Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
лика, я поделюсь с ней моими собственными сбереже¬ ниями. Штурмана очень тронуло это великодушное предло¬ жение. Мускулы его обветренного лица судорожно задер¬ гались, и прошла минута, прежде чем он был в состоя¬ нии ответить. — Я знаю, что вы это сделаете, Дик, я знаю, — нако¬ нец произнес он, сжимая руку Барнстейбла почти с преж¬ ней силой. — Я знаю, что вы бы отдали руку или ногу ради старухи, если бы только это могло помочь ей... матери вашего товарища... которой это не нужно, — ведь я же не сын людоеда... Но только ведь ваш отец не очень вас балует, и в карманах у вас часто бывает мелководье. Где уж вам кому-нибудь помогать... Особенно теперь, когда вас связали с красивой молодой девицей.., Теперь вам по¬ надобятся лишние денежки. — Но я богат, — сказал Гриффит, — у меня собствен¬ ное состояние. — Да-да, я слыхал, будто вы можете построить целый фрегат, спустить его в море и вооружить на свои средства, не запуская руку ни в чей карман. — Даю вам честное слово морского офицера, — про¬ должал Гриффит,— что мать ваша ни в чем не будет нуждаться и я буду заботиться о ней, как нежный и пре¬ данный сын. Болтропу, по-видимому, не хватало воздуха. Он при¬ поднялся было на диване, но упал в изнеможении, уми¬ рая, возможно, несколько раньше времени из-за тех уси¬ лий, которые он расходовал, пытаясь говорить. — Да простит мне бог мои прегрешения, — наконец произнес он, — и особенно, что я частенько ругал вашу дисциплину. Помните про якорный канат... и присмотри- те за нижними реями... и... и... он это сделает, он это сделает! Я отдаю... концы... Да благословит вас всех бог... и да пошлет он вам хорошую погоду и попутный ветер... Язык его отнялся, но искреннее удовлетворение отра¬ зилось на его грубом лице, мускулы которого вдруг со¬ кратились, когда на увядшие черты начал медленно ло¬ житься холод смерти. Гриффит велел перенести тело штурмана в его же каюту и с тяжелым сердцем поднялся на палубу. Во вре¬ мя погони «Быстрый» не был замечен неприятелем. Поль¬ 784
зуясь дневным светом и своей малой осадкой, он легко ушел от врага через лабиринт бурунов и подводных рифов. Сигналом ему приказали подойти к фрегату и дали необходимые указания о том, куда держать курс, когда наступит ночь. Теперь английские корабли казались лишь белыми точками в темном море, и, зная, что меж¬ ду ними и фрегатом лежит широкая полоса мелей, аме¬ риканцы больше не считали их присутствие опасным для себя. Когда все было готово и отданы последние приказания, корабли развернулись и направились к берегам Голландии. Ветер, посвежев к концу дня, изменил с заходом солнца свое направление, и к тому времени, когда небесное све¬ тило скрылось из глаз, оба судна шли с такой быстротой, что казалось, будто они погрузились в бездну морскую — так давно скрылся йз виду берег. Всю ночь фрегат летел по волнам среди угрюмой тишины, приятной для печаль¬ ных кузин, до утра не смыкавших глаз. Они горевали не только из-за смерти опекуна, но и потому, что в связи с неотложными делами Гриффита и новыми, принятыми им на себя обязанностями утром они должны были рас¬ статься на неизвестный срок, если не навсегда. На рассвете зазвучала боцманская дудка, и 'весь эки¬ паж в безмолвии выстроился на палубу для торжествен¬ ных похорон погибших. Тела Болтроиа, двухгтрех млад¬ ших офицеров и нескольких рядовых матросов, которые умерли от ран в ту же ночь, были по.выполнении обычного в таких случаях обряда спущены в море. Затем снова по¬ ставили паруса, и корабль заскользил по пустынным про¬ сторам, не оставив усопшим никакого памятника среди вечно подвижных морских вод. Когда солнце поднялось к меридиану, оба корабля вновь легли в дрейф и приготовились расстаться. Тело полковника Говарда было переправлено на «Быстрый», куда перешел Гриффит со своей безутешной женой, в то время как Кэтрин с борта фрегата роняла жгучие слезы в соленую морскую воду. Когда все было готово, Гриффит жестом простился с Барнстейблом, который теперь принял командование фрегатом, и корабль, снова вступив под па¬ руса, пустился в опасное плавание к берегам Америки че¬ рез узкий Дуврский пролив, мимо бесчисленных англий¬ ских кораблей, стаями бродивших по Ла-Маншу. Задача эта была трудна, но несколькими месяцами раньше ее 26 Фенимор Купер, Том IV. 785
успешно разрешил фрегат «Союз», который под тем же звездным флагом преодолел этот путь. Тем временем «Быстрый» держал курс к берегам Гол¬ ландии и примерно за час до захода солнца подошел к ним так близко, что Гриффит приказал снова лечь в дрейф. В море спустили легкую шлюпку, и молодой моряк вместе с лоцманом, который перешел на тендер незамеченным и почти невидимым, вышли из каюты на палубу. Лоцман взглянул в сторону берега, словно хотел удостовериться в точном положении судна, а затем обратил взор в сторону моря, к западной части горизонта, желая определить по¬ году. Не приметив ничего такого, что заставило бы его пе¬ ременить свое решение, он дружески протянул Гриффиту руку и сказал: — Здесь мы расстанемся. И, так как наше знакомство не привело к тем результатам, которых мы ждали, забу¬ дем, сэр, что мы когда-либо встречались. Гриффит почтительно поклонился и ничего не сказал. Презрительно кивнув головой, лоцман продолжал: — Будь у меня хоть половина флота этой вырождаю¬ щейся республики, самый гордый из надменных острови¬ тян дрожал бы в своем замке и вынужден был бы почув¬ ствовать', что нет защиты от противника, который верит в свою силу и знает слабость врага! Но, — быстрым ше¬ потом продолжал он, — это было как Ливерпуль... Уайт- хевеп... Эдинбург и пятьдесят других. Все прошло, сэр, так пусть оно будет забыто. Не обращая внимания на устремленные на него лю¬ бопытные взгляды матросов, собравшихся посмотреть на его отъезд, лоцман быстро поклонился Гриффиту и, спрыгнув в шлюпку, поставил на ней маленький парус с ловкостью человека, познавшего свою опасную профес¬ сию до мелочей. Еще раз, когда шлюпка быстро начала удаляться от тендера, он махнул рукой в знак прощания, и Гриффиту показалось, что даже на расстоянии он раз¬ личил горькую улыбку, минутным блеском осветившую спокойные черты лоцмана. Долго стоял молодой человек, не спуская глаз с маленькой шлюпки, уходившей в сторону открытого моря. И лишь тогда, когда черная точка ис¬ чезла в ярком блеске игравших в волнах косых лучей за¬ ходящего солнца, он приказал задраить носовой люк «Быстрого» и привести судно в движение. Среди экипажа тендера, пока он медленно шел в дру¬ 786
жественный порт, много было разговоров о странном появ¬ лении таинственного лоцмана во время их последнего на¬ бега на берега Британии и о его еще более странном исчез¬ новении среди штормовых просторов Северного моря. Гриффит не улыбался и не подавал виду, что слушает до¬ гадки невежественных матросов, пока дозорный не крик¬ нул, что маленькая шлюпка под парусом входит в гавань одновременно с «Быстрым». И лишь тогда, по внезапному и веселому блеску его глаз, можно было понять, какую тя¬ жесть сняла с его души эта приятная новость. Глава XXXV Вожди морей, сходитесь в грозный круг Пред ложем, где покоится ваш брат. Храните сон того, кто был вам друг, И лавр его для вас пусть будет свят. Строки о Триппе1 Может быть, на этом следовало бы опустить занавес над нашей далеко не совершенной драмой и предоставить читателям самим, по мере своих сил и способностей, наде¬ лить оставшихся героев соответствующими дарами здо¬ ровья, богатства и счастья, как того требуют неуклонные правила поэтического правосудия. Но мы не намерены столь холодно расстаться с теми, с кем так долго находи¬ лись в дружеском общении, и, поскольку все, что осталось рассказать, так же правдиво, как и то, что уже нами из¬ ложено, мы не видим уважительной причины, чтобы столь невежливо разделаться с нашими действующими лицами., Поэтому мы предпочитаем, хотя бы в нескольких словах, описать их дальнейшую судьбу, в то же время искрение сожалея, что законные пределы современного романа пре¬ пятствуют нам поведать о разных веселых и любопытных сценах, которые позволили бы надеяться, что еще какие- нибудь наши грубые наброски оживут пбд мастерским ка¬ рандашом Данлапа2. 1 Трипп Джон (1785—1810)—американский моряк, про¬ славившийся своей отвагой. 2 Данлап У и ль я м (1766—1839) — американский худож¬ ник, драматург и историк театра, друг Купера. 26* 787
Последуем сначала за фрегатом к берегам, от которых нашему ленивому перу, может быть, никогда не следо¬ вало бы удаляться, и расскажем в первую очередь о Барн¬ стейбле и его черноглазой Кэтрин, которая то смеется, то плачет, то веселится, но всегда остается любящей же¬ ной. Фрегат, пробившись сквозь скопища неприятельских крейсеров, счастливо добрался до Бостонского порта, где Барнстейбл был награжден за свою службу повышением в чине и постоянной должностью командира фрегата. Всю войну он оставался в этой должности, проявляя большие способности и усердие, и только после заключе¬ ния мира, укрепившего не только независимость его ро¬ дины, но и его личную репутацию отважного и талантли¬ вого морского офицера, удалился в свое родовое поместье, унаследованное им после смерти отца. Когда федераль¬ ное правительство закладывало основание своего нынеш¬ него морского флота, оно обратилось за помощью к капи¬ тану Барнстейблу. И еще много лет он провел среди смелых моряков, которые верно служили своей отчизне в годы больших и тяжких испытаний. К счастью, однако, боль¬ шая часть его службы протекала в мирных условиях, и подле него всегда была Кэтрин, которая, не имея детей, часто пользовалась его согласием делить с ним лишения и трудности морской жизни. Дружно и счастливо прошли они по жизненному пути. Вопреки ироническому предска¬ занию своего бывшего опекуна, Кэтрин оказалась покор¬ ной, верной и нежной женой. Юноша Мерри, пока необходимо было за ним при¬ сматривать, жил вместе с Барнстейблом и Кэтрин, дослу¬ жился до первого чина и первое плавание провел под командованием своего родственника. В зрелые годы из него вышел, как и можно было ожидать, предприимчивый и отважный моряк, и, возможно, он был бы жив и по сей день, если бы безвременно не погиб на дуэли с иностран¬ ным офицером. Первым шагом капитана Мануэля по возвращении на родину было выхлопотать себе перевод в сухопутные вой¬ ска. Это ему удалось почти без труда, и вскоре он пол¬ ностью наслаждался тем, чего так жаждала его душа, а именно — строевыми учениями. Он успел принять участие во всех победоносных сражениях, которыми закончилась война, но испытал и свою долю тягот, перенесенных ар¬ мией. При реорганизации вооруженных сил его заслугине 788
были забыты, и он не раз отправлялся на запад с экспе¬ дициями Сен-Клера 1 и его более удачливого преемника Уэйна2. В конце века капитану Мануэлю с его ротой бьь ло приказано охранять небольшой частокол на бэрегу од¬ ной из тех могучих рек, которые образовали границы республики на севере. Британский флаг развевался над валами более основательной крепости, незадолго до этого воздвигнутой напротив, на канадском берегу. Мануэль, человек, строго соблюдавший правила воинского этикета, узнав, что соседним фортом командует пехотный офицер, не замедлил нанести визит этому джентльмену, намере¬ ваясь завести с ним знакомство, которое, принимая во внимание их должности, могло оказаться полезным и впол¬ не удобным. Американский служака, спросив о чине своего соседа, не позаботился выяснить его имя, но, когда на¬ встречу ему вышел краснолицый, веселый майор на дере¬ вянной ноге, Мануэль тотчас признал в нем старого зна¬ комого по монастырю Святой Руфи — капитана Борроу- клифа. Эти достойные офицеры с большим удовольствием возобновили старинную дружбу и вскоре так привязались друг к другу, что стали видеться почти ежедневно. Они по¬ строили на одном из островков посредине реки, как на нейтральной территории, бревенчатую хижину, где устраи¬ вали попойки и кутежи, подрывая дисциплину своих гар¬ низонов. Здесь обсуждали высокое качество Оленины или курятины, не пренебрегали и мясом различных диких жи¬ вотных, в избытке населявших эти дремучие леса, .а в то же время не забывали об обитателях широкой реки, дабы ни в чем не было отказа на частых пиршествах. Расходы для поддержания этой солдатской дружбы стороны несли пополам и заботы по доставке предметов наслаждения, которые можно было добыть только в тех частях света, где природа была более щедра к человеку, чем в окрестностях их цитаделей, тоже делили поровну. Темный портвейн и: все напитки доставлялись в залив Святого Лаврентия, а затем к месту назначения под присмотром Борроуклифа, в то время как Мануэлю целиком была доверена ответст¬ венная обязанность по доставке благородного напитка с 1 Сен-Клер Артур (1734—1818) — американский полково¬ дец, участник войны за независимость СИТА. 2 Уэйн Антони (1745—1796) — американский генерал, уча¬ стник войны за независимость США. 789
острова Мадейра. И если Борроуклиф когда-либо позволял себе вмешиваться в дела приятеля, то лишь для тогогчто- бы напомнить ему о необходимости покупки вина только с южного берега острова. Младшие офицеры обоих гарнизонов часто толковали между собой о том, в какой битве майор Борроуклиф ли-^ шился ноги. Англичане всегда объясняли американцам, что это случилось во время одного из последних сраже¬ ний на северо-восточном побережье Англии, в отчаянной битве, где Борроуклиф весьма отличился вместе со своей ротой, сражаясь за честь родины. Именно за эту победу он и получил чин майора, не уплатив ни копейки за па¬ тент! В этих разговорах оба ветерана — к тому времени они уже заслужили это почтенное звание — обычно из чувства деликатности участия не принимали, но, если по¬ добный разговор заходил под конец обеда, Борроуклиф бросал на своего приятеля-американца весьма вырази¬ тельный взгляд, давая понять, что он прекрасно помнит их дуэль на утесах, а Мануэль при этом почесывал заты¬ лок — у актеров и художников этот жест означает смут¬ ное воспоминание. Так проходил год за годом и мирно жили два пограничных форта, как вдруг идиллия была нарушена скоропостижной смертью Мануэля. Этот стро¬ гий ревнитель дисциплины никогда не отправлялся на нейтральный остров, не захватив с собой целого отряда солдат, которых он расставлял гам в виде пикета, под¬ держивавшего линию часовых. Он и приятелю своему со¬ ветовал делать то же самое как для поддержания дис¬ циплины, так и для предупреждения всяких неожидан¬ ностей со стороны того или иного гарнизона. Но майор пренебрегал подобной предосторожностью и был доста¬ точно добродушен, чтобы не обижаться на недостаток до¬ верия в своем собутыльнике. К несчастью, однажды по поводу очередного поступления напитков разговор друзей затянулся до утра, и Мануэль покинул хижину, направ¬ ляясь к пикету, в таком невменяемом состоянии, что, когда часовой окликнул его, он забыл пароль и был убит выстре¬ лом солдата, который строевыми учениями был доведен до такого состояния бесчувственности, что ему было совер¬ шенно все равно, убивает ли он друга или врага, лишь бы только это не нарушало строгих правил, утвержденных воинским уставом. Капитан, однако, успел перед смертью похвалить часового за его поступок и умер, гордясь перед 790
Борроуклифом строгой дисциплиной, заведенной им у себя в роте. Примерно за год до этого печального события друзья закупили на южном берегу острова Мадейра бочонок вина, который ко времени смерти Мануэля завершал свой долгий путь вверх по стремнинам Миссисипи и Огайо, так как был отправлен через Нью-Орлеанский порт, что¬ бы подольше выдержать его под благотворными лучами солнца. Безвременная кончина друга заставила Борроу- клифа взять на себя попечение об этой драгоценной ре¬ ликвии, напоминавшей об одинаковости их вкусов. Ис¬ просив у начальства отпуск, он сам направился по рекам навстречу бочонку, чтобы лично проследить за его до¬ ставкой. В результате своего усердия он схватил сильную лихорадку, которая обнаружилась в нем в тот день, когда он нашел свое сокровище. Лекарь и майор придержива¬ лись разных взглядов насчет лечения этой опасной болез¬ ни: один предписывал полное воздержание, а другой — неоднократные возлияния того самого напитка, ради кото¬ рого он так далеко уехал из дому. Поэтому болезнь была предоставлена самой себе, и через три дня Борроуклиф скончался. Его тело перевезли в форт и похоронили рядом с телом его приятеля, в той самой хижине, где они так часто пировали и веселились. Мы подробно рассказали читателю о жизни этих вож- дей-соперников, и нам осталось только добавить, что ни у того ни у другого никогда не было близкой женской души, и они не оставили после себя ни вдов, ни сирот, которые могли бы оплакивать их смерть. Они были всего лишь простыми смертными и все равно должны были рано или поздно умереть, и, раз свою жизненную карьеру они окон¬ чили, когда им исполнилось уже добрых шестьдесят лет, читатель не должен особенно сетовать на нас за несколько трагический конец. Желая восстановить свою непоколебимую веру, свя¬ щенник вскоре покинул морскую службу, к большому удовольствию Кэтрин, которая время ог времени не забы¬ вала напоминать своему почтенному супругу о несоблюде¬ нии всех формальностей при их бракосочетании. Гриффит и его все еще грустившая супруга перевезли тело полковника Говарда в один из главных городов Гол¬ ландии, где оно и было погребено самым достойным обра¬ зом. Затем молодой человек отправился в Париж, где, он 791
надеялся, его прекрасная подруга сумеет забыть печаль¬ ные события последних дней. Там она вступила в перепис¬ ку со своей приятельницей Элис Данскомб, и дела полков¬ ника Говарда были, насколько позволяли обстоятельства, приведены в порядок. Затем, когда Гриффит получил пост, который ему предлагали еще до выхода в плавание по Северному морю, они вместе вернулись в Америку. До конца войны молодой человек продолжал служить во фло¬ те, а затем навсегда оставил военную службу и посвятил остаток жизни обязанностям мужа и доброго гражданина. Совсем нетрудным оказалось войти во владение поме¬ стьями полковника Говарда, который уехал из Америки скорее из гордости, чем по иным соображениям, вследствие чего эти поместья никогда не были конфискованы, и моло¬ дые супруги оказались обладателями очень крупного со¬ стояния. Здесь мы пользуемся случаем упомянуть, что Гриффит не забыл о своем обещании умирающему штур¬ ману и обеспечил его мать до конца ее дней. Прошло, должно быть, лет двадцать после того корот¬ кого плавания, о котором мы постарались рассказать в этой книге. Однажды, когда Гриффит, по обыкновению, рассеянно просматривал лежавшие перед ним газеты, его жена заметила, что он вдруг уронил лист на колени и медленно' провел рукой по лбу, как человек, который вспомнил или пытается вспомнить какие-то события и об¬ разы, давно стершиеся в его памяти. — Что в газете так взволновало тебя, Нед? — спро¬ сила его все еще прекрасная Сесилия. — Вероятно, теперь, когда наше федеральное правительство уже оправляется от своих потерь, ты увидел какой-нибудь проект создания нового флота?.. Ах, негодник! Ты снова мечтаешь стать морским бродягой и уйти в свой любимый океан! — Я перестал мечтать о море с тех пор, как ты начала улыбаться, — рассеянно возразил ои, не отнимая руки от лица. — Быть может, нарушается новый порядок? Или кон¬ гресс поссорился с президентом? — Мудрость и слава Вашингтона помогут нам, пока само время не укрепит новый порядок... Сесилия, по¬ мнишь ли ты человека, который сопровождал меня и Ма¬ нуэля в монастырь Святой Руфи в ту ночь, когда мы стали пленниками твоего дядюшки? Этот человек потом привел большой отряд, освободил нас и спас Барнстейбла, 792
— Конечно, помню. Говорили, что это лоцман вашего корабля. И я даже помню, как хитрый офицер, в то время гостивший у нас, подозревал, что это человек гораздо бо¬ лее высокого положения, чем он хотел казаться. — Подозрения этого офицера были справедливы. Но ты не видела его в ту страшную ночь, когда он вел наш корабль среди мелей! И не могла быть очевидицей того, как хладнокровно и смело он вывел наш корабль через те же самые мели из пекла битвы! — Я слышала страшный шум и грохот и легко могу себе представить, что происходило на палубе, — ответила его жена. Воспоминания, несмотря на немалое время, все еще были так живы в ней, что бледность покрыла ее ще¬ ки. — Но что случилось с ним? Ты прочел его имя в га¬ зетах?.. Да ведь это английские газеты! Насколько я по¬ мню, ты называл его Грэем. — Этим именем он назывался среди нас. Это был че¬ ловек, которым владело романтическое представление о славе и который всегда стремился скрыть свое участие в тех действиях, которые, ему казалось, не могли возвысить его. Когда-то я дал ему торжественное обещание никому не называть его настоящего имени. Этот человек умер! — Могла ли существовать какая-нибудь связь между ним и Элис Данскомб? — спросила Сесилия, задумчиво ро¬ няя рукоделие на колени. — В ту ночь, когда мы с Кэтрин посетили тебя в твоем заключении, она сама пожелала пойти к нему, и кузина шепнула мне, что они, должно быть, знакомы. Письмо, которое я получила вчера от Элис, было запечатано черным сургучом, и мне было боль¬ но читать, с какой грустью, хотя и очень нежно она пишет о переходе из этого мира в иной. Гриффит бросил на жену взгляд человека, который внезапно прозрел, и ответил голосом, в котором не было и тени сомнения: — Сесилия, твои догадки, несомненно, справедливы! Теперь я припоминаю множество подробностей, подтвер¬ ждающих твои слова. Он прекрасно разбирался в окру¬ жающей местности, там прошла его юность, он был хорошо знаком и с монастырем, он предложил ту экспедицию! Да, это был человек необыкновенный! — Почему он не приехал сюда, к нам? — спросила Сесилия. — Он, кажется, был предан нашему делу. — Его преданность Америке происходила из желания 793