Избранные произведения. Том 1

Городецкий Сергей Митрофанович

8. «Дикий ворон каркнул в поле…»

Дикий ворон каркнул в поле На дремучем валуне. Зори крыльями взмахнули И сгорели в стороне. Вышел я в ночное поле — Звезды вешние летят. Кобылицы рыщут в горе: Потеряли жеребят. Грузно рухнул на колени, Поднял новь земли сырой И к пахучей черной ране Пал горячею щекой. Я хочу, земля, услышать Первый твой весенний вздох. Скоро всю тебя распашет Древний шаг крестьянских сох. Ты

подымешь яровые, Молоком зерно вспоишь, Золотой ржаной молвою В знойный полдень прошумишь. Ты напой, земля, богато На восходе раннем дня До зари, холмами скрытой, И, бессчастного, меня. Я такое же, как в злаках, Что засеяны давно, Я твое — прозяб до срока — Буйновсхожее зерно.

9. «Коли помер он, так спляши по нем…»

Коли помер он, так спляши по нем, На холму на том, на золе живой. Ой, взмахни, взмахни Рукавом! Ой, сверкни, сверкни Оком ввысь! Размахнись, пройдись, В пляс пустись Огневой! Коль сожгли дотла, насади тут рай, На холму на том, на живой золе. Песни в том раю Заиграй! Про любовь свою Повести! Алый цвет цвести Напусти По земле. <1912>

ЦВЕТУЩИЙ ПОСОХ

Вереница восьмистиший

«Посох мой цветущий…»

Посох мой цветущий, Друг печальных дней, Вдаль на свет ведущей Вечных звезд верней! Ты омочен в росах, Ты привык к труду. Мой цветущий посох! Я с тобой иду. <1912>

СЕБЕ

С какою тихою красою

Минуты детства протекли…

Но все прошло и скрылось в темну даль —

Свобода, радость, восхищенье.

«Как жизнь любимая проклята,…»

Как жизнь любимая проклята, Какое горькое вино Мне в чаше кованого злата Рукой прекрасною дано! Но пью, не ведая соблазна: Ужели зверь небытия Протянет лапой безобразной Мне ковш медового питья?

«Хлеб перемолот, жернова остыли…»

Хлеб перемолот, жернова остыли, И мельник тихо дремлет у дверей. И отруби ржаные в даль уплыли Небесных огнедышащих морей. Оплакавши истерзанные зерна И всходы новые благословив, Учусь я жизни, кротко и упорно, У матерей смиренномудрых — нив. 1912

«Люблю я женственную воду…»

Люблю я женственную воду, Огонь, как юноша, живой, Камней надменную породу И землю с нежною травой. Люблю разгул пространства мрачный И звездных вихрей торжество, Но воздух наш, земной, прозрачный, Люблю я более всего. 1912

«Ночь, прощай! Я день свой встретил…»

Ночь, прощай! Я день свой встретил, Тьму родную разлюбил. Что узнал в ее ответе, Ей в молчанье возвратил. Пусть хранит, пускай колышет Волны злого ведовства. Воздух ясен. Дух мой дышит. Просветляются слова. <1913>

«Невыразимых слов движенье…»

Невыразимых слов движенье Дыхание стесняет мне. Я жизни чувствую волненье И в бледной мертвенно весне. Налет неуловимой ночи, Двух зорь таинственная страсть Мне двуединый плен пророчит, А музыке и девам — власть. <1913>

«Мне стали сниться страны, земли…»

Мне стали сниться страны, земли, Дороги, дали и пути, Меня желание объемлет В уединение уйти. Услышать птиц, увидеть снова, Как зори утра хороши, И властью радостною слова Творить чудесное в тиши. 1912

«В диком лесу на валун вековой…»

В диком лесу на валун вековой Сел, отмахнув пелену снеговую. Полнится лес стокапельной молвой, Из снегу дея весну огневую. Падают пышные хлопья с ветвей, Лезет на свет молодой можжевельник. Всяких людских зачинатель затей, В диком лесу я сижу, как бездельник. 1912

«Какие-то песни в душе отзвучали…»

Какие-то песни в душе отзвучали, И с чем-то проститься настала пора, Как будто окончилась в жизни игра, И слышится шелест вечерней печали. Она незнакома, закутана в облак, Но крылья ее — как у вешней зари. Я тихо ей молвил: «Иди, говори! Прекрасен и странен твой вкрадчивый облик». 1912

«Должно быть, жизнь переломилась…»

Должно быть, жизнь переломилась, И полпути уж пройдено, Ведь то, что было, с тем, что снилось, Соединилося в одно. Но словно отблеск предрассветный На вешних маковках ракит, Какой-то свет, едва заметный, На жизни будущей лежит. <1913>

«Счастливый смех над лунною водою…»

Счастливый смех над лунною водою… Благословенны слитые уста! Прекрасны вы, неведомые двое, Земная нерушима красота. В мученьях духа, с песней одинокой, Я мимо прохожу и, слыша счастья смех, Молюсь земле, ее луне высокой, Молюсь, как в детстве, — всем о счастье всех. <1913>

«Я быть жестоким не умею…»

Я быть жестоким не умею, Но с тем, кто ласков, смерть дружит. Вот жизнь моя меня кружит, И вьюсь я, вьюсь, подобно змею. И уж забыл я, что улыбка И что жестокость на земле, И не страшит меня ошибка, Взлетая к свету, сгинуть в мгле. <1913>