Избранные произведения в двух томах: том I
Шрифт:
Тогда Валя повесила гамак у забора, недалеко от грядки с ирисами. Теперь это было ее любимое место. Если Валя чистила картошку, Галка помогала ей, как могла. Но стоило Николаю Ивановичу взять в руки нож, как девочки заявляли в один голос:
— Дедушка, что мама сказала? Тебе — общее руководство!
Увидев, что Валя идет в погреб, Галка устремлялась вслед за ней. Николай Иванович каждый раз был тут же у двери, наблюдая, чтобы Галка не свалилась в темную дыру. Возвращались торжественно все вместе, иногда несли на троих одну селедку или
— Ходили в погреб под общим руководством дедушки!
И неизвестно, чего было больше в этих словах: гордости или иронии. За кустами послышался легкий мальчишеский смешок, и кто-то отошел от забора. С тех пор Николай Иванович перестал участвовать в этих походах, возложив ответственность на Валю.
Перед обедом Валя принесла два маленьких белых гриба, толстеньких, почти бесцветных.
— Вот, — сказала она с вежливым торжеством. — А ты, дедушка, еще не верил! Вот грибы, которые нашли на соседнем участке.
— Хороши! — согласился дедушка.
Валя вымыла грибы и стала мелко резать их над сковородкой.
— Постой, что ты делаешь? — встревожился дедушка. — Ведь это…
— Чужие грибы! — воскликнула Галка.
Черные глаза стали совсем круглыми от негодования. Валины глаза были неопределенного цвета: иногда голубовато-серые, а сейчас, в тон зеленому сарафану, они тоже казались зеленоватыми.
Валя хладнокровно посмотрела на дедушку и на Галку.
— Эти грибы теперь наши. Мне их дали в доказательство.
— Кто дал? — спросил Николай Иванович.
— Соседи.
При помощи лука, муки и молока Вале удалось разогнать два небольших гриба на целую сковородку. Соус получился замечательный. Весь остаток дня Николай Иванович и Галка обходили тенистую часть сада и край леса, около участка, разгребая прошлогодние листья, ощупывая мох под деревьями.
— Здесь даже пахнет грибами! — говорила Галка с плотоядным видом.
— Я уверен, Галочка, что, если бы просидеть всю ночь вот под этой елкой, удалось бы подсмотреть, как вырастает гриб!
— Давай, дедушка, просидим всю ночь под елкой!
Валя покачивалась в гамаке, отталкиваясь ногой от невысокого сквозного забора. На коленях у нее лежала книга.
— Нет, уважаемые граждане, — хладнокровно сказала она. — Ночью вы будете спать, а не сидеть под елкой. Я отвечаю за ваше здоровье. К тому же гриб возьмет и вырастет под другой елкой, а может быть, вырастет не сегодня, а завтра или послезавтра. Идите-ка сюда на солнышко! Иди, Галка, там уже сыро ходить босиком. Посмотрите, какие ирисы великолепные!
Ирисов было уже много на клумбе. Чуть покачиваясь от легкого вечернего ветерка, озаренные красным вечерним солнцем, они, казалось, испускали собственный голубовато-лиловый свет.
— Вот ирисы никогда не распускаются постепенно, — сказал Николай Иванович. — У пионов на одном
— Попробуем, дедушка, около ирисов всю ночь просидеть, — предложила Галка, — уж они-то в другом месте не вырастут.
— Просидеть всю ночь около клумбы — это, конечно, нереально. Да и Валя нам не позволит. Но у меня возникла такая идея: выходить ночью с фонариком и за ними подсматривать.
Валя усмехнулась:
— Дедушка, а ты пробовал смотреть на маленькую стрелку часов? Видно, как она двигается? А ведь двигается все-таки!
Небо хмурилось, солнце село в тучу. Ночью зашелестел по крыше дождь. Николай Иванович проснулся от этого негромкого звука. За окном было еще совсем темно.
— Вот встану сейчас и выйду в сад, посмотрю на ирисы…
Он думал об этом так долго, что и сон прошел. Несколько раз ему казалось, что он уже оделся и вышел в сад, и прямо на его глазах распускается с неправдоподобной быстротой прекрасный ирис. Но тут же Николай Иванович начинал сознавать, что все еще лежит в теплой постели, и понимал, что не совсем еще, видимо, прошел сон. Промучившись таким образом около часа, дедушка встал все-таки уже не во сне, а наяву и, неслышно надев пальто и калоши, зашагал по мокрой траве в тихом ночном саду.
Луч карманного фонарика выхватывал из темноты высокие травинки, листья, блестящие от дождя, и, наконец, остановился на клумбе с ирисами. У цветов был такой вид, будто они решили мужественно перетерпеть непогоду. Одни стояли прямо, дождю навстречу, другие привалились к траве лиловыми головками. Намеченные два бутона были спеленуты слева направо, как и все, но чуточку пошире других и не такие тугие. Будто ребенок, побрыкав ножками, немного ослабил пеленки. Но все-таки это были бутоны, и распускаться на глазах у Николая Ивановича они не собирались.
— Глупо было выходить в такую погоду. Они не распустятся под дождем! — пробормотал Николай Иванович и пошел к дому.
Луч фонаря скользнул по кустам пионов. Все розовые кулачки казались сжатыми более плотно, а распустившийся накануне цветок наполовину закрылся. Но в девять часов утра, когда дедушка и обе внучки появились на террасе, все пионы были пышно раскрыты, а два вчерашних бутона на клумбе с ирисами были уже точно такие, как их взрослые соседи, только поярче и посвежее.
— Вот они, — сказала Галка, — распустились! Ты, дедушка, подсматривал за ними ночью?
— Подсматривал, но неудачно. Дождь помешал. Видимо, они распускаются перед рассветом или когда уже солнце начнет пригревать. Нужно уловить мгновение. Я даже думаю, Галя, что тут не обходится без вмешательства волшебных сил. На рассвете прилетает в сад фея, дотрагивается до бутонов волшебной палочкой, и они распускаются сразу, в какую-нибудь минуту. Вот и все.
Галка сощурила темные глаза и заметила без улыбки: