Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й

Государственное Издательство ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Министерства Просвещения РСФСР Москва 1968

Джеймс Фенимор КуПЕР ИЗБРАННЫЕ СОЧИНЕНИЯ В ШЕСТИ ТОМАХ том 4 Государственное Издательство ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Министерства Просвещения РСФСР Москва 1963

Джеймс Фенимор КУПЕР ОСАДА БОСТОНА ЛОЦМАН Государственное Издательство ДЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Министерства Просвещения РСФСР Москва 1963

И (Амер) К 92 Издание выходит под наблюдением А. А. Ани кста Оформление художника Л. П. 3 усмана

О С А Д Л БОСТОНА, или Лайонел Линкольн

Перевод с английского Т. Озерской, В. Курелла и М. Черневич Редактор И. Гурова Рисунки И. Кускова

Глава I Их юности веселый пыл Луше усталой возвратил ^ Ушедшую весну. Грей1 и один американец не может пребывать в неведении о том, какие именно собы- 3 тин подвигли английский парламент в 1774 году весьма неосмотрительно закрыть порт Бостон, что столь пагубно отразилось на торговле этого главного города западных колоний Великобритании. Совершенно так же ни одному американцу не может не быть известно, с каким благородством и с какой неослабной привержен¬ ностью великим принципам борьбы за свои права насе¬ ление близлежащего города Салем не пожелало извлечь для себя какую-либо выгоду из трудного положения, в ко¬ торое попали их соседи и братья по этой борьбе. В резуль¬ тате столь опрометчивых мер английского правительства, а также похвального. единодушия купечества того времени белые паруса в опустевшем заливе Массачусетс стали до¬ вольно редким зрелищем; исключение составляли лишь те суда, над которыми развевался королевский вымпел. Тем не менее как-то на исходе дня в апреле 1775 года сотни глаз были прикованы к далекому парусу, который, возникнув над морским простором, приближался по закры¬ тым водам ко входу в запретную гавань. Характерный для той эпохи живейший интерес к политическим событиям за¬ 1 Стихотворные эпиграфы даются в переводе И. Гуровой. Пе¬ реводы эпиграфов из Шекспира даются по полному собранию со¬ чинений в восьми томах, изд, «Искусство», М., 1957—1960- 7

ставил довольно большую толпу зевак собраться на Бикон- Хилл, заполнив весь его восточный склон от конической вершины до подножия: все взгляды были прикованы к предмету, возбуждавшему всеобщее любопытство. Впро¬ чем, собравшихся здесь в столь большом количестве лю¬ дей волновали весьма разнородные чувства и совершенно противоположные желания. В то время как добропорядоч¬ ные, серьезные, но осторожные горожане старались скрыть переполнявшую их души горечь под маской холодного безразличия, несколько веселых юнцов, одежда которых изобличала в них военных, громко выражали свой во¬ сторг и шумно радовались предстоящей возможности полу¬ чить весть из далекой родины, от близких и друзей. Но вот в вечернем воздухе разнеслась громкая, протяжная дробь барабанов, долетев с близрасположенного плаца, и шумная часть зрителей сразу покинула свой наблюдатель¬ ный пост, а холм остался в безраздельном владении тех, кому по праву надлежало там быть. Однако в те вре¬ мена люди опасались свободного, непринужденного обмена мнениями, и, прежде чем вечерний сумрак поглотил длинные тени, отброшенные лучами заходящего солнца, холм совершенно опустел: горожане спустились с возвы¬ шенности. и побрели каждый своим путем — молчаливые, задумчивые, — туда, где вдоль восточной стороны полу¬ острова протянулись по равнине ряды серых крыш. Но, невзирая на эту видимость равнодушия, молва, которая в периоды большого брожения умов всегда найдет способ шепнуть на ухо то, что не рискнет произнести вслух, уже деятельно распространяла нежеланную весть о том, что приближающееся судно было первым кораблем большой флотилии, привезшей запасы продовольствия и пополнение для армии, и без того слишком многочисленной и слишком уверенной в своей мощи, чтобы уважать закон. Это не¬ приятное известие не повлекло за собой никакого шума или беспорядков, но двери домов угрюмо замкнулись, и в окнах сразу погасли огни, словно этим молчаливым проте¬ стом население хотело выразить свое недовольство. Тем временем корабль достиг скалистого входа в га¬ вань, но, так как был отлив, а ветер совсем утих, ему при¬ шлось лечь в дрейф, словно он предчувствовал не слишком радушный прием, который его ожидал. Впрочем, страхи бостонцев оказались преувеличенными, ибо на борту ко¬ рабля вы бы напрасно стали искать буйную ватагу сол¬ 8

дат — отличительную примету транспортного судна. Пас¬ сажиров на корабле было совсем мало, а на палубах царил такой идеальный порядок, что этим немногочисленным пассажирам невозможно было решительно ни на что пожа¬ ловаться. Внимательный наблюдатель мог бы по некото¬ рым внешним признакам сделать заключение, что на бор¬ ту этого судна находятся люди, обладающие таким по¬ ложением или состоянием, которое заставляет других заботиться об их удобствах. Немногочисленная команда корабля бездействовала, расположившись на разных кон¬ цах палубы, и поглядывала на неподвижную гладь залива и пустые паруса, лениво свисавшие с мачт, а несколько одетых в ливрею слуг томились вокруг какого-то молодого человека, который засыпал вопросами лоцмана, только что поднявшегося на борт. Костюм молодого человека отличал¬ ся большой пышностью, и по тому, с каким тщанием были обдуманы и подобраны все его детали, нетрудно было предположить, что, по мысли его обладателя, он являл со¬ бой самый последний крик моды. Лоцман и его собеседник стояли неподалеку от грот-мачты; вокруг них палуба была пуста, и только возле штурвала корабля, где неподвижно застыл рулевой, виднелась одинокая фигура какого-то че¬ ловека, производившего впечатление существа из совер¬ шенно иного мира. Его можно было бы назвать глубоким стариком, если бы быстрый, твердый шаг, которым он ме¬ рил палубу, и живой горящий взгляд не опровергали всех прочих примет его почтенного возраста. Стан его был сгорблен, и тело поражало своей худобой. Редкие, разве¬ ваемые ветром пряди волос были посеребрены инеем по меньшей мере восьмидесяти зим. Время и тяжкие испы¬ тания проложили глубокие борозды на его впалых щеках, придав особый отпечаток силы резким и надменным чер¬ там его лица. На нем был простой выцветший кафтан скромного серого цвета, носивший явные следы долгого и не слишком бережного употребления. Порой он отрывал свой пронзительный взгляд от берега и принимался бы¬ стро шагать по пустынному юту, погрузившись в свои ду¬ мы, и губы его шевелились, однако ни единого звука не издавали эти привыкшие к молчанию уста. Он весь был во власти одного из тех внезапных побуждений, когда тело машинально подчиняется велению беспокойного ума. В эту минуту какой-то молодой человек поднялся из каю¬ ты на палубу и присоединился к группе людей, взволно¬ 9

ванно и с интересом вглядывавшихся в расстилавшиеся перед ними берега. Молодому человеку с виду было лет двадцать пять. Небрежно наброшенный на плечи военный плащ и видневшийся из-под плаща мундир достаточно убедительно свидетельствовали о военном звании их вла¬ дельца. Молодой офицер держался непринужденно, как человек светский, но выразительное, подвижное. лицо его казалось овеянным меланхолией, а по временам даже глу¬ бокой печалью. Поднявшись на палубу, он встретился взглядом с беспокойно шагавшим по юту стариком, учти¬ во поклонился ему и, повернувшись к берегу, погрузился, в свою очередь, в созерцание красоты умирающего дня. Округлые холмы Дорчестера горели в лучах опускавше¬ гося за их гряду светила, и нежно-розовые блики игра¬ ли на поверхности воды, а зеленые островки, разбросанные у входа в гавань, покрылись позолотой. Вдали над серой дымкой, уже окутавшей город, вздымались ввысь высокие шпили колоколен; флюгера на них сверкали в вечерних лучах, и прощальное яркое копье света скользило по чер¬ ной башне маяка, возвышавшегося на конической верши¬ не холма, названного Бикон-Хиллом после того, как на нем воздвигли это сооружение, призванное предупреждать об опасности.. Несколько больших судов стояли на якоре у островов и у Городской пристани; их темные корпуса тону¬ ли в сгущавшихся сумерках, в то время как верхушки длинных мачт еще были озарены солнцем. И повсюду: и над этими угрюмыми молчаливыми судами, и над неболь¬ шим фортом на маленьком островке в глубине гавани, и над некоторыми высокими городскими зданиями — висе¬ ли широкие шелковые полотнища английского флага, мяг¬ ко колыхаясь на ветру. Задумчивость, в которую был погружен молодой чело¬ век, внезапно нарушил пушечный залп, возвестивший на¬ ступление вечера; взгляд юноши еще был прикован к этим горделивым символам британского могущества, когда он почувствовал, что рука старика пассажира крепко стиснула его локоть. — Настанет ли день, когда эти флаги будут спущены, чтобы уже никогда не подняться вновь над этим полуша¬ рием? — проговорил глухой голос за его плечом. Молодой офицер быстро повернул голову, взглянул на говорившего и в смущении отвел глаза; опустив их долу, он старался избежать острого, пронзительного взгляда 10

Рука старика пассажира крепко стиснула локоть молодого офицера.

старика. Последовало долгое молчание. Молодой чело¬ век испытывал мучительную неловкость. Наконец он произнес, указывая на берег: — Вы родились в Бостоне и, верно, долго жили здесь. Скажите, как называются все эти красивые места, которые открываются нашему взору? — А разве вы сами не уроженец Бостона? — спросил старик. — Да, конечно, я был рожден здесь, но вырос и полу¬ чил образование в Англии. — Да будут прокляты такое воспитание и образование, которые заставляют ребенка позабыть родину! — пробор¬ мотал старик, быстро повернулся и так поспешно зашагал прочь, что почти мгновенно скрылся из глаз. Молодой офицер стоял, погруженный в размышление, а затем, словно вспомнив что-то, громко крикнул: — Меритон! При звуках его голоса кучка любопытных, окружав¬ шая лоцмана, расступилась, и молодой щеголь, о котором мы уже упоминали выше, направился к офицеру, всем своим видом выражая раболепную угодливость, странным образом сочетавшуюся с развязной фамильярностью. Не обращая ни малейшего внимания на его ужимки, не удо¬ стоив его даже взгляда, молодой офицер произнес: — Вы сообщили на лоцманскую шлюпку, что я хочу отправиться на ней в город? Узнайте, скоро ли она отой¬ дет, мистер Меритон. Камердинер бросился исполнять поручение и почти тотчас вернулся с сообщением, что все исполнено. — Однако, сударь, — добавил он, — вы не пожелаете сесть в эту шлюпку. Я в этом совершенно уверен, сударь. — Ваша всегдашняя уверенность, мистер Меритон, не последнее из ваших неоценимых достоинств. Почему бы мне не сесть в шлюпку? — Этот противный никому не известный старик уже уселся в ней вместе с узлом своего грязного тряпья и... — И что еще? Если вы думали испугать меня тем, что единственный истинный джентльмен, находящийся на этом судне, будет моим спутником и в этой шлюпке, то вы ошиблись: вам придется придумать что-нибудь постраш¬ нее, чтобы удержать меня здесь. — Великий боже, сударь! — воскликнул Меритон в изумлении, возводя глаза к небу. — Разумеется, во всем, 12

что касается тонкостей обхождения, вы самый лучший судья, сударь. Но уж по части тонкого вкуса в костюме... — Довольно, — раздраженно поморщившись, прервал его хозяин. — Общество этого джентльмена вполне меня удовлетворяет. Если же вы находите его недостойным себя, я разрешаю вам оставаться на корабле до утра — одну ночь я легко могу обойтись без ваших услуг. Не обращая внимания на кислую мину своего обеску¬ раженного лакея, молодой офицер направился к поджидав¬ шей его шлюпке, и все бездельничавшие слуги сразу при¬ шли в движение, а капитан корабля почтительно проводил молодого офицера до трапа. Нетрудно было догадаться, что, невзирая на молодость этого пассажира, именно он и был тем лицом, ради которого на судне поддерживался .образ¬ цовый порядок. Однако, в то время как все вокруг суети¬ лись, усаживая молодого офицера в шлюпку, седовласый незнакомец по-прежнему пребывал в состоянии глубокой задумчивости, если не сказать — глубокого безразличия к окружающему. Намек услужливого Меритона, который, решившись следовать за своим хозяином, дал понять не¬ знакомцу, что ему лучше бы остаться на корабле, был оставлен последним без внимания, и молодой человек уселся возле старика с такой непринужденной простотой, что его слуга был оскорблен этим до глубины души. Но, словно и этого было еще мало, молодой человек, заметив, что, после того как он спустился в лодку, все замерли, будто чего-то ожидая, обратился к своему спутнику и учтиво осведомился у него, можно ли отчаливать. Молча¬ ливый взмах руки послужил ему ответом, и шлюпка нача¬ ла отдаляться от корабля, который повернул к Нантаске- ту, чтобы стать там на якорь. В тишине был слышен только мерный плеск весел; борясь с отливом, гребцы осторожно пробирались среди островков. Но, когда шлюпка уже подходила к форту и сумерки растворились в мягком свете молодого месяца, снявшего темный покров с приближающегося берега, не¬ знакомец заговорил с той особой стремительной горяч¬ ностью, которая, по-видимому, была свойством его натуры. Со страстью и нежностью влюбленного он говорил о горо¬ де, вырисовывавшемся впереди, и описывал его красоты, как человек, знающий о нем все. Но, когда шлюпка подо¬ шла к опустевшей гавани, его быстрая речь оборвалась и он снова замкнулся в угрюмом молчании, словно боясь 13

зайти слишком далеко, заговорив об обидах, чинимых его родине. Предоставленный своим мыслям, молодой человек с жадным интересом рассматривал проплывавшие перед его глазами длинные ряды строений, залитые мягким лунным светом и пронизанные глубокими тенями. Тут и там виднелись лишенные снастей, брошенные на произвол судьбы суда. Ни леса мачт, ни грохота подъезжающих повозок, ни оживленного гула голосов... Ничто не свиде¬ тельствовало о том, что перед ними был крупнейший ко¬ лониальный торговый порт. Временами до них долетали лишь дробь барабанов и голоса бражничавших в портовых кабачках солдат да с военных кораблей доносились унылые оклики дозорных, заметивших одну из лодок, которыми горожане еще пользовались для личных надобностей. — Перемена поистине велика! — произнес молодой офицер, пока их шлюпка быстро скользила вдоль мертвых пристаней. — Даже мои воспоминания, хоть они и стер¬ лись с годами, воскрешают передо мной другую картину. Незнакомец ничего не ответил, но залитое лунным све¬ том изможденное лицо его осветила загадочная улыбка, придав что-то неистовое выразительным и странным его чертам. Молодой офицер умолк, и оба не проронили боль¬ ше ни слов.а, пока лодка шла вдоль длинного пустынного причала, по которому размеренно шагал часовой, а затем, повернув к берегу, достигла места своего назначения. Каковы бы ни были чувства, волновавшие двух путе¬ шественников, благополучно завершивших наконец свое долгое и нелегкое плавание, они остались невысказанными. Старик обнажил убеленную сединой голову и, прикрыв лицо шляпой, стоял неподвижно, словно мысленно вознося хвалу богу за окончание тяжкого пути, а молодой его спутник взволнованно зашагал по пристани; казалось, обу¬ ревавшие его чувства были слишком всепоглощающи, что¬ бы найти выражение в словах. — Здесь мы должны расстаться, сэр, — произнес нако¬ нец молодой офицер, — но я питаю надежду, что теперь, когда пришли к концу наши лишения, это не приведет к концу наше случайно возникшее знакомство. — Для человека, чьи дни уже сочтены, подобно мо¬ им, — отвечал незнакомец, — было бы неуместно испыты¬ вать судьбу, давая обещания, для выполнения коих тре¬ буется время. Вы, сударь, видите перед собой того, кто возвратился из печального, весьма печального паломниче¬ 14

ства в другое полушарие, чтобы его кости могли упокоить¬ ся здесь, в родной земле. Но, если судьба подарит мне еще несколько дней, вы снова услышите о том, кто считает себя глубоко обязанным вам за вашу любезность и доброту. Молодой офицер был глубоко тронут задушевными сло¬ вами своего спутника, их серьезным и торжественным то¬ ном и, горячо пожав его исхудалую руку, ответил: — Дайте о себе знать! Прошу вас об этом как об осо¬ бенном одолжении! Не знаю почему, но вы завладели мои¬ ми чувствами в такой мере, в какой это не удавалось еще никому на свете... в этом есть что-то таинственное... это похоже на сон. Я испытываю к вам не только глубочайшее почтение, но и любовь! Старик отступил на шаг назад и, положив руку на пле¬ чо молодого человека, вперил в него горящий взгляд; затем, величественным жестом подняв руку вверх, сказал: — Это перст провидения! Не души зародившееся в тебе чувство! Сохрани его в своем сердце, ибо оно угодно небу. Внезапно дикие, отчаянные крики грубо нарушили ти¬ шину ночи, заглушив ответ офицера. Столько муки и та¬ кая жалобная мольба звучали в этих криках, что у тех, кто их слышал, похолодела в жилах кровь. Площадная брань, хриплые проклятия, резкие удары плети и жалобйые воп¬ ли жертвы звучали где-то неподалеку, сливаясь в единый гул. Движимые одним чувством, все сошедшие со шлюпки на берег торопливо направились в ту сторону, откуда до¬ носились крики. Приблизившись к стоявшим неподалеку строениям, они увидели кучку людей, столпившихся во¬ круг человека, чьи жалобные стенания нарушили тихое очарование ночи. Бранясь, зеваки подзадоривали мучите¬ лей, их грубые голоса заглушали крики истязуемого. — Пощадите, пощадите! Христа ради, пощадите, не убивайте Джэба! — снова завопил несчастный. — Джэб сбе¬ гает, куда прикажете! Бедный Джэб слабоумный дурачок! Пожалейте бедного Джэба! Ой! Вы сдерете с меня шкуру! — Я вырву сердце из груди этого подлого бунтовщи¬ ка! — раздался яростный хриплый возглас. — Он отказал¬ ся пить за здоровье его величества! — Джэб желает королю доброго здоровья! Джэб любит короля! Джэб только не любит рома! Молодой офицер, увидев, что творится бесчинство, ре¬ шительно растолкал толпу хохочущих солдат и проник в самую ее гущу. 15

Глава II Они грозятся отхлестать меня за правду, ты— за ложь, а иногда меня бьют за то, что я отмалчиваюсь. Лучше быть чем угодно, только не дураком. Шекспир, «Король Лир» — Что тут творится? — воскликнул молодой офицер, хватая за руку разъяренного солдата, орудовавшего плетью. — По какому праву истязаешь ты этого человека? — А по какому праву хватаешь ты за руки гренадера британской армии?! —в бешенстве крикнул солдат, обо¬ рачиваясь и замахиваясь плетью на осмелившегося при¬ коснуться к нему горожанина. Офицер шагнул в сторону, уклоняясь от грозившего ему удара, и шитый золотом мундир его блеснул в лунном свете между складок темного плаща. Рука изумленного солдата застыла в воздухе. — Отвечай, я жду, — продолжал молодой офицер, весь дрожа от еле сдерживаемого гнева. — Какого ты полка и почему истязаешь этого человека? — Мы. все — гренадеры славного сорок седьмого полка, ваше благородие, — смиренным и даже униженным тоном отвечал один из стоявших рядом. — Мы просто хотели по¬ учить уму-разуму этого дурачка, потому что он отказы¬ вается пить за здоровье его величества. — Этот грешник не боится гнева создателя! — вскри¬ чал избиваемый, с мольбой обращая к своему защитнику залитое слезами лицо. — Джэб любит короля, Джэб только не любит рома! Офицер, отвернувшись от этого тягостного зрелища, приказал солдатам развязать пленника. Ножи и ногти бы¬ ли тотчас пущены в ход, и бедняга поспешил надеть свою рубаху и куртку. В тишине, сменившей только что усми¬ ренное буйство, было отчетливо слышно его тяжелое ды¬ хание. — А теперь, бравые герои сорок седьмого полка, — ска¬ зал молодой офицер, обращаясь к солдатам, когда бедняга кончил одеваться, — вам знакомо это? Тот ^из солдат, на которого был обращен взор офицера, взглянул на поднесенный к его глазам рукав и в великом смущении узрел магические цифры своего собственного 16