Избранные произведения в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
— Непременно узнаю, — ответил сын. — Будьте здоровы.
Лука вышел из седьмого корпуса и в сумерках рано наступившего прохладного вечера увидел Майолу, только на этот раз она не сидела на скамейке, а медленно прохаживалась по дороге, держа в руке небольшой бумажный, перевязанный крепкой бечёвкой свёрток.
— Здравствуй! — Она бросилась ему навстречу. — Я уж заждалась…
Лука чуть было не задохнулся от радости.
— Чудесно ты бежала, — сказал он и совсем неожиданно для себя обнял девушку и поцеловал в обе щеки. Совсем близко были губы, которые не отстранились, не испугались поцелуя, но Лука даже подумать не мог о такой дерзости.
— Видел?
— Конечно! Специально телевизор купил. Ты свободна сейчас?
— Вечер свободный, но его придётся провести с родителями. — ответила Майола. — Нужно было бы зайти в госпиталь. Но, пожалуй, не сегодня…
Она хотела сказать, что соскучилась по Луке и потому жалко даже минуту отдать кому-нибудь другому, но язык не повернулся произнести такие слова, было как-то неловко. Зато Луке всё было ловко, всё позволено говорить.
— Я очень по тебе соскучился, — сказал он.
— Правда? — Майола остановилась, посмотрела на него сияющими глазами.
— Конечно, правда. Как же иначе? Ты так великолепно бежала, так радостно было смотреть на тебя…
— Сама не знаю, как получилось. — Майола сияла счастливой улыбкой. — Я, наверное, здорово разозлилась, когда приняла эстафету на метр после Дэвис. И я должна была догнать! Понимаешь, должна! Это — удивительное чувство, и рассказать о нём трудно. Но когда оно возникает, то уж никакая сила на свете…
— Знаешь, — Лука счастливо засмеялся, — вот и видимся мы с тобой не так уж часто, и друзья с тобой недавние, ещё и полгода не прошло, как познакомились, а вот ты уехала, и что-то изменилось вокруг, каким-то другим стал Киев, словно опустело всё…
— Ты вспоминал обо мне? — прозвучал обычный вопрос всех влюблённых.
— Разумеется. Все вспоминали.
— Все, — разочарованно протянула Майола, потом решительно добавила: — Я о тебе тоже иногда вспоминала, даже в телевизор прошептала: «Привет, Лука!» Ты понял?
— Понял. Только не поверил. Подумал, что в те минуты тебе было не до меня.
— Вот видишь, оказывается, ошибся. — Майола тихо и беспричинно рассмеялась: люди часто смеются от счастья. — Знаешь, давай пройдёмся пешком, что-то не хочется спускаться в метро, ничего, мама с отцом подождут.
— Ты когда приехала?
— Сегодня, прилетела. В два часа.
— Ясно. — Лука не удивился, словно было вполне естественным и понятным, что девушка, едва успев переступить порог своего дома и поцеловать мать, даже не повидав отца, бросилась в госпиталь.
Значение слов Майолы дошло до него чуть позже, минуты через две-три, тогда он от удивления остановился.
— Подожди, ты прилетела и сразу пришла сюда?
— Конечно. Сегодня же суббота.
Душу Луки охватило смятение: выходит, прав отец… Но ведь он, Лука, на восемь лет старше Майолы и сможет ли ей ответить таким же чувством и дать полное счастье? Здесь нужно быть предельно честным. Отец сказал: если не звучит ответная струна в твоём сердце, отойди в сторону, исчезни…
Отойти с дороги Майолы? Исчезнуть? Не видеть её? Нет, это невозможно. Они же друзья… Не одна струна, а целый оркестр звучит в его душе!
— Ну, что ты замолчал? — почувствовав что-то неладное, спросила девушка. — Что случилось в моё отсутствие?
— Феропонт теперь снова у меня в учениках. — Лука поспешно сообщил эту новость. — Я сначала не хотел…
— Феропонт? — Девушка не поверила. — Пришёл к тебе? Отец прогнал?
— Нет, — ответил Лука. — Это он заставил отца обратиться во всякие высокие инстанции, чтобы дали разрешение вернуться на завод.
— Даже не верится.
— Я сначала тоже не поверил, упёрся, не хотел с ним больше связываться. А потом он меня всё-таки сломил.
— Чем? — Вопрос Майолы почему-то прозвучал очень заинтересованно и ревниво, словно Феропонт замахнулся на самое для неё дорогое — на их дружбу.
— Чем? Да, собственно, ничем. Просто пришёл, разозлил всех начальников и сказал одно волшебное слово. Вот против него-то я и не устоял.
— О чём ты говоришь?
— О волшебном слове. Разве ты его не знаешь?
— Ещё бы, не знать Феропонта… И теперь вы работаете вместе? Бороду снова отпускает?
— Коротенькую. А ведь, пожалуй, он не такой уж плохой парень, как кажется на первый взгляд. Избалованный, правда.
— Ты о Феропонте проклятом думал значительно больше, чем обо мне. — Девушка обиженно отстранилась.
— Нет, Майола, — спокойно, может, даже слишком спокойно ответил Лука. — О тебе я всё время думал.
Они медленно шли по Брест-Литовскому шоссе, Лука держал девушку под руку, где-то между ними притаилась нежность, боясь показаться при свете фонарей, и было невозможно расцепить руки: а вдруг она исчезнет?..
— Что это у тебя? — спросил Лука, кивнув на свёрток, который Майола несла в правой руке, и, сам того не зная, поставил девушку в затруднительное положение.
В свёртке был упакован красивый чёрно-красный свитер, купленный в спортивном отделе универмага в Чикаго. Долларов у Майолы было немного, а нужно было привезти хоть маленькие памятные подарки и маме, и отцу, и подругам, но Майола увидела этот свитер, сразу мысленно надела его на Луку и поняла, что судьба её финансов решена бесповоротно. Она, не колеблясь и не обращая внимания на удивлённые взгляды подруг, купила свитер и отошла от прилавка.
— Кому же такая роскошь? — спросил Загорный, который примерял смешную зимнюю спортивную шапочку с красным помпоном.
— Отцу, — и глазом не моргнув, ответила Майола.
— Сам бог велел помнить родителей, — проговорил Загорный и, взглянув на себя в зеркало, спросил: — Полным идиотом я кажусь в ней или только придурком?
— Наоборот, очень мило, — ответила Майола.
— Значит, покупаем, — решил тренер и отвернулся, в уголках губ пряча улыбку: не умеет, ох, не умеет лгать Майола Саможук. Все девчата рано или поздно влюбляются, с этим уж ничего не поделаешь, но всё-таки жаль будет потерять её для спорта преждевременно. Ведь если девушка покупает в подарок такой свитер, верный признак — до свадьбы недалеко…