Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания
Шрифт:
А нам было неловко: слишком мало находок мы могли показать. Какую-то пряжку, ложку да несколько черепков. Этого так мало, чтобы судить об эпохе и народе. Настоящие находки, точные сведения, развернутые доказательства еще впереди.
И все-таки мне было жаль легенды, которую мы разрушили своими раскопками.
Природа не терпит пустоты. Люди населили заброшенные курганы созданиями фантазии. В курганах, больших и малых, они опознали кучи окаменевшего зерна, и это стало воплощением справедливости. Пусть с помощью чуда, но алчность и ложь были наказаны, и многие поколения людей, глядя на бугры в пустыне, видели в них грозное предупреждение
Легенда, как уже сказано, — своего рода народная гипотеза о происхождении курганов, и нельзя отказать ей ни в правдоподобии, ни в поэзии. Но поэзия сама по себе часто оказывается беззащитной, используется для достижения целей далеко не поэтических, а вполне житейских. Во всяком случае, умный мулла заботился не о поэзии.
Что же касается учителя, то и он, пожалуй, думал скорее об истине, чем о поэзии. С точки зрения истины, реального положения вещей сказка о Чаш-тепе, конечно, выглядит заблуждением. Но и в ней, в этой сказке, как и в тех верованиях, которым обязан своим существованием могильник Чаш-тепе, нужно уважать искания человеческого духа. Народ, соорудивший курганы, загадочные круги и таинственные пустые дворы, обнесенные валами, создавая их, как бы вел, пусть в воображении, главную битву человечества — битву со смертью, с небытием. Он хотел оставить о себе память на долгие века и, в сущности, добился этого: курганы дошли до наших дней и попали в поле зрения науки. Люди не могли примириться с тем, что смерть их близких — это всего лишь небытие. Они делали все и не жалели сил, чтобы и за гранью смерти жила память об ушедших.
Побывав в музее или на художественной выставке, в первый момент, уже на улице, как-то особенно остро воспринимаешь лица людей, взгляд еще скользит по обычным лицам с тем же чувством, с каким он скользил по картинам великих мастеров. Потом это быстро проходит, вы погружаетесь в будничную жизнь, от которой на краткий срок оторвались ради искусства. И все-таки где-то в глубине души этот особенный, поэтический взгляд на мир время от времени пробуждается, становится частью вашего существа.
Точно так же после раскопок, после безмолвия прошлого вы с особенной остротой и свежестью вглядываетесь в лица детей. В них — вечность человечества и его надежда, в них его будущее.
Человечество в каждом новом поколении обновляется и как бы начинает все сначала. Оно передает детям свои слова и идеи, свои орудия и навыки, свои мечты и заботы. Все это, все наследство, которое получают дети, создано историей.
И если люди могут быть безразличны к истории, то история не безразлична к ним. Ее надо знать, с нею нужно обращаться бережно и умело, ее нужно помнить. Строительство, созидание кажется естественным и разумным. Гибель — бессмысленным действием стихийных сил. Самые простые вещи, которыми пользовались люди, это свидетельства разума человека, его творческого духа, его способности организовать материю, противостоять стихиям природы. Мне кажется, способность и умение организовать мир, внести в него поэзию и разум и есть главное свойство человека. С ним он сумеет обуздать самую страшную стихию, угрожающую его существованию, стихию его собственного бытия. В конце концов он создаст на земле такой духовный климат, при котором социальные бури, ураганы, грозы и землетрясения не будут грозить его культуре, его разумной работе, его детям. Даже раскапывая могилы давно забытых людей, археологи, как я уже сказал, не испытывают чувства бренности всего земного.
1965
ФАТА-МОРГАНА
РАССКАЗЫ
НА ДРЕВНЕЙ ДОРОГЕ
В Закаспийской степи мы искали древнюю дорогу. Когда-то она вела из Хорезма к берегам Волги, а оттуда на север, к волжским булгарам, и на запад, на Русь. По этой дороге давным-давно уже никто не ездил. Даже самолеты, летящие из Нукуса в Москву, облетали Аральское море с востока. Чтобы добраться из Москвы в Хорезм по железной дороге и по шоссе, нужно было ехать через Ташкент, делать большой крюк.
Мы знали, что уже проектируется железная дорога Кунград — Макат, что она пройдет между Аральским и Каспийским морями, через степь и пустынную равнину плато Устюрт. Она и будет самой короткой дорогой из Хорезма в Поволжье, такой же прямой и короткой, какой была древняя, забытая караванная тропа.
Как же найти дорогу, по которой, наверное, уже более пятисот лет никто не ездит?
В средние века из Хорезма на Русь и обратно везли дорогие товары. В тюках, пригнанных к верблюжьим горбам, везли из русской земли меха, а из Средней Азии — шелковые и шерстяные ткани, везли изделия ювелиров, слитки драгоценных металлов, везли прекрасные вещи, изготовленные лучшими мастерами. По той же дороге гнали живой товар — рабов, перегоняли скот.
Все это было, конечно, желанной добычей степных разбойников, поэтому караваны сопровождала вооруженная стража. Купцам, воинам и путешественникам нужно было где-то отдохнуть, разгрузить усталых верблюдов, напоить их. В этих местах, у колодцев, источников, у переправ через степные речки, строились особые здания, караван-сараи — гостиницы для путешественников. Караван-сараи были не просто гостиницами, но и крепостями, чтобы разбойники не застигли путешественников врасплох во время ночевки. И если древняя дорога, тропа, выбитая в земле примерно на глубину верблюжьего копыта, давно уже исчезла, то развалины караван-сараев должны были сохраниться.
Их было бы трудно искать в степи, не будь еще одной приметы.
Из века в век по степи бродили со своими стадами кочевники. У них не было ни городов, ни селений, ни домов, ни дворцов. И все же на горизонте то и дело маячили силуэты строений, низеньких и высоких, больших и немногочисленных. Это были кладбища кочевников, их гробницы и мавзолеи.
Особенно часто встречались четырехугольные гробницы с приподнятыми углами. Издали такие гробницы напоминали кошачьи уши. Были тут и кирпичные мавзолеи с куполами и стрельчатыми арками.
В одном из мавзолеев мы нашли на стенах красочную роспись. Тут были нарисованы различные предметы, которые нужны душе человеческой на том свете. Среди них тульский самовар и швейная машинка фирмы «Зингер». Мавзолей оказался поздним.
Мы всегда приглядывались, из чего сложены мавзолеи и гробницы. Иногда это были плиты тесаного камня, иногда серый саманный кирпич, но попадались и хорошо обожженные, желтовато-зеленые, аккуратные плитки средневековых кирпичей. Гробницы поздние, а кирпичи ранние. Значит, их взяли из каких-то развалин.
Так оно и было. Рядом с вечными пристанищами кочевников мы находили плоские квадратные бугры временных приютов старинных путешественников — развалины караван-сараев. Нужно было обмерить их, нанести на план, выяснить, как располагаются помещения внутри караван-сарая, и произвести небольшие раскопки.
По битой посуде, по вещам, брошенным или оставленным путешественниками, мы установили время, когда была построена и действовала эта большая и важная дорога. Построена она была в X веке.