Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
=- Нет. В этом вопросе я поддерживал министерство. Эта мера была вызвана дерзким поведением бостонцев, и решение парламента было почти единодушным. — Ах, майор Линкольн, ты счастливый человек! — вздохнул капитан. — Заседать в парламенте в двадцать пять лет! Я, мне кажется, предпочел бы это занятие вся¬ кому другому. Уже одно слово «заседать» завораживает слух! Ваш округ имеет право на двух представителей в парламенте — кто же второй? — Прошу тебя, ни слова об этом, — прошептал Лайо¬ нел, стиснув товарищу руку, и тотчас встал. — Ты же зна¬ ешь, что тот, кому это место принадлежит по праву, не занимает его... Спустимся на плац? Я хочу проведать то¬ варищей до начала церковной службы. — Да, здесь действительно все до единого ходят в цер¬ ковь, вернее посещают молитвенные собрания. Ведь боль¬ шинство этих добрых людей так же не признают настоя¬ щей церкви, как мы ие признаем папу наместником бога на земле, — заметил Полуорт, шагая следом за товари¬ щем. — Я никогда не хожу на эти их еретические моления. Лучше уж простоять на часах у товарного склада, чем стоя выслушивать их проповеди. Меня вполне устраирает Ко¬ ролевская церковь, как они ее называют. Там, по крайней мере, если уж опустился на колени и устроился поудобнее, так чувствуешь себя ничуть не хуже, чем его преосвящен¬ ство епископ Кентерберийский. Однако меня всегда пора¬ жало, как это люди прямо с утра пораньше умудряются, не задохнувшись, отбарабанить столько молитв. Тут они спустились с холма на плац и смешались с два¬ дцатью другими облаченными в красные мундиры фигу¬ рами. Глава V Пред нашим представлением Мы просим со смирением Нас подарить терпением. Шекспир, «Гамлет» Стремясь к тому, чтобы в нашем повествовании не оста¬ лось ничего недосказанного, мы теперь попросим читателя перенестись с нами в минувшее столетие. Реджинальд 57
Линкольн был младшим сыном в одной весьма родовитой и богатой семье, которой на протяжении всего бурного пе¬ риода английской республики и правления Кромвеля уда¬ лось сохранить все свое значительное состояние, обеспе¬ чившее ее главе титул баронета. Однако сам Реджинальд не унаследовал почти ничего, кроме болезненной склонно¬ сти к меланхолии, которая уже тогда являлась родовой чертой и передавалась из поколения в поколение как дале¬ кое наследие предков. Еще в молодые годы он вступил в брак с женщиной, горячо им любимой, но она вскоре умерла от родов, даровав жизнь своему первому ребенку. Убитый горем муж стал искать утешения в религии, одна¬ ко не только не обрел в ней исцеления, но лишь еще боль¬ ше расстроил свой дух размышлениями над сущностью божества. В конце концов он превратился в аскета, пури¬ танина и упрямого фанатика. Не приходится удивляться, что подобный человек не мог ие возмущаться нравами ко¬ ролевского двора Карла II, и, хотя он и не был замешан в событиях, повлекших за собой казнь отца этого веселого монарха, все же решил в первые же годы восстановления королевской власти покинуть родину, с которой его ничто не связывало, и поселиться в богобоязненной английской колонии, называвшейся Массачусетс. Для человека столь знатного и столь прославленного своим благочестием, как Реджинальд Линкольн, не соста¬ вило труда получить и почетное и прибыльное место на плантациях. С годами религиозный пыл его несколько угас, и он уже не гнушался заполнять свой досуг заботой о чи¬ сто мирских благах, к которым проявил похвальный инте¬ рес. Однако до последнего дня своей жизни он оставался угрюмым, суровым фанатиком и, казалось, даже снисходя до повседневных житейских дел, был настолько далек от суетных соблазнов мира, что дух его оставался не запят¬ нанным грязью жизни и парил в заоблачных сферах. Тем не менее его сын, несмотря на столь возвышенный образ мыслей отца, оказался после его смерти наследником до¬ вольно изрядного состояния. Вероятно, это объяснялось тем, что его родитель, будучи не от мира сего, копил и не расходовал. Сын его Лайонел, пойдя по стопам своего до¬ стойного отца, продолжал приумножать доходы и почести, однако отвергнутая юношеская любовь, а также вышеупо¬ мянутая фамильная черта характера, передавшаяся и ему по наследству, привели к тому, что он обрел спутницу жиз¬ 58
ни лишь в зрелые годы. Сделанный им выбор удивил всех, опрокинув все обычные в таких случаях предположения и расчеты: неожиданно для человека столь аскетического образа жизни Лайонел сделал своей женой молоденькую и веселую девицу, принадлежавшую к епископальной церкви и никакими достоинствами, кроме прелестного ли¬ чика и хорошего происхождения, не обладавшую. Он стал отцом четверых детей — трех сыновей и дочери — и упо¬ коился в фамильном склепе рядом со своим отцом. Лайо¬ нел, старший из сыновей, еще ребенком был отвезен обратно в Англию, где ему надлежало унаследовать родо¬ вой титул и имущество. Второй сын, которого нарекли Реджинальдом и которому, когда он еще лежал в пелен¬ ках, уже был уготован военный мундир, женился, имел одного сына и в возрасте двадцати четырех лет распро¬ стился с жизнью где-то в лесных дебрях, куда попал по долгу службы. Третий сын стал дедом Агнесы Денфорт, дочерью же была миссис Лечмир. Американских Линкольнов, хотя браки их были непро¬ должительны, провидение щедро одаряло детьми, словно торопясь заселить пустынные земли; тем же, кто вернулся на густонаселенные Британские острова, оно отказало в этом благословении. Сэр Лайонел дожил до преклонных лет, был женат, но умер бездетным, что не помешало ему, однако, обрести вечный покой в склепе столь внушитель¬ ных размеров, что в нем могло бы свободно разместиться все семейство Приама. Эта неблагосклонность судьбы заставила еще одного представителя рода пересечь Атлантический океан и всту¬ пить во владение обширным поместьем Равенсклиф и од¬ ним из старейших баронетств королевства. Мы напрасно растили и холили это генеалогическое де¬ рево, если читателю еще не стало ясно, что главою рода должен был стать не кто иной, как осиротевший сын по¬ койного офицера. К тому времени, когда произошло это великое, хотя и не совсем непредвиденное событие, он был уже женат и имел одного сына — цветущего, здорового мальчика. Оставив жену и ребенка, сэр Лайонел немедленно от¬ был в Англию, дабы утвердиться в правах и войти во вла¬ дение имуществом. Так как он был родным племянником и законным наследником покойного баронета, никто не пы¬ тался оспаривать основные его притязания. Однако уже 59
с юных лет характер этого джентльмена и его жизнь были окутаны некоторым облаком таинственности, и посторон¬ ним наблюдателям почти ничего не было известно о его судьбе. После того как он получил титул и вступил во вла¬ дение имуществом, даже его близкие долгое время почти ничего о нем не знали. Доходили, впрочем, слухи, что ему пришлось задержаться в Англии на два года из-за досад¬ ной тяжбы, касавшейся какого-то незначительного угодья, тяжбы, которая решилась в его пользу, прежде чем изве¬ стие о внезапной смерти жены заставило его возвратиться в Бостон. Эта тяжкая утрата постигла его в самый разгар войны пятьдесят шестого года, когда все силы колонистов были направлены на поддержку метрополии, которая, вы¬ ражаясь языком того времени, «самоотверженно боролась против незаконных притязаний французов в Новом Свете» или, что то же самое, старалась утвердить рвои собствен¬ ные. Это было беспокойное время, когда мирные, кроткие колонисты, утратив свою обычную сдержанность, с такой отвагой и воодушевлением вступили в борьбу, что вскоре в отчаянной дерзости и бесстрашии превзошли даже своих более опытных в ратном деле союзников. К удивлению всех, кто знал его прежде, сэр Лайонел Линкольн оказал¬ ся участником многих наиболее рискованных предприятий, которыми изобиловала эта война, и бросался в них с такой отчаянной отвагой, словно стремился не столько стяжать воинскую славу, сколько найти смерть на поле брани. Он, так же как его отец, еще до войны был офицером, но полк, в котором он служил подполковником, сражался в восточной части колонии, в то время как этот неугомон¬ ный воин устремлялся то туда, то сюда и, рискуя жизнью, неоднократно проливал свою кровь на западной их окраине. Эта исполненная опасности карьера оборвалась внезап¬ но и самым таинственным образом. По причинам, навсегда оставшимся неизвестными, баронет решил возвратиться на землю своих отцов. Взяв с собой сына, он отплыл в Анг¬ лию, откуда уже больше не возвращался. В течение многих лет миссис Лечмир на все обращенные к ней вопросы от¬ носительно судьбы ее племянника — вопросы, задавать, ко¬ торые побуждала ее сограждан и согражданок их природ¬ ная любознательность (а количество этих вопросов мы предоставляем каждому из наших читателей определять 60
по своему усмотрению), —либо ответствовала с учтивой сдержанностью, либо проявляла то расстройство чувств, которое мы пытались описать, когда рассказывали о ее первой встрече с сыном этого племянника. Но вода точит камень. Сначала пополз слух, что баронета обвинили в го¬ сударственной измене и он принужден был из замка Ра- венсклиф переселиться в менее удобное помещение в лон¬ донском Тауэре. Этот слух сменился другим: баронет тай¬ но обвенчался с одной принцессой брунсвикского дома, но брак не принес ему счастья. Однако в родословных книгах того времени не числится ни одной незамужней принцес¬ сы, которой можно было бы приписать этот брак, и от ро¬ мантической версии, столь приятной сердцу провинциалов, пришлось отказаться. Наконец стали утверждать — и это, по-видимому, было куда ближе к истине, — что несчастный сэр Лайонел содержится в частной лечебнице для умали¬ шенных. Не успел этот слух распространиться, как точно пелена спала с глаз, и все в один голос заявили, что уже давно за¬ мечали явные признаки безумия баронета. А многие, вспо¬ миная его склонность к меланхолии, утверждали, что за¬ чатки безумия передаются в этом роде из поколения » поколение и было бы странно, если бы баронет в конце концов не потерял рассудка. А вот ответить на вопрос, по¬ чему это безумие столь бурно и внезапно проявилось, было уже значительно труднее и потребовало немало изобрета¬ тельности от весьма изобретательных людей, которые занимались решением этой загадки в течение довольно длительного времени. Наиболее сентиментальные представители общества, как-то: старые девы, холостяки и те поклонники бога Ги¬ менея, что дважды и трижды отдавали себя во власть его уз, не преминули объяснить несчастье баронета утратой жены, которую он страстно любил. Кое-кто из привержен¬ цев доброй католической церкви, которая, радея о спасе¬ нии душ, отправляла во искупление грехов безбожников и колдунов на костер, считал беду, приключившуюся с баро¬ нетом, заслуженной карой грешному роду, отрекшемуся от истинной веры. И наконец, те достойные и отнюдь не малочисленные лица, которые не брезгуют погоней за пре¬ зренным металлом, без колебания утверждали, что неожи¬ данно свалившееся на голову богатство не одного хоро¬ шего человека свело с ума. 61
Но уже приближалось время, когда неукротимое, ка¬ залась бы, стремление судить и рядить о делах ближнего своего должно было уступить место более достойным же¬ ланиям. Настал час, когда купец должен был забыть свои мелочные повседневные заботы в тревоге за грядущий день, когда фанатику был преподан хороший урок, открыв¬ ший ему глаза на то, что судьба благосклонна лишь к тому, кто этого заслуживает, когда даже в груди тех, кто склонен был к слезливой сентиментальности, это вялое чувство вытеснил чистый и благородный огонь любви к отчизне. Именно в то время возник спор между английским пар¬ ламентом и английскими колониями в Северной Америке, спор, который со временем привел к таким глубоким по¬ следствиям, как начало новой эры политической свободы и возникновение мощного государства. С целью сделать наше повествование более понятным для читателя, мы бросим беглый взгляд на существо этого спора. Еще в году 1763 растущее богатство колоний привлек¬ ло к ним внимание английского министерства. В тот год была сделана попытка увеличить государственные доходы и хотя бы отчасти покрыть нужды империи, издав указ, согласно которому любая сделка признавалась лишь в том случае, если ее условия были записаны на специальной гербовой бумаге, облагавшейся особым сбором. Этот способ повышать государственные доходы сам по себе не был нов, да и сумма была невелика. Однако осторожные и сообра¬ зительные американцы мгновенно поняли, что будет, если они позволят парламенту, в котором у них нет представи¬ тельства, облагать их налогами. Вопрос был довольно сложный и запутанный, но простой здравый смысл под¬ сказывал, что право и справедливость — на стороне коло¬ нистов. Сознавая силу своих доводов, а также, быть может, и своей численности, они восстали против нового закона с решительностью, подкрепляемой этим сознанием, и с хлад¬ нокровием, доказывающим твердость их намерений. Борь¬ ба против нового закона длилась почти,два года, и за это время стало совершенно, очевидно, что закон этот не при¬ носит Англии решительно никакой прибыли вследствие единодушного сопротивления со стороны всех колонистов, доходившего порой и до небольших стычек, что делало по¬ ложение государственных чиновников довольно неприят¬ ным, а проведение этого ненавистного закона в жизнь —< 02
даже опасным, и министерство вынуждено было в конце концов отменить закон. Однако в это же самое время пар¬ ламент в специальной резолюции подтвердил свое право диктовать свою волю колониям во всех без исключения вопросах. Все дальновидные люди не могли не понимать, что им¬ перия, разделенная океаном, представляет собой нечто весьма громоздкое и со временем неизбежно должна будет распасться вследствие противоречивости интересов ее от¬ даленных друг от друга частей. Но в те годы американцы и не помышляли еще о таком расколе, и в этом нетрудно бы¬ ло убедиться по тому хотя бы, что после отмены гербового сбора дух миролюбия и покорности тотчас воцарился в ко¬ лониях. Если бы колонии в То время уже стремились к не¬ зависимости, то неосмотрительная резолюция парламента непременно подлила бы масла в огонь. Но колонисты, до¬ вольные достигнутым успехом, незлобивые по натуре и чуждые всякого вероломства, лишь посмеивались над пу¬ стым тщеславием своих самозванных правителей и по¬ здравляли друг друга с тем, что было на их взгляд более существенным достижением. Если бы тупоголовые слуги короля умели извлекать уроки из прошлого, грозовые тучи развеялись бы и события, о которых нам предстоит пове¬ сти рассказ, произошли бы столетием позже. Однако не успела жизнь войти в свое привычное русло, как министерство решило ввести новый налог. Так как поднять государственный доход с помощью гербового сбора не удалось, ибо колонисты не пожелали пользоваться гер¬ бовой бумагой, был придуман новый и, как полагали, более эффективный ход. Была введена таможенная пошлина на чай Ост-Индской компании, так как предполагалось, что любовь к этому напитку заставит американцев раскоше¬ литься. Колонисты встретили новое посягательство на их права с тем же единодушием и твердостью, как и прежде, но далеко не с прежним благодушием. Все области к югу от Больших Озер действовали в полном согласии, причем было ясно, что их единомыслие будет проявляться не толь¬ ко в жалобах и протестах, но и в более серьезных дей-: ствиях, если возникнет необходимость применить силу, В большинстве случаев чай оставался лежать на складах или отсылался обратно в Англию, но в Бостоне некоторое стечение обстоятельств вызвало более решительное сопро^ тивление: возмущенные горожане выбросили довольно' 63
значительное количество ненавистных тюков в океан. Про¬ изошло это в начале 1774 года и повлекло за собой соответствующее возмездие: Бостонский порт был закрыт, и английский парламент издал один за другим несколько законов, преследовавших единую цель — напомнить непо¬ корному народу о его зависимости от Британии. За этим последовала короткая передышка, когда мини¬ стерство временно приостановило введение новых нало¬ гов, и жалобы колонистов приутихли. Однако возникшее уже чувство отчужденности еще не успело Сгладиться, как роковой спор вновь разгорелся, в несколько новой форме. За время с 1763 года и до тех дней, к которым относит¬ ся наше повествование, в колониях подросло новое поколе¬ ние; его уже не ослеплял ореол монаршей власти, оно не испытывало ни благоговейного почтения к своей бывшей родине, подобно своим отцам, ни той верности королевско¬ му трону, которой обычно отличается народ, созерцающий блеск королевской славы с некоторого расстояния. Все же те, кто имел влияние на американцев и руководил их действиями, не были сторонниками раскола империи, считая такой шаг противоестественным и политически вредным. Тем временем противники, в равной мере не желавшие проливать кровь, готовились все же к решительной схват¬ ке, сознавая ее неизбежность. Положение, создавшееся в колониях, было столь необычным, что история, кажется, не знала подобных примеров. Все колонисты утверждали, что хранят верность монарху, и в то же самое время зако¬ нам, издаваемым его министрами, оказывалось упорное неповиновение. Каждая колония имела свое управление, и в большинстве из них политическое влияние английской короны было непосредственным и весьма глубоким. Но ма¬ ло-помалу верх взяло чувство возмущения, вызванное ма¬ хинациями и интригами английских властей. Те коло¬ ниальные законодательные учреждения, в которых боль¬ шинство принадлежало «Сынам Свободы» (так именовали тех, кто боролся против беззаконных правительственных мер), избрали делегатов на конгресс, который должен был обсудить стоявшие перед колониями задачи и способы их разрешения. В одной-двух провинциях, где в законодатель¬ ных органах большинство принадлежало лоялистам, на¬ род избрал специальных представителей. Этот конгресс, 64
созывавшийся открыто, действовавший без утайки в сме¬ лом сознании своей правоты и воодушевленный револю¬ ционными чувствами, пользовался таким влиянием, каким не пользовался впоследствии никто из его юридически бо¬ лее правомочных преемников. Его решения обладали всей силой закона, не вызывая вместе с тем к себе ненависти. Оставаясь по-прежнему подданными английского короля, члены этого конгресса все еще писали петиции и жалобы, не забывая в то же время всеми имевшимися в их распоря¬ жении средствами противиться карательным мерам анг¬ лийского правительства. Народ призывали объединяться в союз для борьбы, ко¬ торая должна была вестись по трем направлениям, поиме¬ нованным в трех резолюциях: «Долой ввоз», «Долой вы¬ воз» и «Долой потребление». Помимо этих чисто негатив¬ ных мер, сделать что-нибудь, не нарушая конституции, было невозможно, и борьба все время велась с большой осторожностью; прилагались все усилия к тому, чтобы не выйти за рамки, которыми закон ограничивал права под¬ данных. Открытого сопротивления никто не оказывал, од¬ нако каждый пользовался всеми доступными ему средства¬ ми, чтобы быть готовым к роковой схватке, если она про¬ изойдет. Недовольство и возмущение росли день ото дня во всех колониях, а в Массачусетсе, где разыгрывались опи¬ санные выше события, назревали политические беспо¬ рядки, и, казалось, их уже невозможно было предотвра¬ тить. Основные споры, вокруг которых шла борьба, в некото¬ рых колониях переплетались с чисто местными причинами недовольства, и в первую очередь это относилось к‘Босто¬ ну. Жители этого города раньше других оказали открытое и бесстрашное сопротивление произволу правительства, и в Англии уже давно поговаривали о том, что необходимо силой подавить этот вольнолюбивый дух, для чего из раз¬ личных областей к непокорному городу были стянуты вой¬ ска. В начале 1774 года губернатором Массачусетса назна¬ чили лицо военное, и правительство стало действовать более решительно. Этот правитель, имевший высокий чин генерал-лейтенанта и стоявший во главе всех размещен¬ ных в Америке королевских войск, начал свою деятель¬ ность с того, что распустил колониальную ассамблею. По¬ чти одновременно с этим из Англии был прислан новый указ, предусматривавший существенные изменения в госу¬ 65
дарственном устройстве колоний. С этого момента власть короля перестала признаваться в Массачусетсе, хотя от¬ крыто против нее никто еще не выступал. Колонисты созвали свой конгресс; он заседал в двадцати милях от сто¬ лицы и, обсуждая особо важные вопросы, выносил реше¬ ния. Мужчин вербовали в армию, обучали военному делу и вооружали чем бог пошлет. Эти войска, в которые попа¬ дал цвет молодежи, мало чем могли похвалиться, кроме крепости духа и уменья стрелять. Предвидя их будущую тактику, их довольно метко прозвали «мгновенными». К каким действиям они готовились, явствовало из того, что в надежных тайниках создавались склады из захваченного оружия и амуниции. Генерал Гедж, со своей стороны, также начал прини¬ мать меры предосторожности: он усердно укреплял свой форт и, предугадывая намерения колонистов, всячески препятствовал им создавать тайные арсеналы. Первая за¬ дача не представляла трудности, так как ей чрезвычайно благоприятствовало расположение форта, так же как и ха¬ рактер войск, которыми он располагал. Окруженный со всех сторон морем, за исключением узкого перешейка, увенчанный тремя грядами холмов, командующими над всеми окружающими возвышенностя¬ ми, бостонский полуостров мог при наличии толкового гарнизона выдержать любую осаду, особенно при поддер¬ жке хорошего флота. Впрочем, укрепления, воздвигнутые генералом, отнюдь не отличались особой мощностью, так как было общеизвестно, что в арсенале колонистов имеется не больше полдюжины легких полевых пушек да небольшой осадный парк, состоявший исключительно из старинных громоздких корабельных пушек. Вот почему, прибыв в Бостон, Лайонел увидел расположенные на вер¬ шинах холмов артиллерийские батареи, часть которых со¬ вершенно явно предназначалась не столько для отражения нападения извне, сколько для поддержания порядка внут¬ ри города, да еще поперек перешейка были возведены укрепления. Гарнизон насчитывал всего около пяти тысяч человек. К этому следовало прибавить некоторое количество мор¬ ских офицеров и матросов, приплывавших и уплывавших с военными кораблями. Все это время связь между городом и страной не нару¬ шалась, хотя в ней и были замечены перебои, обусловлен^ 66