Избранное
Шрифт:
– Вы к нам, сударь?
– Прошу прощения, мне хотелось бы видеть господина генерала.
– Входите, пожалуйста… Николай Алексеевич! Николя, тут к вам пришли!
Она ввела меня в большую комнату, обставленную книжными шкафами. Вошел генерал, коротко кивнул мне головой и повернулся к старушке:
– Капитолина Васильевна, прошу вас заняться своими делами.
– Ухожу, ухожу.
– Извинительно улыбнулась мне и быстро скрылась за дверью.
Генерал, не меняя позы, спросил:
– Чему обязан вашим посещением, господин полковой командир?
Действительно -
– Разрешите взглянуть.
– Шагнул к книжным полкам.
Он, не переменив тона:
– Вы спрашиваете позволения? Смотрите, берите, реквизируйте…
Я медленно шел вдоль шкафов, за стеклами которых выстроились тома Пушкина, Лермонтова, Толстого, Данилевского, Гоголя, Достоевского. У просторного письменного стола, поближе к окну, - шкаф с военной литературой. Я увидел знакомых авторов. Клаузевиц, Драгомиров, Филиппов… А вот и «Тактика» генерала Добровольского, которую я проштудировал на сборах Высших командных курсов.
– Вы не возражаете, я посмотрю?
– показал на «Тактику».
Генерал подошел к шкафу, достал книгу и голосом, в котором было удивление, спросил:
– Вам известен этот труд?
– Изучали его на офицерских курсах.
Смешавшись, генерал сел, положил руки на письменный стол, пальцы подрагивали.
– Этого не может быть… Я понимаю, традиции Кутузова, Суворова… Замечательно, что русская армия несет сейчас на своих знаменах их имена… Но меня, лишившегося родины… Капитолина Васильевна! Капитолина!
– Он поднялся во весь рост, держась за спинку стула.
Вбежала испуганная старушка:
– Николя, вам худо?
– Нет, нет… Вот они, понимаете, они изучают мой труд!
Она, сразу же успокоившись, очень мягко и просто сказала:
– Я всегда говорила, что в России ваше имя забыть не могут. А сейчас я вас чайком напою. У меня замечательное вишневое варенье. Что же вы стоите? Садитесь, батюшка, садитесь, будете нашим гостем.
– Усадила меня в кресло напротив генерала и ушла.
– Вы, господин генерал, извините за вчерашний прием… Моего отца, изрубленного саблями, дроздовцы подняли на штыки…
– Дроздовцы, слащевцы, шкуровцы и прочие маньяки… Я не имею к ним никакого отношения. Я - русский генерал. История вышвырнула меня из России, но есть такие связи с землей, где ты родился, которые нельзя обрубить никакими силами. Мне восемьдесят лет. Когда немцы подошли к Волге, жизнь для меня потеряла всякий смысл. А сейчас я хочу дождаться того дня, когда капитулирует Германия…
– А вот и чаек.
– Принаряженная Капитолина Васильевна вошла с подносом.
Она от души угощала меня домашним вареньем. Я отвечал на вопросы генерала рассеянно, занятый своими мыслями. Мне было грустно смотреть на этих доживающих свой век людей, заброшенных сюда, за Дунай. Они жили здесь, сажали деревья, растили цветы, как-то зарабатывали на хлеб насущный, но сердца их были там, в России, в том далеком прекрасном мире, дороже которого у них ничего не было…
31
Приказ
Через двое суток к вечеру мы вошли в Рущук.
Тут улицы с глинобитными домами, глухие заборы, почему-то крытые красной черепицей, а за ними дома с затемненными окнами. Где-то рассеянно зарокотал пулемет и умолк. Пахло рекой, мазутом, в воздухе плыл легкий аромат кофе.
В темноте угадывались контуры кораблей, колышущиеся на прибрежных волнах. Нас встретил линейный офицер и повел за собой. Мы шагали мимо громаднейших пакгаузов, портовых кранов, зачехленных машин с пушками на прицепах, спящих у портового забора солдат. Словно сабельный взмах блеснул Дунай. Перекликались гудками буксиры.
Наш причал просторен, батальоны свободно расположились на нем. Вдоль пирса тянулись длинные черные баржи. Меня разыскал офицер с повязкой на рукаве.
– Вас вызывает генерал Валович.
На «виллисе» проскочили несколько кварталов и оказались в бетонном доте. Валович посмотрел на меня:
– С жирком, подполковник!
– На наркомовских харчах, товарищ генерал…
– Дров по пути не наломал?… Где полк?
– На пятом причале.
– Вооружены?
– Как положено, исключая батарею.
– Снаряды подбросим. Подойди.
– Начштаба армии развернул карту.
– Порт Видин. Здесь должен быть с полком пятого октября на рассвете. Плавсредства готовы, зенитное прикрытие - твоя забота.
– Что могу узнать о фарватере?
Генерал поднял телефонную трубку:
– Моряка ко мне.
Вошел высокий морской офицер, козырнул:
– Капитан второго ранга Демерджи, старший офицер оперативного отдела Дунайской флотилии! Приказано сообщить, что последняя баржа четвертого каравана…
– В воздух?
– Валович вздрогнул.
– Наскочила, товарищ генерал…
– Вы не моряки, а… Тралили фарватер?
– Так точно, но мины с особыми секретами.
Валович обошел вокруг стола, сел; спросил, не поднимая глаз:
– Как обеспечивается пятый караван?
Капитан необнадеживающе ответил:
– Тралим. Разрешите идти?
– Идите…
Офицер вышел, генерал сказал мне:
– Спасательные средства держи в готовности номер один. С богом!
– Подал руку.
– До встречи в Видине!
* * *
Грузились на баржи молча, рота за ротой быстро и бесшумно занимали места. Много хлопот доставила баржа, на которую втаскивали пушки со снарядами, обоз с лошадьми и хозяйственные службы. Сиплый гудок головного буксира возвестил: караван к отплытию готов.