему пианино, Томас?
Томас. Конечно, мама, конечно. Я думаю, папа поедет вместе со мной и выберет его сам.
Мать. А я, Томас, разве ты не хотел бы видеть меня элегантной дамой, красиво и модно одетой? По воскресеньям мы бы вчетвером ходили в церковь, а вечером — в кино. Не то что сейчас, когда боишься лишний раз высунуть нос на улицу. Я стала похожа на старую, изможденную нищенку, над которой всякий готов посмеяться.
Томас (истолковывает все это по-своему). Но я не хочу никуда уезжать отсюда!
Мать. Почему?
Томас. Неужели мне нельзя остаться здесь?
Мать. Э… э… да нет, впрочем, если ты так хочешь, то, конечно, можно. Мы с папой подыщем себе уютную маленькую квартирку в городе и…
Томас. А как же Андреа?
Мать. Что — Андреа?
Томас. Она тоже переедет с вами, а меня оставит здесь одного с кузиной Хилдой?
Мать. Разумеется, мой мальчик. Не думаешь ли ты, что Андреа будет жить с вами после того, как вы поженитесь? Первое время она, конечно, может помочь вам по хозяйству.
Томас. Так я должен жениться?
Мать. Да, именно об этом мы все время толкуем.
Томас. Нет, вы прежде мне этого не говорили.
Мать. Томас, ты уже взрослый, как-никак девятнадцать лет исполнилось, должен понимать, что просто так жить с женщиной нельзя.
Томас. Но я не хочу жениться, мама. Я не хочу жить с незнакомой женщиной.
Мать. Вы очень быстро познакомитесь.
Отец (добродушно). Не бойся, она тебя не съест.
Томас (неожиданно пугается). А что скажет Андреа?
Андреа (остановившись в дверях, кричит). Скажу, что вы оба старые свиньи! (Исчезает, хлопнув дверью.)
Мать (потрясенная, тихо). Ты слышал, Паттини?
Отец. Да.
Мать (взвинчивает себя). Я тебя спрашиваю, Паттини, ты слышал? Сейчас же отправляйся к Андреа, скажи ей, чтобы она немедленно извинилась. Неужели ты допустишь, чтобы это повторилось? Ты позволишь, чтобы тебя в твоем доме без конца оскорбляла собственная дочь? Скоро дойдет до того, что она закатит тебе пощечину. Нет, это неслыханно…
Томас. Почему она так сказала?
Отец. Это грубо, Томас.
Мать. О господи, уже четыре часа. Томас, поди причешись и почисть еще раз зубы.
Свет в гостиной гаснет. Слышно, как мать ворчит и сердито бормочет что-то себе под нос. Томас входит в комнату Андреа, та лежит, зарывшись лицом в подушки. Томас садится рядом на постель, гладит ее по волосам.
Томас. Успокойся.
Она пожимает плечами.
Со мной творится что-то ужасное, когда я вижу, как ты расстраиваешься.
Андреа поворачивается к нему.
Кажется, будто сердце сжимает резиновая перчатка, она не жмет и не давит, просто легла мне на сердце и не отпускает.
Андреа (закуривает сигарету). Нагнись. (Причесывает его.) Дай-ка я приведу тебя в порядок, а то скоро явится эта гусыня. Уверена, она позеленеет, когда увидит тебя, и начнет заикаться. Посмотри на нее как следует, Томас, взгляни ей прямо в лицо, пусть знает, что ты нисколько ее не боишься.
Томас. Ну что ты такая грустная?
Андреа. Я не грустная.
Томас. Неправда. Я же вижу, как ты сжимаешь губы, и они становятся тоненькими, словно ниточка, как ты хмуришь брови, и морщинка пробегает между ними (проводит пальцем по ее бровям), и еще носом поводишь, точно кролик. (Его палец скользит по носу Андреа.)
Андреа (мягко отталкивает его). Ну так знай: я действительно расстроена, потому что я завистливая, злая, подлая уродина.