Избранные работы польского периода

Васьковский Евгений

Это непосредственные последствия, к которым присоединяется целый ряд отдаленных: «потеря времени, увеличение расходов, продление агонии истца, поддержание раздражения сторон, парализация прав, руина как следствие долгого ожидания, вынужденные расходы на примирение, осуществление обманных замыслов, уничтожение предметов судебного решения, делающее вообще невозможным его исполнение, – вот обычные гибельные последствия затяжного правосудия; они равнозначны (им немного до этого не хватает) самим бедам плохого правосудия» 481 .

481

Мотивы к женевскому процессуальному закону (Bordeaux. Philos., 256).

II. Оценивая достоинства и недостатки отдельных принципов искового производства, мы видели, что некоторые из них способствуют быстрому рассмотрению дел, а другие вызывают затягивание процесса. К первым принадлежит прежде всего принцип устности разбирательства, благодаря которому суд может выяснять в ходе непосредственного допроса сторон и свидетелей фактическое состояние дела и уточнять взимные требования и обвинения сторон.

Далее, с целью обеспечения нормального хода разбирательства принцип инициативы сторон должен соединяться с принципом инициативы суда. В конечном счете

ускорению процесса способствуют инструкционный принцип, принцип концентрации доказательного материала и рассмотрение дел единоличным судом. Остается объяснить, каким способом достигается концентрация. Здесь могут употребляться разные средства 482 .

482

Ферих. О дискреционной власти судьи в устном судебном разбирательстве как ресурсе сосредоточения процессуального материала, 1891; Он же. Обязательность отзыва на иск в проекте польского гражданского процесса, 1926 (оттиск с «Голоса права», 1926, № 1–3); Он же. Средства концентрации процессуального материала согласно проекту польского гражданского процессуального кодекса (Юрид. журн., 1929).

Целью принципа концентрации является сосредоточение всего процессуального материала на одном заседании, назначенном для решения дела по существу. Следовательно, речь идет о подготовке этого материала к главному судебному разбирательству. Это может быть достигнуто, во-первых, обменом сторонами подготовительными документами, во-вторых, введением предварительного срока, т.е. предваряющего главное судебное разбирательство заседания, имеющего целью решение вопросов компетенции суда, иных процессуальных предпосылок, объяснение требований ответчику и, возможно, вынесение решения без разбирательства дела по существу (в случае признания иска ответчиком, отказа истца, заключения мирового соглашения) и, в-третьих, применением обоих упомянутых средств: равно обменом подготовительными документами и определением предварительного срока.

Несомненно, что эти средства способны уменьшить нагрузку на главное судебное разбирательство и, следовательно, сосредоточить на нем весь материал, необходимый для решения дела по существу. Но они имеют один общий недостаток: устанавливается один для всех дел шаблон, рассчитанный на более или менее сложные процессы. Тем временем существуют простые дела, которые могут быть решены сразу, уже на первом заседании и не требуют предварительной подготовки. Зачем же требовать от сторон в таких делах обмена документами или определять предварительный срок? Это было бы ненужной формальностью.

Разбирательство тогда рационально, когда оно удобно для сторон и суда, а для этого оно должно быть приспособлено к существу и особенностям каждого отдельного дела. Иными словами, при урегулировании процесса должен по мере возможности проводиться принцип индивидуализации разбирательства, о котором уже велась речь выше. Это можно сделать следующим образом: председатель суда при получении исков должен разделить их на несколько групп. К первой относились бы те, которые требуют немедленного решения без вызова противоположной стороны, например иск о взыскании долга по опротестованному векселю, чеку или нотариальному документу. Эти дела председатель должен решить безотлагательно сам или передать их одному из судей для немедленного рассмотрения. Вторая группа охватывала бы трудные дела с точки зрения сложности отношений, из которых они возникли и в которых суд не мог бы сориентироваться без предварительного допроса ответчика и выяснения спорных моментов, а также имеющихся у сторон доказательств. Для таких дел полезно и даже необходимо назначение предварительного срока, во время которого выяснится, не нужно ли еще провести сторонам обмен подготовительными документами. Наконец, все иные дела были бы разделены опять же соответственно их характеру, спорности нарушенных в них правовых вопросов, оценке предмета и т.д., между единоличными судьями и судебными коллегиями и вынесены на рассмотрение суда в порядке их срочности. На случай ошибки председателя, например, если бы впоследствии оказалось, что направленное сразу на главное судебное разбирательство дело требует подготовки или что единоличный судья, которому было передано дело, столкнулся с трудностями юридического характера, необходимо признать за судом право изменения распоряжения председателя: он мог бы отсрочить судебное разбирательство и назначить письменную подготовку, перенести дело на рассмотрение коллегии и т.д.

III. Упомянутые средства концентрации процесса могут весьма благоприятно влиять на ускорение разбирательства дел, однако при условии, что стороны будут действовать добросовестно, что их процессуальные действия будут освещены bona fides. Но эти средства сами по себе бессильны предотвратить запоздавшее приведение фактических обстоятельств или доказательств, так же как и приведение надуманных или несущественных обстоятельств и доказательств, в целях волокиты. Для ликвидации злоупотреблений сторон, задерживающих нормальный ход разбирательства, необходимы специальные средства. Такие средства существуют, использовались и используются теперь в некоторых законодательствах.

1. На первое место следует поставить наиболее радикальный и безусловно определенный способ обеспечения скорости решения дел, при этом обеспечивающий возможность достижения точно определенной степени скорости: установление заранее промежутка времени, в течение которого любой процесс должен быть завершен. Это средство применялось в древнеримском процессе, в котором для одной категории дел (legitima judicia) был определен срок в полтора года, а для второй (judicia quae imperio continentur) – время продолжения службы сановника, давшего формулу истцу. Неоконченное в этот срок дело гасло, «умирало» 483 . Похожая процессуальная давность (Processverj"ahrung) была известна также русскому дореформенному процессу. Так называемые устные суды в городских округах обязаны были доводить до конца разбирательство по каждому делу в течение трех дней под угрозой наказания (Свод зак., изд. 1857 г., т. X, ч. 2, ст. 1235).

483

Gajus. Instit., IV, 104–105: «Legitima sunt judicia, quae in urbe Roma vel intra primum urbis Romae millarium inter omnes cives romanos sub uno judice accipiuntur; eaque lege Julia judiciaria. Nisi in anno et sex mensibus judicata fuerint, expirant. Et hoc est quod vulgo dicitur e lege Julia litem anno et sex mensibus mori. Imperio vero continentur recuperatoria et quae sub uno judice accipiuntur interveniente peregrini persona judicis aut litigatoris. In eadem causa sunt, quaecumque extra primum urbis Romae miliarium tam inter cives romancs quam inter peregrinos accipiuntur. Ideo autem imperio contineri judicia dicuntur, quia tamdiu valent, quamdiu is qui ea praecipit Imperium habebit».

Нерациональность установления такой давности очевидна. «Что делать, когда какой-нибудь свидетель выедет, когда потерян какой-то документ, когда доказательства нужно искать в далекой стране, когда дело находится в зависимости от иных дел? Установить

заранее время продолжения процесса можно лишь настолько, насколько возможно заранее определить время продолжения болезни либо морского путешествия» 484 . Процессуальная давность в римском праве прекратила действовать со времени изменения устройства судов, в которых она применялась. Поэтому Юстиниан прибег к иному средству, имеющему цель сделать невозможным затягивание процесса. А именно он постановил, чтобы в первой инстанции по истечении трех лет от начала процесса сторона могла требовать вынесения решения, даже если противная сторона не закончила представление доказательств. В этом случае суд ограничивался троекратным вызовом противной стороны в течение 10 дней. В позднейшей новелле (115) уже не упоминается о трехлетнем сроке. Юстиниан просто приказал судам в случаях, когда одна из сторон прекращает дальнейшее представление доказательств, трижды назначить противной стороне месячный срок для реализации средств защиты и затем вынести решение 485 . Но и этот способ ускорения разбирательства не был целесообразен, поскольку, не считаясь с большей или меньшей сложностью процесса, он устанавливал для всех дел одинаковый срок и не затрагивал вопрос о необходимости отсрочки в отдельных случаях 486 .

484

Bentham. О судоустр., 164, прим.

485

L. 13 § C. De jud. (III, 1): «Censemus omnes lites… non ultra triennli metas post litem contestatam esse protrahendas»; Kelier. R"om. Civilprocess, § 45; Wetzeil. System, § 71; Tuor. Mors litis im r"om. Formularverfahren, 1906. В конечном счете постановления Юстиниана не всеми учеными объясняются одинаково.

486

Институт процессуальной давности, сохранившись в новых кодексах, принял полностью иной характер. Так, согласно французскому процессуальному закону (ст. 397 и след.) срок продолжительности процесса не установлен, но если стороны бездействуют (не ходатайствуют о назначении заседания, не совершают никаких процессуальных действий), то разбирательство может быть прекращено по предложению одной из них. Французскому кодексу подражают итальянский (ст. 338 и след.), а также испанский (ст. 411) кодексы, с той разницей, что погашение процесса происходит согласно их ipso jure, а в дополнение испанский кодекс устанавливает разные сроки для разных инстанций (четыре года для первой, два – для второй, один год – для кассационной). Немецкому, австрийскому и венгерскому процессуальному законодательству процессуальная давность неизвестна. Русский закон применяет ее в случаях невозобновления временно приостановленного расследования на протяжении трех лет (ст. 689). Garsonnet et C'ezar-Bru. Trait'e, 1913, III, 704 s.; Glasson et Tissier. Trait'e, 1926, II, 614 s.

2. В каноническом процессе начал использоваться, а в немецком и австрийском получил развитие специальный способ, делающий невозможным умышленное затягивание процесса, известный под названием принципа эвентуальности (Eventualprincip). Сущность этого способа заключалась, как уже было объяснено, в требовании одновременного использования сторонами всех возможных средств защиты, даже если применение одного из них делало другие излишними 487 . Этот принцип установился в письменном процессе и только там имел смысл и приносил пользу, уменьшая количество состязательных документов. Но при господстве устности, когда перед лицом суда происходит живое разбирательство сторон, этот принцип скорее затрудняет, чем облегчает движение процесса.

487

Albrecht. Die Ausbildung des Eventualprinzips, 1837; Peters, 57 f.; Canstein. Rat. Grundl., 249, Anm.

3. Близок к принципу эвентуальности по своему значению и другой принцип, издавна известный во французской и английской судебной практике под названием судейского верховенства (суверенитета) или дискреционной власти суда. Этот принцип заключается в признании права суда отклонять и не учитывать приводимых сторонами новых обстоятельств и доказательств, если суд признает, что сторона преднамеренно медлила с их представлением с целью затянуть разбирательство 488 . Этот принцип действительно дает суду возможность положить конец разбирательству, но является очень опасным и в корне нерациональным: опасным потому, что открывает поле для судейского произвола 489 , а нерациональным – поскольку противоречит постулату материальной правды, уполномочивая суд выносить решения без учета всего представленного сторонами фактического материала и, кроме того, с полным осознанием того, что решение может не отвечать действительным обстоятельствам дела. Не было ли бы просто скандалом, если бы, например, суд присудил ответчика к уплате уже уплаченного долга только потому, что ответчик предоставил расписку истца в последний момент, перед самым вынесением решения? Очевидно, что суд мог бы наказать ответчика за опоздание, возложить на него процессуальные расходы, наложить на него штраф, но не должен был бы выносить неверное решение, при этом безосновательно обогащая противную сторону, поскольку это унижает авторитет суда и подрывает доверие граждан к правосудию 490 .

488

Canstein, 247 f.; Zink. Ermitt. d. Sachverh., 157 f., 194 f.; Bar. Recht und Beweis, 1867, 67 f.

489

Leonhardt, 43: «Was Zink billig m"assige Amtsgewalt der Gerichte nennt – ist, deutsch ausgedruckt, richterliche Willk"ur». Ср.: Kornfeld, 100 f. Недостатки принципа судейского суверенитета точно объяснил Фейрих в работе «О дискреционной власти судьи», 1891. Ср.: Kornfeld. Grunds., 105 f. Даже сторонники этого принципа признают его опасность и необходимость осторожного применения его судьями. Skedl, 35.

490

С целью предотвратить постановление неправильных решений предлагается, чтобы сторона могла представить отклоненные судом первой инстанции доказательства апелляционному суду или заявить их отдельно, в особом порядке производства. Очевидно, что первый способ лишил бы принцип суверенитета практического значения, а второй повлек бы возникновение нового процесса. См. об этом: Canstein, 250 и Anm.