Избранные рассказы
Шрифт:
В доме было удивительно чисто и аккуратно, словно и не было за окнами войны, словно не грохотали вдалеке танки, и не маршировали на фронт роты и батальоны. Кровать, шкафчики, сундуки были старыми, но опрятными, чувствовалась умелая рука хозяйки. На том месте, где раньше в хатах находился иконостас, была лишь одна икона, под которой горела лампадка. Слева от нее висело несколько фотографий. Движимый любопытством, Андрей подошел поближе. На одной из них была Наталия, молодая, смеющаяся, словно не знающая о том, какие вихри пронесутся вскоре над ней. На других были, как догадался Андрей, отец и мать ее. Странно, но не было
– Что смотришь? – неожиданно спросила Наталия и Андрей вздрогнул.
– Мужа ищешь? А нет его.
– Погиб?
– Нет у меня мужа. И не было никогда. Я ведь тебя всю жизнь ждала. Каждый день, каждый вечер выходила на дорогу и смотрела, не покажешься ли ты. Отец ремнем драл, дважды хотел замуж выдать, а я все равно на своем стояла. Тебя ждала. А ты не шел и не шел. Вот так я все жданки и прождала. Андрею стало душно, и он слегка трясущимися пальцами расстегнул воротничок гимнастерки.
– Прости меня.
– Бог простит. Сам-то ты как жил? Я смотрю, в большие люди вышел, три звезды на погонах носишь. Женился, небось, после той войны? Детишки есть?
– Была семья. Жена, двое детей. Но в сорок первом, в первый же день войны погибла. Под бомбы попали. А я вот уцелел, поскольку в тот день в штабе на дежурстве был. Мне вот повезло, а они...Сказывают. что от дома вообще ничего не осталось, одни обломки обгорелые, и ничего более.
– Прости меня, старую бабу, что раны твои разбередила.
И замолчав, она подошла к Андрею. Ее руки обвили его шею и она, прижавшись к его груди, снова заплакала. Он неловко обнял ее в ответ и они долго стояли так, прижавшись друг к другу. Наконец, Наталия встрепенулась, и побежала за занавеску.
– Надолго ты сюда? По делам, что ли? Али ишо по какой надобности?
– Два дня еще есть. А дел никаких нет. К тебе я приехал. Я же тогда ушел ни единого спасибо не сказав. Не смог я тогда сказать тебе, что ухожу, понимал, что ежели хоть слово тебе скажу, то удержишь меня, и не уйти мне бы от тебя.
– А нужно ли было сейчас приезжать? Столько лет прошло, да и не за что спасибо говорить. За шапку старую, да шаль бабкину?
– А хотя бы. Они мне, можно сказать, жизнь спасли. Я же верст двадцать по степи шел, при каждом шорохе в снег прятался, так что, ежели бы не шапка да шаль, то замерз бы.
– Ну хай так будет. Я тут быстро сейчас приготовлю что-нибудь, голодный небось, как волк. Я ведь помню, как ты тогда ел, словно неделю не кормленный. Вот только у меня окромя картошки да огурцов, ничего нет. Все немец отобрал.
– А я и теперь так ем, - засмеялся Андрей.
– А насчет еды не печалься, я тут кое-что привез тебе.
И Андрей стал выкладывать на стол банки тушенки, пакет крупы, концентраты, сахар, завернутое в вощёную бумагу сало, и под конец бутылку водки. Отдельно положил два куска мыла и платок, купленный им недавно в военторге.
Наталия тем временем вышла из-за занавески, похорошевшая и в нарядной одежде. Не глядя на стол, она подошла к Андрею и сказала:
– Если в тот раз не сумела удержать, то в этот никуда не отпущу, и никому более не отдам.
– Война, Наташа, не позволит.
– Да будь она проклята, эта война. Никак вы не навоюетесь.
– Сейчас другая война идет. Тут иначе все.
– Да знаю я, - выкрикнула Наталия и присела
– Ты только жив останься. Ну сколько мне можно тебя терять? Тогда ушел, и словно в воду канул, аж на двадцать лет с гаком. Так и теперь снова также уйти хочешь?
– Теперь точно вернусь к тебе. Война уже к концу идет. К границам нашим вышли, еще несколько месяцев – и всему конец.
– Так за эти месяцы сколько вас ещё поляжет?
– Не бойся за меня, я теперь временно бессмертный буду. Ей-богу, только так.
Наталия засмеялась, после чего взяла разложенные на столе богатства, и пошла к печке. Скоро там что-то заскворчало, потянуло приятным аппетитным запахом. Андрею стало скучно сидеть, и он, отдернув занавеску, тоже пошел к печи. Наталия стояла возле печи, ловко орудуя сковородкой и кастрюлькой. Андрей вспомнил вдруг, как эти загрубевшие пальцы когда-то бинтовали его, молодого, безусого парня, после боя приползшего в эту станицу и спрятавшегося в сарае с сеном, и он в каком-то порыве схватил ее руку и стал целовать пальцы, горячо и страстно.
Через полчаса они сидели за столом, и Наталия с любовью смотрела, как он ест, а он, обжигаясь, улыбался, и пытался что-то говорить. Но Наталия жестом останавливала его и продолжала смотреть, словно запоминая его.
Утром они сходили в сельсовет, где председатель, хмурый пожилой мужчина с протезом вместо левой руки, написал справку о том, что они вступили в законный брак. Через два дня он уехал, пообещав писать как можно чаще. И действительно, письма приходили к ней почти каждую неделю. А порой и два письма. Он писал о том, как целыми днями отсиживается в штабе, пишет скучные, но важные бумаги. А Наталия понимала, что он обманывает его, что на самом деле Андрей также ходит в атаки, также стреляет наравне с бойцами, а все эти слова о сидении в штабе - на самом деле только для того, чтобы успокоить ее. В ответ она писала ему, как идут дела в колхозе, что она договорилась о ремонте хаты после окончания войны, что с госпиталей стали приходить некоторые станичники, правда, кто без руки, кто без ноги, но иные и целыми возвращаться стали, и что она его ждет. В последнем письме она написала ему, что у них будет ребенок, и спрашивала, как бы он хотел назвать сына или дочь.
А в апреле сорок пятого ей пришло письмо, в котором командование части сообщало, что ее муж погиб смертью храбрых, когда вместе с несколькими офицерами полка, попал в засаду в маленьком немецком городке. Вместе с письмом ей переслали личные вещи, несколько фотокарточек, и неоконченное письмо, где Андрей писал о том, что уже подписан приказ о его откомандировании в Ростов, откуда он надеялся уже забрать ее к себе.
На одной из карточек Андрей был совсем молодой, точно такой, каким она его увидела в первый раз, разве что виднелась легкая седина на висках. Эту карточку Наталия прикрепила рядом с иконами, и каждый раз, отбивая поклоны, она думала о нем. «Странная жизнь сложилась у меня,» думала она, «ведь если сложить все время, что я его видела и знала, то и недели не наберется. А на деле все так, словно бы всю жизнь его знаю. Будто бы вместе прожили жизнь, счастливую и долгую. Даже сейчас его чувствую, как будто стоит рядом, улыбается и держит меня за плечи. А может так оно и есть?» и Наталия посмотрела на свой круглый живот, в котором жила не только ее жизнь, но и жизнь ее мужа.