Избранные рассказы
Шрифт:
– по процедурному вопросу ? – ласково осведомился чёрт.- Если нет, то попрошу Вы высказываться в порядке утвержденного мною регламента. А на выступление попрошу записываться заранее.
Тут Иван Михалыч не выдержал и хлопнулся в глубокий обморок, в тайной надежде, что очнувшись он не увидит ни чёрта, ни злополучного партбилета, ничего, кроме привычной домашней обстановки. Но, открыв глаза, он понял, что всё напрасно – чёрт всё так же сидел в кресле, злорадно ухмыляясь.
– Ну, что хватит ? Пора приступать, поскольку не вы один у меня в списке,
много вас
При этих словах чёрт быстро рассовал по карманам бутыль с водкой, пенсне, стетоскоп. После чего перебрался за стол и вытащил из ящика обыкновенную папку, толщиной пожалуй что в три пальца. Иван Михалыч подумал даже, что надо было бы удивиться, но сил на это совершенно не было. Кроме того, подспудно зрело чувство, что всё предыдущее было только цветочками, а сейчас будут сами ягодки. Может, именно поэтому он сидел, сжавшись в комочек в самом дальнем углу кровати, и боялся пошевелиться. Зато чёрт наоборот чувствовал себя совершенно уверенно, он вальяжно развалился, закинул ногу на ногу и раскурил очередную сигару. Неловкость хозяина явно доставляла ему удовольствие.
– Иван Михалыч, а вы не находите что с вашей стороны весьма неприлично вести себя таким образом ? Вы либо молчите, либо бекаете, да мекаете в ответ. Право слово наказание какое-то.
– Господи, ну за что же мне это ?
– Вот тебе на ! –удивился чёрт. – Как это за что? В деле как раз все причины прописаны чёрным по белому, не угодно ли взглянуть ?
При этих словах чёрт достал из кармана сюртука, поистине оказавшегося бездонным и таившим в себе массу всевозможных вещей, очередную папку на этот раз с множеством печатей. Иван Михалыч с чувством растущей тревоги следил, как чёрт ловко сорвал печати и начал пробегать глазами страницы дела, изредка цокая языком от удовольствия.
– Сами прочитаете или мне доверяете ?
Иван Михалыч только рукой в ответ махнул.
– Ну и ладно.- сказал чёрт и начал зачитывать длиннющий список всевозможных клятв и обещаний, когда-либо сделанных Иваном Михалычем, начиная с пор ранней юности и заканчивая нынешним днём. Дочитав до конца, черт бережно собрал бумаги и вложил их
в дело.
– Ну-с, что будем делать ?
– Что будем делать ? – эхом отозвался Иван Михалыч.
– Только без пошлостей, пожалуйста. Не трудно было бы догадаться и самому. Пора выполнять пожелания народа, а они, как вы любите говорить, важнее всего. Разве что за набольшим исключением – ко всем чертям отправить вас не удастся – слишком много работы но, во всяком случае, я здесь.
– Не хочу ! – завизжал Иван Михалыч.
– Как это «не хочу» ? – в свою очередь возмутился чёрт.- Да и кто будет спрашивать ваше мнение ?
– Тогда я требую адвоката.
– А как насчёт вашей совести, что во всём вам порука ? Мы, правда, со всех
ног сбились, разыскивая её но, увы, нигде ничего похожего обнаружить не удалось. Так что придётся обходиться тем, что есть в наличии.
– А нельзя решить…м-м как-нибудь по-другому ?
– Никак. Поскольку, что заключай с вами контракт, что не заключай, всё равно к нам попадёте. А значит, никакой корысти с вас не выйдет. Да и мелковата у вас душонка для
При этих словах облик чёрта стал резко меняться, из пасти показались ужасающего вида клыки, глаза заполыхали ярким огнём, комнату заволокло удушающим запахом серы и почва ушла из-под ног. Сердце зашлось в истошном приступе животного ужаса, от ощущения полной безысходности Иван Михалыч дико закричал и … и неожиданно он проснулся. Дрожащею рукой он вытер липкий пот со лба, судорожно перевёл дыхание и истерично рассмеялся. Это был сон, кошмарный, слишком похожий на правду. Но всё-таки сон. Господи, и приснится же такое. Постепенно истерика пошла на убыль и слегка пришедший в себя Иван Михалыч шаркающей походкой поплёлся к заветному шкафчику. Да-а, после всего пережитого рюмашка-другая хорошего коньяка не повредит, скорее наоборот. При самой мысли о добром коньяке ноги сами ускорили ход, а руки чуть не сорвали дверцу с петель. Вот он, вожделенный момент ! На свет Божий показывается бутылка и…
– А-а-а ! – раздаётся истошный крик и Иван Михалыч медленно оседает на пол, сжимая в руке бутыль. Глаза его открыты, но уже ничего не видят. В предрассветной мгле комнаты наступает тишина, лишь только мерно тикают часы, да с бутылочной этикетки весело скалит зубы чёрт.
Спасение
Телефон, как всегда, зазвонил неожиданно.
– Судья Ельников слушает.
– Ну, здравствуй Сережа. – зарокотал в трубке знакомый басок.
– Что-то ты совсем подзабыл старого приятеля.
– Так ведь дел вон сколько, сам знаешь, вот и некогда.
– Дела, это конечно важно. Вот и я тебе по делу звоню.
Сергей Борисович невольно поморщился. Он очень хорошо знал того, кто сейчас звонил ему и потому отчетливо понимал, для чего и по какому делу он звонит. Тем не менее, подавив легкое недовольство, он добавил в голос душевности и спросил:
– Чем могу быть Вам полезным?
– Вот именно, полезным, - в трубке послышался довольный смешок.
–Пост у тебя хороший, и пользы от него много. Дело по сбитым женщинам
у тебя в производстве находится?
– У меня.
– Тебе хорошо известно, кто водитель и что она значит для нашей с тобой партии?
– Вообще-то, по закону о статусе судей…
– Знаю-знаю, но мы с тобой не первый год друг друга знаем, можно сказать, одной веревочкой связаны, свои люди, и можем не кобениться выспренней риторикой. Слова мы для тупого электората оставим, им это приятно. А вот ты хорошо знаешь, кому ты обязан своим постом, положением твоего сына, да и в конечном итоге, счетом в банке. Понимаю, что неприятно выслушивать, но…
Последовала многозначительная пауза. Сергей Борисович понимал, что от него не ждут моментального ответа, правила аппаратных игр им были хорошо усвоены. Но вот, так сказать, стратегическое направление дела он должен был определить как можно скорее.
– Я все прекрасно понимаю, - начал он, добавив, насколько возможно, искреннего тепла и дружелюбности в свой голос. – Но существуют определенные процессуальные нормы, обходить которые, к моему сожалению, мы не можем. Тем не менее, я сделаю все, что в моих силах.