Избранные произведения в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
— Не может этого быть, — так же бодро и уверенно заявил Феропонт. — Юридические инстанции уже дали директору завода соответствующие разъяснения.
Лихобор вопросительно посмотрел на Гостева.
— Верно, — подтвердил начальник цеха. — Никто не имеет права издавать такие приказы. Между прочим, такого приказа не было.
— Ничего не понимаю, — сказал Лука. — Ты хочешь вернуться в цех? Так ведь на тебя же люди будут пальцами указывать…
— Вот, мол, тот идиот, которому кулачковый патрон бороду оторвал, — закончил мысль Луки Феропонт. — Всё это я продумал и предвидел. Да только, считаю, поговорят,
— Тебе всё-таки лучше бы податься на другой завод… — Лука с надеждой посмотрел на Горегляда.
— Там станут говорить то же самое, только прибавят к этому, что я ещё вдобавок и трус, потому как побоялся вернуться на прежнее место.
Горегляд дотронулся указательным пальцем до своих усиков, словно проверил, на месте ли они, но ничего не сказал. Что-то изменилось в поведении Феропонта, а что именно, сразу и не поймёшь. Слова вроде бы остались те же, а звучат иначе.
— Я понимаю, — продолжал Феропонт, — что никому из вас моё появление большой радости не принесло, но приказ есть приказ, и его нужно выполнять..
— Вот и пусть его выполняет тот, кто издал, — ответил Лука. — В коллективном договоре записано, что рабочий может иметь учеников, но нигде не сказано, будто он обязан их иметь. Так что лети ты, голубь сизокрылый, от моего станка и от меня куда подальше.
— Товарищ Лихобор, — вмешался было Гостев и осёкся, увидев полные ярости глаза Луки.
— И никто мне приказать не может! — повторил Лука. — Вместе с этим героем можете и вы идти туда же.
Он отвернулся, взял ключ и стал отпускать кулачки злосчастного патрона, зацепившего бородёнку Феропонта.
— Почему ты упираешься, Лука? — спросил Горегляд.
— Потому, что он мне противен. Посмотрите на него, экая цаца, подумаешь! «Приказы надо выполнять!» Одним словом, повторяю: идите вы все к чертям! И как можно скорее.
Лихобор и сам не понимал, почему появление Феропонта вызвало в его душе такой протест. Скорей всего потому, что в ход было пущено слово «приказ».
Неожиданно Феропонт улыбнулся.
— Нет, ты всё-таки молодец, — сказал он. — И, пожалуй, в своей жизни я сделал единственно правильный шаг, когда пришёл именно сюда. Простите, товарищи, — обратился он к Гостеву и Горегляду. — Позвольте мне поговорить с товарищем наставником наедине.
— Послушай, ты, чучело гороховое! — Лука свирепо уставился на Феропонта. — Какое ты имеешь право распоряжаться здесь, в нашем цехе? Товарищи, если вы уйдёте, я вообще с ним не стану разговаривать. Полюбуйтесь на него, экая ворона залетела да ещё и каркает…
Гостев покраснел, будто оскорбили не Феропонта, а его самого. Лицо Горегляда осталось непроницаемым. Откровенно говоря, им этот паренёк, что кость поперёк горла: ни проглотить, ни выплюнуть. Но что поделаешь? В ход пущены высокие связи, и всё это прикрыто туманом таких благородных порывов: «Парень хочет честно работать на заводе, создаёт себе биографию, это же не то, чтобы писать записки директору института или нажимать на приёмную комиссию!» — так что директору завода крыть было нечем. В конце концов пропади он пропадом, этот Феропонт! Хочет идти работать в сорок первый цех, пусть идёт, и директор отдал соответствующее распоряжение. Но тут неожиданно упёрся Лихобор, и дело застопорилось, завязло, словно автомобиль
Конечно, можно было бы просто попросить у Луки прощения за все свои взбрыки и ломания, но такой оборот дела не очень-то улыбался Феропонту. Ему нанесли почти смертельную травму, чуть было не отправили на гот свет, и он же проси прощения! Да ещё при всём честном народе! А позиция у Луки Лихобора сильная, ничего не скажешь. Все считались с отцом-генералом и боялись его звонков, а Луке — наплевать. Упёрся и стоит! Как камень-выворотень на дороге — на кривой не объедешь. И прав: ему терять нечего — из рабочих не разжалуешь. Что ж, ему придётся, видно, отступить и изменить тактику.
— Ты хочешь, чтобы я извинился? — чуть прищурив тёмные глаза, спросил Феропонт.
— Вот уж чего не хочу, того не хочу.
Глаза Феропонта прищурились ещё больше, в них солнечным лучиком сверкнула усмешка, будто парня осенила догадка.
— А если попросит Карманьола? — неожиданно спросил Феропонт. — А ты ей тоже откажешь?
Лука выпрямился, и Гостеву показалось, что сейчас начнётся драка, таким грозным было первое движение Лихобора, но неожиданно токарь улыбнулся.
— Жаль мне тебя, парень, — спокойно сказал он. — Не идёшь ты прямой дорогой, а всё петляешь, как трусливый заяц, ищешь окольных путей, хитришь. До хорошего это не доведёт.
— Я к тебе пришёл прямой дорогой. И честно хочу работать.
— И потому призвал на помощь всех своих родственников?
— Именно поэтому.
— Ну, ладно. — Глаза Луки хитровато поблёскивали. — Если Карманьола замолвит за тебя хоть словечко, соглашусь. Ясно?
Феропонт растерялся. На обе лопатки положил его Лука Лихобор, да ещё мордой в грязь сунул, как щенка нашкодившего. Теперь снова придётся говорить с отцом, с матерью, просить Саможуков, унижаться перед Карманьолой. Вырисовывался такой сложный и тернистый путь, что Феропонту он показался не под силу.
— Извините, товарищи, — сдержанно, не давая воли гневу и раздражению, проговорил Гостев. — У нас идёт какое-то странное препирательство. Пока вы, товарищ Лихобор, работаете в сорок первом цехе, извольте выполнять мои указания. Товарищ Тимченко с этой минуты ваш ученик. Тратить время на психологические этюды мне, право, некогда. Желаю успехов. — Он взял парторга под руку и почти силой увёл его от станка Лихобора.
— Выходит, мы дезертировали с поля боя? — спросил Горегляд.
— Нет, просто достойно вышли из тупика. Кто эта Карманьола?
— Двоюродная сестра Феропонта. Очевидно, влиятельная особа для некоторых токарей…
А у станка 1-К-62 в это время Феропонт невинно спросил:
— Ну, так с чего же начнётся моя учёба?
— Пустомеля несчастный — вот ты кто, — беззлобно ответил Лука. — Карманьолу приплёл… Да она за тебя и пальцем не шевельнёт.
— Вот в этом ты абсолютно прав, — смиренно согласился Феропонт. В его тёмных глазах по-прежнему трепетали лукавые искорки. Он безошибочно почувствовал смену настроения у своего учителя. Как к месту и, главное, вовремя, вспомнил Феропонт о Карманьоле! И сразу дрогнули неприступные позиции токаря. Неужто тот влюбился? Вот те на! Не мешало бы удостовериться… — Ну, так что же мне делать? — поинтересовался Феропонт.