Избранное
Шрифт:
Обнаружив под подушкой у невестки «Секреты Хоридаша» [130] , она написала на полях книги: «черная вода», «красный цветок».
В новом астрологическом календаре, которым пользовались домашние, большинство, важных для предсказания звезд она замазала своими каракулями.
В расходной книге отца, среди всяких цифр и подсчетов, Ума тоже оставила на память о себе изречение: «Кто пишет и читает, тот в карете разъезжает».
До поры до времени никто не мешал ее творческим порывам, но однажды с Умой случилась большая неприятность.
130
«Секреты
Старший брат ее, Гобиндолал, на вид человек весьма невзрачный, сотрудничал в газетах. После разговора с ним ни у кого из родных и знакомых не возникало иллюзий относительно его мудрости. И действительно, в этом грехе его никак нельзя было обвинить. Но зато он писал в газетах, и его мнение полностью совпадало с мнением большинства бенгальских читателей.
Однажды, узнав, что в работах европейских ученых по анатомии имеются серьезные ошибки, Гобиндолал, не прибегая к помощи логики и пользуясь лишь могущественными средствами бенгальского языка, сочинил замечательную статью, в которой разгромил всех ученых.
И вот в полдень, когда никого из домашних поблизости не было, Ума оставила над этой статьей такую надпись: «Гопал очень хороший мальчик, — что ему дают, то он и ест».
Я не уверен, что под Гопалом она подразумевала читателей Гобиндолала, но тем не менее ярости брата не было границ. Сначала он побил Уму, а потом отнял у нее все письменные принадлежности — ничем не замечательные, но приобретенные с огромным трудом: маленький огрызок карандаша и дешевенькую ручку, вымазанную чернилами. Обиженная девочка не поняла, за что ее так строго наказали, и горько плакала, сидя на полу в углу комнаты.
Насладившись местью, Гобиндолал возвратил Уме отобранные вещи. Более того, испытывая некоторое раскаяние и желая утешить девочку, он подарил ей превосходную разлинованную тетрадь.
Уме было только семь лет. С тех пор она бережно хранила свою тетрадь — ночью под подушкой, а днем — на коленях.
Когда ей впервые заплели маленькие косы и в сопровождении служанки отправили в деревенскую школу для девочек, кое-кто из девочек позавидовал ей, кое-кто удивился, а были и такие, что даже возмутились.
В первый же год Ума старательно записала в тетради: «Все птицы кричат, значит, ночь кончилась».
Сидя на полу в спальне, она писала, крепко держа тетрадь рукой, а потом громко, нараспев читала свое сочинение. Так родилось немало образцов поэзии и прозы.
На второй год в тетради стали появляться и произведения на свободные темы, очень краткие, очень содержательные, но — без начала и конца. Некоторые из них стоит привести здесь.
После рассказа о тигре и цапле была написана одна фраза, которую нельзя найти ни в «Котхамале» [131] , ни в каком-либо другом произведении современной бенгальской литературы:
131
«Котхамала» — сборник рассказов.
«Я очень люблю Джоши».
Пусть никто не думает, что я собираюсь рассказать любовную историю, Джоши — не какой-нибудь одиннадцатилетний мальчик. Это — старая служанка, которую зовут Джошода.
Однако по одной этой фразе не спешите судить об отношении девочки к Джоши. Тому, кто захочет доподлинно выяснить этот вопрос, я посоветую перевернуть две страницы — там он найдет утверждение, прямо противоположное этому.
И так далее! В сочинениях Умы
Еще через год, когда девочке исполнилось девять лет, в одно прекрасное утро в доме запела флейта. День свадьбы Умы настал.
Жениха звали Перимохон, и он был помощником Гобиндола-ла в его литературных делах. Несмотря на молодость и на то, что он кое-чему учился, новые идеи совершенно не проникли в его голову. Поэтому соседи считали его в высшей степени достойным человеком. Гобиндолал пытался ему подражать, но полного успеха так и не достиг.
Надев бенаресское сари и спрятав под покрывалом свое маленькое личико, Ума, рыдая, ушла в дом свекра.
— Слушайся свекрови, дитя мое, — напутствовала ее мать. — Делай все по хозяйству, а главное — не читай и не пиши!
А Гобиндолал добавил:
— Смотри не вздумай пачкать у них стены, — там это не потерпят. И никогда не пиши в бумагах Перимохона.
Сердце девочки сжалось от этих слов. Она поняла, что в доме, куда она идет, ей ничего не простят, что ей придется выслушать немало попреков, прежде чем она узнает, что такое нельзя, невозможно и недопустимо.
Вечером в тот же день снова запела флейта, но сомневаюсь, понимал ли по-настоящему хоть один человек на свете, что творилось в тревожно колотившемся сердечке девчушки в бенаресском сари и драгоценностях, на лицо которой опущено покрывало.
Джоши тоже ушла с Умой. Было решено, что несколько дней она пробудет вместе с девочкой в доме свекра.
После долгих размышлений добрая Джоши взяла с собой и тетрадь. Эта тетрадь, исписанная кривыми, неровными буквами, — часть отцовского дома, радостное воспоминание о недолгом времени, проведенном в родной семье, коротенькая история тех дней, когда отец и мать баловали ее, — стала для Умы как бы маленькой частицей свободы, столь желанной детскому сердцу.
Первые дни в доме свекра Ума ничего не писала — для этого у нее не было времени. Но спустя неделю Джоши отправилась обратно домой, и в тот же день Ума закрыла дверь в спальню, достала тетрадь из жестяной коробки и, обливаясь слезами, записала: «Джоши ушла домой, я тоже уйду к маме».
Теперь она не могла переписывать целые истории из «Чарупата» [132] и «Бодходоя». Да, я думаю, и не хотела. Зато краткие изречения следовали одно за другим. За первой строчкой шла другая: «Если дада [133] возьмет меня домой, я больше никогда не буду портить его бумаги».
Отец Умы хотел, чтобы время от времени девочка гостила у него, но, по слухам, этому воспротивились Гобиндолал и Перимохон.
Гобиндолал заявил, что Ума должна научиться уважать своего мужа и что родительская ласка и баловство только помешают ей. Он написал по этому поводу такую прекрасную статью, пересыпав ее практическими советами и шутками, что никто из его читателей-единомышленников не усомнился в непререкаемой мудрости автора.
132
«Чарупатх» («Легкое чтение»), «Бодходой» («Восход разумения») — книги для чтения, названия учебных пособий.
133
Дада — старший брат.