Избранные произведения
Шрифт:
— Время не ушло, все зависит от вас.
— От меня? Но я хочу только одного — быть полезным тебе и способствовать твоему счастью.
— Тогда мы еще успеем. Ведь я отказываюсь не из лени и готов на все — если мама велит, я поеду в Сан-Пауло изучать право.
Глава XXVI
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ ПРЕКРАСНА
По лицу Жозе Диаса было видно, что мысль эта привела его в великолепное расположение духа. Он замолчал и отвернулся. Я не сводил с него глаз.
— Боюсь, уже поздно, — сказал он, — но, чтобы доказать свою готовность помочь тебе, я поговорю с доньей Глорией. Не знаю, удастся ли убедить
— Хорошо.
— Обратись к богу и пресвятой деве, — закончил он, указывая на небо.
Небо заволокло тучами. Над морем кружились большие черные птицы; они то взмывали ввысь и парили в воздухе, то опускались к самой воде, почти касаясь ее. Но ни причудливые облака, ни фантастическая пляска птиц не могли отвлечь моего внимания от собеседника. Согласившись последовать его совету, я тут же добавил:
— А бог сделает то, что вы пожелаете.
— Не кощунствуй. Богу подвластны и земля, и небо, и прошедшее, и настоящее, и будущее. От него зависит исполнение твоих желаний, а я приложу все усилия… Раз ты не желаешь стать священником и предпочитаешь право… Юриспруденция прекрасна, хоть я отнюдь не умаляю значения теологии, она превыше всего, равно как жизнь священнослужителя самая святая. Почему бы тебе не отправиться изучать юридические науки за границу? Что может быть лучше — поехать учиться в университет и одновременно попутешествовать. Мы увидим незнакомые страны, услышим чужую речь. Донья Глория, наверное, не будет тебя сопровождать; разве она захочет возиться с паспортами и бумагами, жить в гостиницах, переезжать с места на место… О да! Юриспруденция — превосходнейшая вещь!
— Иначе говоря, вы попросите маму не отдавать меня в семинарию?
— Попросить-то мне не трудно, но что из этого выйдет… Ангел души моей, если бы стремление услужить превратилось в возможность повелевать, мы с тобой давно бы уже находились на борту корабля. Ах! Ты и не представляешь себе, что такое Европа! Ах, Европа!..
Жозе Диас сделал пируэт. Снова побывать в Европе было мечтой его жизни, много раз заводил он об этом речь, но и моя мать, и дядя Косме оставались равнодушными к описанию заморских достопримечательностей. И вдруг открывается возможность последовать за мной в Европу и пробыть там целую вечность, пока я буду учиться.
— Мы уже на борту, Бентиньо, на борту!
Глава XXVII
У ВОРОТ САДА
У ворот сада какой-то нищий попросил у нас милостыню. Жозе Диас равнодушно прошел мимо, а я, вспомнив о Капиту и о семинарии, достал из кармана две монетки и подал их нищему. Тот поцеловал деньги; я попросил его молиться за меня богу; пусть исполнятся мои желания.
— Хорошо, благодетель!
— Меня зовут Бенто, — добавил я во избежание недоразумений.
Глава XXVIII
НА УЛИЦЕ
Жозе Диас пришел в такой восторг, что из серьезного и уравновешенного человека превратился в непоседу. Он болтал о пустяках, останавливался на каждом шагу перед витринами и театральными афишами. Приживал рассказывал мне содержание пьес, декламировал отрывки в стихах. Он выполнил все поручения: уплатил по счетам, собрал плату за квартиру, купил себе лотерейный билет. Наконец благоразумие и рассудительность
Глава XXIX
ИМПЕРАТОР
По дороге мы встретили императора, возвращавшегося из Медицинской школы. Наш омнибус остановился, как и другие. Пассажиры вылезли из экипажей и стояли на улице, обнажив головы, пока не проехала императорская карета. Когда я вернулся на место, меня осенила фантастическая мысль обратиться за поддержкой к императору. «Мама не сможет ему отказать, — подумал я, — а Капиту ничего не узнает».
Я представил себе, как император выслушивает меня, размышляет и соглашается поговорить с моей матерью, а я со слезами на глазах целую ему руку. Потом возвращаюсь домой и жду; вот приближаются глашатаи и кавалерийский эскорт. «Император! Император!» Соседи бросаются к окнам, чтобы посмотреть, как он будет проезжать мимо, но карета останавливается у нашей двери, император выходит из нее и направляется в дом. Как все переполошились! «Император у доньи Глории! Что бы это значило?» Вся наша семья спешит ему навстречу. Мать первая целует ему руку. Император, — кажется, дело происходило в гостиной, точно не помню — в мечтах часто бывает путаница, — просит мать не делать из меня священника, и она покорно подчиняется его воле.
— А почему вы не хотите обучать его медицине?
— Если это доставит удовольствие вашему величеству…
— Пусть ваш сын занимается медициной, профессия замечательная, и преподаватели у нас великолепные. Вы не слышали про нашу школу? Прекрасная школа. У нас уже есть первоклассные врачи, которые могут затмить чужеземных. Медицина — великая наука; подумайте, она возвращает людям здоровье, изучает болезни, борется с ними, побеждает их… Вы и сами знаете. Правда, ваш муж умер, но ведь болезнь его была смертельна, да он и не лечился вовсе… Медицина — достойное поприще, отдайте сына в нашу школу. Сделайте это ради меня, хорошо? Ты согласен, Бентиньо?
— Если мама согласна…
— Конечно, мой сын. Раз его величество приказывает.
Мы снова целуем императору руку и провожаем его. Улица полна народа, окна открыты настежь, царит мертвое молчание. Монарх садится в карету, кланяется, делает прощальный жест рукой и снова повторяет: «Итак, в нашу школу изучать медицину!» И карета отъезжает, а вслед ей несутся приветственные крики толпы.
Все это я отчетливо видел и слышал. Нет, фантазия у детей и влюбленных не менее плодовита, чем воображение Ариосто, а несбыточная мечта может возникнуть где угодно, даже в омнибусе. Несколько мгновений — или минут — я тешился иллюзиями, а потом вернулся к действительности и увидел вокруг будничные невыразительные лица окружавших меня пассажиров.
Глава XXX
СВЯТЫЕ ДАРЫ
Вы, наверное, догадались, что хвалебные речи императора о медицине свидетельствовали прежде всего о моем нежелании уезжать из Рио-де-Жанейро. Ведь грезы наяву, как и сны, сотканы из наших желаний и воспоминаний. Поехать в Сан-Пауло еще куда ни шло, но в Европу… Слишком далеко, целый океан воды и времени. Да здравствует медицина! Мне не терпелось рассказать обо всем Капиту.
— Кажется, скоро будут выносить святые дары, — сказал кто-то в омнибусе. — Слышите, звонят! Это, наверное, в церкви святого Антония, покровителя бедных. Остановите экипаж, сеньор кондуктор!