Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
— Зто наш малый, — сказал старик, которого мы будем отныне называть Ральф, ибо так, как вы могли заметить, всегда обращался к нему Джэб. — Это наш малый, и вреда от него нам не будет. Бог даровал ему способность отли¬ чать добро от зла, хотя, к несчастью, телесные недуги не¬ редко омрачают его рассудок. Однако сердце его отдано родине, а она нуждается сейчас в каждом, кто может стать на защиту ее прав. Молодой англичанин высокомерно улыбнулся, плотнее закутался в свой плащ и, наклонив голову, шагнул на¬ встречу ветру, бушевавшему на улице. В полном молчании они быстро шли по узким кривым переулкам. Лайонел дивился про себя необъяснимому таинственному интересу, который возбуждал в нем его спутник, — интересу столь непреодолимому, что он ночью, в непогоду покинул кров миссис Лечмир и отправился неизвестно куда, неизвестно зачем, быть может подвергая себя даже опасности. И все же он без колебаний продолжал следовать за стариком, ибо к этим мыслям примешивались воспоминания о недав¬ них весьма занимательных и откровенных беседах, которые они вели друг с другом во время их долгого плавания. К то¬ му же все, что касалось благополучия и счастья его роди¬ ны, не могло, естественно, не интересовать его. Он старал¬ ся не терять из виду своего провожатого, а тот шел впере¬ ди и, казалось, не замечал бури, стремившейся сокрушить его дряхлое тело. За спиной у себя Лайонел слышал тяже¬ лую поступь Джэба, который не отставал от него ни на шаг, стараясь укрыться от ветра за его развевающимся плащом. Казалось, ни одна живая душа не отважится вы¬ глянуть наружу — даже немногие попавшиеся им на пути часовые не шагали взад и вперед перед зданиями, кото¬ рые им надлежало охранять, а укрывались от непогоды за выступами домов или искали спасения на каком-ни¬ будь крыльце. Временами порывы ветра проносились по узким улочкам с завыванием, подобным реву морского прибоя, и с такой яростью, что едва не сбивали наших путников с ног. В такие минуты Лайонел принужден был останавливаться и даже отходить под защиту какой- нибудь стены, но его провожатый, вдохновляемый своей целью и не стесняемый одеждой, устремлялся вперед, сквозь бурю и мрак, с легкостью, представлявшейся взбу¬ дораженному воображению молодого офицера почти сверхъестественной. Но вот старик, порядком опередив- 77
дпий своих спутников, остановился и стал поджидать Лайо¬ нела. Поравнявшись с ним, Лайонел с удивлением увидел, что тот стоит, глядя на торчащий у края мостовой пень. — Взгляните — вы видите, что сталось с этим вязом?— спросил Ральф, когда его спутники приблизились. — Их топор погубил дерево-мать, но ее побеги живы и дадут по¬ росль по всему континенту! — Не понимаю вас! — возразил Лайонел. — Я не вижу здесь ничего, кроме какого-то пня. Я полагаю, министры его величества короля никак не повинны в том, что это де¬ рево срублено. — О нет, министры короля повинны в том, что тут про¬ изошло... Но спросите лучше этого юношу, который стоит рядом с нами, — он расскажет вам, какое это было дерево. Лайонел повернулся к Джэбу и увидел при бледном свете подернутой облаками луны, что дурачок, забыв о дожде, стоит с непокрытой головой и с благоговением взи¬ рает на пень. — Все это полнейшая загадка для меня! — сказал Лайонел. — Что это за пень, Джэб? Почему ты чуть ли не молишься на него? — Это пень «Дерева Свободы», — ответил Джэб. — И не след проходить мимо него, не воздав ему почестей! — Чем же это дерево заслужило такое поклонение? Каковы его заслуги перед свободой? — Как — чем? А где еще вы видели дерево, которое могло бы писать и оповещать о днях городских собраний или могло бы рассказать людям, какую штуку собирается выкинуть король с чаем и с гербовыми марками? — Ты хочешь сказать, что сие необыкновенное дерево могло творить все эти чудеса? — А то как же! Конечно, могло и творило... Стоило скряге Томми задумать вечером какую-нибудь пакость, чтобы одурачить народ, и наутро вы могли прийти сюда и прочесть здесь на бумаге, приклеенной к стволу дерева, про все его дьявольские затеи и про то, что теперь надле¬ жит делать, и все это было написано таким же прекрас¬ ным почерком, как у самого учителя Ловелла, когда он очень постарается. — И кто же приклеивал здесь эту бумагу? — Кто? — негодующе вскричал Джэб. — Понятно кто! Свобода приходила ночью и приклеивала ее. Когда у Нэб не было крыши над головой, Джэб частенько спал под этим 73
деревом и не раз видел собственными глазами, как Свобо¬ да приходила ночью и оставляла здесь эту бумагу. — Она являлась сюда в виде женщины? — Вы думаете, Свобода так глупа, что будет во всякое время разгуливать в женском платье и собирать вокруг се¬ бя толпу пьяных солдат? — не скрывая своего презрения, возразил Джэб. Случалось, конечно, она одевалась как женщина, а то так нет. Как придется. И Джэб сидел на дереве, когда старик Нолл отказался от своих дьявольских марок. Правда, он сделал это, только когда «Сыновья Сво¬ боды» разорили на пристани его лавчонку с марками и по¬ весили его вместе с лордом Бьютом на суку старого вяза! — Повесили! — воскликнул Лайонел, невбльно попя¬ тившись назад. — Это дерево служило когда-то виселицей? — Да, для чучел, — со смехом отвечал Джэб. — Жаль, что вас здесь не было. Вы бы посмотрели, как этот Бьют вместе с оседлавшим его сатаной крутился в воздухе, когда они его вздернули! Лайонел догадался, каково было назначение достослав¬ ного дерева, и выразил желание отправиться дальше. Старик, предоставив Джэбу давать Лайонелу разъясне¬ ния, с нескрываемым интересом наблюдал, какое впечат¬ ление производят они на молодого офицера, но, как только последний выразил желание двинуться дальше, он тут же повернулся и снова зашагал вперед. Теперь они прибли¬ жались к той часта города, которая примыкает к гавани, и вскоре их проводник свернул в небольшой дворик и, не по¬ стучавшись, отворил дверь какого-то весьма мрачного зда¬ ния. Узкий, длинный, тускло освещенный коридор привел их в довольно просторное помещение, походившее на зал для собраний.. В зале находилось по меньшей мере чело¬ век сто мужчин, собравшихся, очевидно, по какому-то весьма важному делу, — так серьезны и сосредоточенны были их лица. Вечер был воскресный, и Лайонел подумал было, что его друг, человек как будто очень благочестивый, привел его сюда, чтобы он прослушал проповедь какого-нибудь особенно чтимого проповедника. Восприняв это как молча¬ ливый укор за его пренебрежение ко дню господню, Лайо¬ нел в первую минуту почувствовал легкий укор совести, ио когда он протискался вперед и прршялся молча наблю¬ дать за происходящим, то быстро понял свою ошибку. Не¬ погода. заставила всех надеть простую, грубую одежду, и 79
внешний вид собравшихся производил суровое и даже не¬ сколько зловещее впечатление, однако сдержанное спокой¬ ствие и учтивость манер убеждали в том, что все эти люди в высокой степени обладают чувством собственного досто¬ инства. Прошло еще несколько минут, и Лайонел понял, что он присутствует на собрании, призванном обсудить политиче¬ ское положение в стране, однако с какой именно целью, это было ему еще неясно. По каждому вопросу выступал один или два оратора, причем их сугубо провинциальная манера выражаться не оставляла сомнения в том, что это простые торговцы или городские ремесленники. Если не все, то, во всяком случае, большинство ораторов были столь хладнокровны и осторожны в своих речах, что их искрен¬ ность можно было бы подвергнуть сомнению, если бы не прорывавшиеся порой резкие и даже язвительные обличе¬ ния королевских министров й не великолепное единодушие при голосовании. Было принято несколько резолюций, в которых самый умеренный и сдержанный протест удиви¬ тельным образом сочетался с самыми смелыми и реши¬ тельными требованиями соблюдения конституционных принципов. Ни один голос не прозвучал против, и тем не менее в зале царило такое спокойствие, словно все это ни¬ кого заживо не задевало. Лайонела поразил язык этих ре¬ золюций, составленных чрезвычайно ясно и просто и вме¬ сте с тем не без известной элегантности выражений, в ко¬ торых ясно проглядывал трезвый и еще не искушенный в витиеватых периодах политических речей ум городского ремесленника. Взгляд молодого офицера перебегал с од¬ ного лица на другое, стараясь найти тех, кто был тайным вдохновителем разыгравшейся перед его глазами сцены, и вскоре один из присутствующих приковал к себе его вни¬ мание. Это был человек средних лет; вся его внешность — лицо, осанка, одежда, видневшаяся из-под плаща, — ука¬ зывала, что он принадлежит к более высокому сословию, нежели большинство собравшихся. Окружавшие его люди выказывали ему знаки глубокого, но лишенного всякого подобострастия почтения. Раз или два руководители со¬ брания, отойдя с этим человеком в сторону, о чем-то горячо с ним совещались, и это послужило причиной возникших у Лайонела подозрений относительно тайной роли при¬ влекшего к себе его внимание незнакомца. Однако, несмот¬ ря на внезапно пробудившуюся в душе молодого офицера 80
антипатию к этому человеку, который, как ему казалось, злоупотребляя своим влиянием, подстрекал других к непо¬ виновению, он не мог не признаться себе в том, что откры¬ тое, отважное и удивительно привлекательное выражение лица незнакомца производило весьма благоприятное впе¬ чатление. Хотя стоявшие впереди временами заслоняли незнакомца от Лайонела, молодой офицер не спускал с не¬ го глаз, и вскоре его пристальный и исполненный любо¬ пытства взгляд привлек внимание незнакомца, после чего взоры их скрещивались не раз и были взаимно вырази¬ тельны. Наконец председатель объявил, что все вопросы разрешены, и закрыл собрание. Лайонел, стоявший в глубине зала, прислонившись к стене, позволил общему потоку увлечь его за собой в тем¬ ный коридор — тот, который и привел его сюда. Он оста¬ новился, поджидая своего скрывшегося куда-то спутника и надеясь в глубине души, что ему удастся увидеть побли¬ же человека, чья наружность и поведение так его заинте¬ ресовали. Он не заметил, что толпа быстро поредела и в коридоре, кроме него, осталось всего несколько человек, и не подумал о том, что сам может теперь привлечь к себе внимание и возбудить подозрения. Внезапно за его спиной раздался голос: — Явился ли майор Линкольн сегодня к своим сооте¬ чественникам как человек, который сочувствует им, или как баловень судьбы — офицер английской армии? Перед ним стоял тот самый человек, которого он без¬ успешно пытался увидеть в толпе. — Разве сочувствие к угнетенным несовместимо с вер¬ ностью моему государю? — промолвил Лайонел. — Да, как это явствует из поведения многих храбрых англичан, которые поддерживают наше правое дело, — мягко сказал незнакомец, — а ведь майор Линкольн наш соотечественник. — Пожалуй, с моей стороны было бы неблагоразумно отречься в настоящую минуту от этого наименования, су¬ дарь, каковы бы ни были мои чувства, — высокомерно улыбнувшись, отвечал Линкольн. — Я бы не сказал, что это здание представляется мне столь же безопасным мес¬ том для выражения моих симпатий, как городской плац или Сент-Джемский дворец. — Но если бы король присутствовал сегодня здесь, майор Линкольн, разве пришлось бы ему услышать хоть 4 Фенимор Купер. Том IV 81
одно слово, противоречащее тем законам, которые объяви¬ ли его особу священной и неприкосновенной? Если все речи здесь и подсказывались верноподдан¬ ническими чувствами, язык их отнюдь не был предназна¬ чен для королевских ушей. Но это не язык подобострастия или лести, а язык правды, которая не менее священна, чем права ко¬ роля. Сейчас не место и не время, сударь, обсуждать пра¬ ва и прерогативы нашего с вами государя. Но, если нам еще доведется повстречаться в месте, более соответствую¬ щем нашему положению, что, судя по вашему обхождению и манере изъясняться, я отнюдь не считаю невозможным, поверьте, я не премину стать на защиту его прав. Незнакомец понимающе улыбнулся, поклонился и, от¬ ступая в глубину темного коридора, ответил: Если не ошибаюсь, наши отцы не раз встречались в тех сферах, которые вы имеете в виду. Не приведи гос¬ подь, чтобы встреча сыновей оказалась менее дружествен¬ ной. Лайонел, оставшись один, ощупью выбрался на улицу, где увидел поджидавших его Ральфа и Джэба. Не спросив Лайонела о причинах задержки, старик, как и прежде, не обращая ни малейшего внимания на разбушевавшиеся стихии, зашагал обратно по направлению к дому миссис Лечмир. *— Вы имели сейчас возможность познакомиться с на¬ строением народа, — после непродолжительного молчания сказал он. — По-прежнему ли вы не видите опасности, не верите, что извержение вулкана вот-вот начнется? — Конечно. Все, что я сегодня видел и слышал, лишь утверждает меня в моем мнении, — отвечал Лайонел. — Бунтовщики едва ли станут произносить накануне восста¬ ния столь рассудительные и умеренные речи. И даже те, кто обычно служит топливом в костре мятежа, — даже чернь держалась в рамках законности и обсуждала свои конституционные права, словно какие-нибудь ученые юристы. — Так вы полагаете, что костер будет пылать менее жарко оттого, что «топливо», как вы выражаетесь, будет хорошо выдержанным и сухим? — возразил Ральф. — Вот как судит наша молодежь, получившая образование в чу¬ жих землях! Этот мальчик равняет своих трезвых и рассу¬ 82
дительных соотечественников с европейскими крестьян нами! Эти слова Лайонел расслышал вполне отчетливо, но дальше все слилось в нечленораздельное, исступленное бормотание, и смысла его он не уловил. Достигнув той части города, с которой Лайонел был уже знаком, его провожатый указал, куда ему нужно идти дальше, и покинул его, сказав на прощание: —= Я вижу, лишь последний, страшный довод ^ довод силы может убедить вас в том, что американцы испол¬ нены твердой решимости не подчиняться своим угнетате¬ лям. Да минуеlb нас эта беда! Но если она нагрянет, а она должна нагрянуть неизбежно, вы поймете свою ошибку, молодой человек, и откликнетесь, надеюсь я, на зов роди¬ ны и крови. Лайонел хотел что-то возразить, но звук поспешно уда¬ ляющихся шагов Ральфа сделал всякие возражения бес¬ смысленными, ибо не успел молодой офицер раскрыть рот, как худая фигура его спутника уже начала таять, словно призрак, за частой сеткой дождя и вскоре совсем скрылась из глаз, слившись с ночным мраком, который поглотил вслед за тем и менее призрачную фигуру дурач¬ ка Джэба« Глава VII Мы всё исполним. Бедные служанки, Когда другие сладко спят в постелях, В дождь, в холод, ночью сторожить должны мы. Шекспир, «Король Генрих IV» На смену ненастью ласково, по-весеннему засияло солнце, и в эти несколько погожих дней Лайонелу не дове¬ лось больше встретиться с таинственным стариком. Джэб же, наоборот, так доверчиво и простодушно следовал по¬ всюду за молодым офицером, что тронул его сердце, осо¬ бенно после того, как Лайонел понял, каким насмешкам столь часто подвергали беднягу грубые, невежественные солдаты. Меритон с явной неохотой занялся, по приказу Лайо¬ нела, гардеробом Джэба и сумел заметно облагообразить 4* 83
внешность своего подопечного, хотя и ценой больших для него неудобств. В эти дни вместе с прояснившимся небом сгладилось и впечатление, произведенное на Лайонела описанной в предыдущей главе сценой, чему немало спо¬ собствовало также общество его юных родственниц, кото¬ рое весьма нравилось ему. Полуорт полностью освободил приятеля от всех домашних хлопот. Лайонел заметно ожи¬ вился и повеселел, и легкое облачко таинственной печали уже не затуманивало, как прежде, его чела. Полуорт и Лайонел встретили в Бостоне знакомого офицера, с которым они в Англии служили в одном полку; теперь он командовал ротой гренадеров, входившей в со¬ став бостонского гарнизона. Этот офицер — ирландец Ден¬ нис Макфьюз умел отдать должное кулинарному искусству капитана легкой пехоты, так как был наделен велико¬ лепным аппетитом и любил вкусно поесть, но сам отнюдь не обладал теми удивительными научными познаниями в этой области, которыми отличался Полуорт. Все это сде¬ лало его постоянным гостем на ежевечерних пиршествах, устраиваемых Полуортом в квартире Лайонела. И вот, когда третий кряду погожий день уже начинал клониться к вечеру, мы застаем его в обществе обоих друзей за.сто¬ лом, уставленным яствами, которым Полуорт, если при¬ нять уверения этого последователя Гелиогабала*, посвя¬ тил немало усилий. — Словом, майор Линкольн, — сказал Полуорт, уже оседлав своего конька,—человек может жить где угодно— в Англии или за ее пределами, безразлично, — но при не¬ пременном условии, что он будет есть вдоволь. Одежда, может быть, и нужна, но только для внешнего вида, пища же это единственное необходимое условие существова¬ ния для всего животного царства, и я считаю, что природа даже обязывает человека по мере сил ублаготворять свой желудок... Я буду чрезвычайно признателен вам, Макфьюз, если вы перестанете резать это филе вдоль волокон. — Ну не все ли равно, Полли, каким манером разре¬ зать кусок мяса! — возразил капитан гренадеров с легким ирландским акцентом и типично ирландским юмором, искрившимся в его открытом мужественном взгляде. — Важно лишь ублаготворить желудок, не так ли? 1 Гелиогабал — римский император (218—222), устраивав¬ ший неслыханно роскошные пиры. и
— Однако мы должны всячески помогать природе, — серьезно и торжественно возразил Полуорт, которого не так-то легко было сбить с тона, когда он председательство¬ вал за столом. — Облегчать жевание и способствовать пи¬ щеварению — это два чрезвычайно важных условия, сэр, особенно для военных, которые зачастую располагают слишком ничтожным временем для первого и лишены воз¬ можности подремать после еды, чтобы спокойно завершить второе. — Он разглагольствует, как провиантмейстер, который не успел подтянуть обозы и хочет, чтобы одного рациона хватило на двоих, — сказал Макфьюз, подмигивая Лайо¬ нелу. — В таком случае, Полли, вам следует перейти на картофель. Его вы можете резать и вдоль и поперек, если он не разварен, не опасаясь за состояние его волокон. — Прошу прощения, капитан Макфьюз, — сказал Полуорт. — Картофель вовсе не следует резать, а только мять... Я не знаю овоща, которым бы так широко пользо¬ вались и так мало понимали в нем толк. — Вот как! Значит, вы, Питер Полуорт, капитан лег¬ кой пехоты, хотите научить Денниса Макфыоза, как есть картофель! — расхохотался гренадер, опуская вилку и нож.— Я готов уступить первенство англичанину, во всем, что касается рыцарского обращения с говядиной, — будь то филе или огузок, пожалуйста, на здоровье! — но у меня на родине каждая ферма наполовину болото, а наполовину — картофельное поле, и тут вы, сэр, легкомысленно посягну¬ ли на священную собственность ирландца! — Обладание какой-либо вещью и умение ею пользо¬ ваться — далеко не одно и то же... — В таком случае, я обладаю и тем и другим, — снова прервал его пылкий ирландец, — особенно когда речь, идет о кусочке Зеленого острова. Разрешите старому солдату Ирландского королевского полка резать свою еду по соб¬ ственному вкусу. Ставлю свое месячное жалованье — а для меня это то же, что для майора сказать: «Иду на тыся¬ чу», — что вы понятия не имеете о том, сколько блюд мож¬ но приготовить и сколько их каждый день готовится в Ирландии из такой простой штуки, как картофель. — Его можно варить, и можно печь, и можно иногда начинять им домашнюю птицу, и... — Этим пусть старухи занимаются! — снова прервал его Макфьюз, с неизъяснимым презрением махнув ру¬ 85
кой. Вот, сэр, слушайте: мы едим картофель с маслом и без масла, считайте — это уже два блюда; затем мы едим его в мундире и... ^ ...без мундира, ^ смеясь, подхватил Лайонел. — Мне думается, этот занимательный диспут может продол¬ жить наш Джэб, который, я вижу, как раз в эту минуту поглощает предмет вашего ученого спора, насаженный на вилку в предпоследнем из вышеописанных состояний. » Поскольку разрешить этот вопрос по плечу разве только царю Соломону, — отозвался Макфьюз, — то не лучше ли нам сделать арбитром нашего хозяина мистера Сета Седжа, который, судя по выражению его лица, уна^ следовал, должно быть, частицу мудрости древнего иудей¬ ского монарха? — Какой же Сет монарх? ^ вмешался Джэб, оторвав-« шись от своего картофеля. Монарх это король, наду¬ тый, важный, а сосед Седж пускает к себе Джэба и дает ему поесть, как добрый христианин. Рассуждения этого малого не лишены здравого смысла, майор Линкольн, — сказал Полуорт. Он чутьем умеет отличить добро от зла — недаром он наносит визиты в часы еды. Боюсь, что бедняге просто нечего есть дома, ска^ зал Лайонел. — А так как он был одним из первых, с кем я свел знакомство, возвратившись на родину, то по моей просьбе мистер Седж открыл ему доступ сюда в любое вре¬ мя дня и прежде всего — в те часы, когда он может от¬ дать дань твоему искусству, Полуорт. 6— И очень хорошо, — сказал Полуорт. Гастрономи¬ ческая неискушенность так же мила мне, как девичья на¬ ивность... Будьте так любезны, Макфьюз, отрежьте мне грудку этого дикого гуся... Нет, нет, повыше, пожалуйста. Прелестные птицы несколько жестковаты возле крыльев... Впрочем, простота в принятии пищи — в этом секрет жиз¬ ни, господа. Ну, и еще, конечно, в том, чтобы еды было вдоволь. \ ^ На этот раз вы правы, — смеясь, отвечал грена¬ дер, *=- ибо этот гусь был одним из фланговых стаи и про-* делал вдвое больше маневров, чем все остальные, а может быть, я разрезал и его не так, как следует... Однако, Пол¬ ли, вы еще не рассказали нам, каковы ваши успехи в ря¬ дах легкой пехоты. Капитан Полуорт, который к этому времени уже успел