Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
а это всегда чрезвычайно меня расстраивает. С вашего по¬ зволения, я покину вас на несколько минут, чтобы пото¬ ропить мою внучку. Я жажду познакомить вас с ней. Молодой человек был рад в эту минуту остаться наеди¬ не со своим волнением и не стал ее удерживать. Впрочем, вместо того чтобы последовать за Агнесой Денфорт, уже ранее покинувшей комнату с той же целью, миссис Леч- мир нетвердым шагом направилась к двери, ведущей в ее личные апартаменты. Некоторое время молодой чело¬ век расхаживал по комнате, стремительно шагая из угла в угол по «прыгающим львам» Лечмиров, словно желая посрамить их яростные прыжки, а взгляд его тем време¬ нем бесцельно блуждал по массивным панелям, по лазури, пурпуру и серебру старинных гербов, блуждал столь рас¬ сеянно и небрежно, словно ему не было дела до начертан¬ ных на них высоких девизов и прославленных имен. Из этого состояния задумчивости его вывело внезапное появление незнакомой ему молодой девушки, которая так быстро прошла на середину комнаты, что он только тут заметил ее присутствие. Грациозная фигурка, юное личи¬ ко, выразительное и живое, изящество и женственная мяг¬ кость движений, осанка, исполненная достоинства и вме¬ сте с тем неизъяснимого очарования, —- все это, внезапно явившись взору, могло бы приковать к месту любого юно¬ шу, даже менее галантного и еще более глубоко погружен¬ ного в свои думы, чем тот, которого мы пытались вам опи¬ сать. Майор Линкольн сразу понял, что перед ним Сесилия Дайнвор, дочь английского офицера, уже давно лежащего в могиле, и единственной дочери миссис Лечмир, тоже ны¬ не уже покойной, а поэтому он, как человек светский, без малейшего замешательства, которое мог бы проявить на его месте другой, менее привыкший к обществу юноша, непринужденно представился своей кузине. Эта вольность, которую он себе позволил, умерялась учтивостью, как того требовали приличия. Однако девушка держалась столь натянуто и отчужденно, что молодой человек, закончив свое приветствие и предложив ей стул, испытал такое замешательство, словно впервые остался наедине с жен¬ щиной, которой давно мечтал сделать сугубо серьезное признание. Впрочем, тут она, то ли руководствуясь без¬ ошибочным женским инстинктом, то ли просто почувство¬ вав, что ведет себя недостаточно вежливо с гостем своей бабушки, постаралась рассеять эту неловкость. 37
— Бабушка давно с нетерпением ждала столь прият¬ ной для нее встречи с вами, майор Линкольн, — сказала она, — и приезд ваш весьма своевремеи. Положение в стране день/ото дня становится все более тревожным, и я уже давно уговариваю ее погостить у наших родственни¬ ков в Англии, пока все эти раздоры не придут к концу. Голос был нежен и мелодичен, а выговор столь без¬ укоризненно чист, словно приобретен при английском дво¬ ре. В речи этой молодой особы и в помине не было того несколько простонародно-провинциального оттенка, кото¬ рый оскорбил слух молодого офицера, когда он слушал Агнесу Денфорт, хотя та произнесла всего несколько слов, и этот контраст сделал мисс Сесилию Дайнвор еще более очаровательной в его глазах. — Вам, получившей истинно английское воспитание, путешествие в Англию несомненно доставит большое удо¬ вольствие, — отвечал молодой человек, — и если то, что довелось мне слышать на корабле от одного из моих спут¬ ников, хотя бы наполовину соответствует действительно¬ сти — я имею в виду положение в стране, — то я первый поддержу вашу просьбу. Как Равенсклиф, так и дом в Сохо целиком к услугам миссис Лечмир. — Мне хотелось, чтобы бабушка уступила настойчи¬ 1 С о х о — район Лондона. 38
вым просьбам лорда Кардонелла, родственника моего по¬ койного отца, который уже давно уговаривает меня пожить года два в его семействе. Разлука с бабушкой будет, не¬ сомненно, очень тяжела для нас обеих, но, если она решит поселиться в доме своих предков, никто, надеюсь, не осу¬ дит меня, если и я приму подобное же решение и поселюсь под древним кровом своих. Проницательный взгляд майора Линкольна заставил ее опустить глаза, и он невольно улыбнулся, ибо у него мелькнула м;ысль, что эта провинциальная красавица уна¬ следовала от своей бабушки всю ее родовую спесь и, види¬ мо, тщится внушить ему, что племянница виконта по своему положению выше сына баронета. Впрочем, жаркий румянец, заливший лицо Сесилии Дайивор, когда она за¬ говорила о своем намерении, мог бы подсказать молодому офицеру, что ею руководят куда более глубокие чувства, нежели те, которые он ей приписал, однако это послужи¬ ло для него лишь еще одной причиной обрадоваться по¬ явлению миссис Лечмир, которая возвратилась в комнату, опираясь на руку своей племянницы. — Я вижу, дорогой Лайонел, — неверной походкой направляясь к кушетке, сказала эта дама, — что вы и Се¬ силия уже познакомились, и залогом тому было ваше род¬ ство; оно, как вы сами знаете, является, конечно, весьма отдаленным, но создает тем не менее родство духа, кото¬ рое передается из поколения в поколение с такой же не¬ сомненной очевидностью, как те или иные черты лица. — Если бы я мог льстить себя мыслью, что обладаю хотя бы малейшим сходством с мисс Дайнвор в любом из этих двух смыслов, я бы вдвойне гордился нашим род¬ ством, — нарочито безразличным тоном отвечал Лайонел, помогая почтенной даме опуститься на кушетку. — Но я вовсе не склонна считать далеким мое род¬ ство с кузеном Лайонелом! — с неожиданной горячностью вскричала Сесилия. — Такова была воля наших предков... — Нет, нет, дитя мое, — прервала ее старая дама. — Ты забываешь, в каких случаях позволительно пользовать¬ ся обращением «кузен» и какие именно узы кровного род¬ ства оно подразумевает. Но майор Линкольн знает, как у нас в колониях любят злоупотреблять этим словом и счи¬ таются родством до двадцатого колена, словно в шотланд¬ ских кланах. Да, кланы... Это приводит мне на память восстание сорок пятого года. В Англии полагают, что даже 39
самые отчаянные головы среди наших колонистов никогда не дойдут до такого безрассудства, чтобы пустить в ход оружие. — Мнения на этот счет расходятся, — сказал Лайо¬ нел. — Большинству офицеров это кажется смехотворным. Однако мне встречались служившие здесь офицеры, кото¬ рые уверяют, что колонисты не только прибегнут к ору¬ жию, но и что схватка будет кровавой. — А почему бы им этого не сделать! — внезапно ска- зала Агнеса Денфорт. — Они мужчины, а про англичан этого больше не скажешь! Лайонел удивленно обернулся к ней. Ее чуть-чуть косящий взгляд был исполнен добродушного лукавства, которое странно противоречило резкому тону ее слов. Улыбнувшись, он повторил их: — Почему бы им этого не сделать, в самом деле! Раз¬ ве только потому, сдается мне, что это было бы и безуми¬ ем и изменой. Уверяю вас, я не принадлежу к числу тех, кто пренебрежительно смотрит на моих соотечественни¬ ков. Не забудьте, что я тоже американец. — Мне казалось, что когда добровольцы надевают во¬ енную форму, — сказала Агнеса, — то они предпочитают синий мундир красному. — Его величеству было угодно избрать этот неугодный вам цвет для сорок седьмого гренадерского полка, — сме¬ ясь, возразил молодой человек. — Что касается меня, то я бы с радостью уступил этот цвет вам, кузины, и избрал бы себе другой, будь то в моей власти. — Это в вашей власти, сударь. — Каким образом? — Вам достаточно подать в отставку. Казалось, миссис Лечмир преследовала какую-то цель, позволяя племяннице зайти в своей запальчивости столь далеко. Однако, заметив, что их гость остается невозму¬ тимым, слушая, как женщины становятся на защиту своей родины, что у большинства английских офицеров, обла¬ дающих меньшей выдержкой, вызвало бы досаду, она за¬ метила, принимаясь звонить в колокольчик: — Смело сказано, а, майор Линкольн? Смело сказано для девицы, которой нет еще и двадцати лет. Но мисс Денфорт имеет право на такие суждения, ибо кое-кто из ее родственников по отцу принимает самое горячее уча¬ стие в беззакониях, которые творятся в нынешние лихие 40
времена. Что касается Сесилии, то нам лучше удалось уберечь ее верноподданнические чувства. — Однако даже Сесилия отказывается бывать на приемах и балах, которые устраивают английские офице¬ ры, — не без язвительности заметила Агнеса. — Не считаешь ли ты возможным, чтобы Сесилия Дайнвор появлялась на балах одна? — возразила миссис Лечмир. — Или, может быть, ты хочешь, чтобы я в мои семьдесят лет ездила по балам, дабы поддержать честь семьи?.. Но майору Линкольну следует подкрепиться с до¬ роги, а мы занимаемся пустыми спорами. Катон, присту¬ пай, мы ждем. Последние слова миссис Лечмир были обращены к нег- ру-слуге, и в тоне, каким они были сказаны, содержался какой-то таинственный намек. Старик слуга, привыкший, по-видимому, за свою долголетнюю службу постигать же¬ лания своей хозяйки не столько из содержания ее речей, сколько по выражению ее лица, отправился закрывать ставни на окнах, а затем принялся с великой тщательно¬ стью задергивать шторы. Покончив с этим, он взял не¬ большой овальный столик красного дерева, стоявший в нише задрапированного шторами окна, и поставил его пе¬ ред мисс Дайнвор. Вскоре на полированной доске стола появился массивный серебряный поднос с шипящим чай¬ ником из такого же благородного металла и сервизом из прекрасного дрезденского фарфора, а еще через несколько минут — спиртовка. Во время этих приготовлений миссис Лечмир и ее гость вели беседу о здоровье и состоянии дел их английских родственников. Погруженный в беседу, молодой человек, однако, не мог не заметить, что все дви¬ жения иегра-слуги, медленно и словно с опаской накры¬ вавшего на стол, были исполнены какой-то странной таин¬ ственности. Мисс Дайнвор, хотя чайный столик был поставлен перед нею, не приняла никакого участия в при¬ готовлениях, а Агнеса Денфорт откинулась на спинку козетки с выражением холодного неудовольствия. Чай был заварен, налит в две маленькие шестигранные чашки с зелеными и красными веточками, разбросанными кое-где по белому фарфору, и негр-слуга подал одну из этих ча¬ шечек, наполненную благоуханным напитком, хозяйке дома, другую — гостю. — Прошу прощения, мисс Денфорт, — сказал Лайо¬ нел, приняв чашку и тут же спохватившись. — Выть 41
может, только что проделанное мною морское путешест¬ вие извинит мою неучтивость. — О, не извиняйтесь, сударь, если вам так приятен этот напиток, — ответила та. — Мне было бы еще приятнее, если бы и вы вкушали от этого дара роскоши. — Вы нашли очень удачное выражение для этой пустой слабости, сударь. Это именно роскошь, ж притом такая, без которой легко можно обойтись. Благодарю вас, сударь, я не пью чая. — Право же, ни одна дама никогда не откажется вы¬ пить чашечку чая! Прошу, позвольте вас уговорить. — Не знаю, по вкусу ли это ядовитое зелье вашим английским дамам, майор Линкольн, но для американской девушки не составляет труда отказаться от употребления этой омерзительной травы, из-за которой наряду со всем прочим наша страна и наши близкие могут подвергнуться смертельной опасности. Молодой человек, который хотел просто исполнить долг вежливости, ограничился молчаливым поклоном, но, отвер¬ нувшись, не удержался и бросил взгляд в сторону овального столика с целью проверить, столь же ли тверды принципы другой молодой американки. Сесилия сидела, склонив¬ шись над подносом, и рассеянно вертела в руке серебряную ложечку весьма своеобразной формы, похожую на стебе¬ лек того самого растения, настоем из ароматных листьев которого предстояло ему насладиться; пар, клубившийся над фарфоровым чайником, легким облачком застилал ее ослепительно белый лоб. — А вы, мисс Дайнвор, не питаете, цо-видимому, та¬ кой неприязни к этому злополучному растению, — сказал Лайонел. — Вы как будто не боитесь вдыхать эти пары. Сесилия метнула на него быстрый взгляд — надменно¬ задумчивое выражение ее лица сменилось насмешливо¬ лукавым и, казалось, куда более естественным для нее — и отвечала, смеясь: — Не могу не признаться в моей женской слабости. Я готова думать, что именно чай и был тем великим со¬ блазном, из-за которого наша прародительница была изгнана из рая. — Если это так, то змей-искуситель по-прежнему ко¬ варен и в наши дни, — заметила Агнеса, — да только ору¬ дие соблазна несколько утратило свою силу. 42
— Почему вы так думаете? — спросил Лайонел, стре¬ мясь поддержать эту непринужденную болтовню в надеж¬ де уничтожить первоначально возникшую отчужден¬ ность. — Если бы Ева столь же решительно отказывалась слушать, как вы отказываетесь отведать, все мы сейчас, вероятно, пребывали бы в раю. — Вы заблуждаетесь, сударь. Я не так уж мало в этом смыслю, как вам могло показаться оттого, что я не поже¬ лала сейчас притронуться к этому зелью. Бостонский порт уже давно похож на «большой чайник», как выражается Джэб Прей. — Так вы знаете Джэба Прея, мисс Денфорт? — спро¬ сил Лайонел, которого немало позабавила ее запальчи¬ вость. — Разумеется. Бостон не так велик, а Джэб так по¬ лезен, что каждый житель в городе знает беднягу. — В таком случае, это семейство действительно весь¬ ма широко известно в городе, ибо он сам заверил меня, что все и каждый знают его грозную матушку. — Заверил вас? Но откуда можете вы знать несчаст¬ ного Джэба и его почти столь же несчастную мать? — с той милой непосредственностью и простотой, которая еще раньше так восхитила молодого человека, воскликнула Сесилия. — Ну вот, дорогие кузины, вы и попались в мои сил- ки! — воскликнул Лайонел. — Если вы и можете устоять против ароматного запаха чая, то уж против соблазна удовлетворить свое любопытство не устоит ни одна жен¬ щина. Однако, чтобы не показаться слишком жестоким в глазах моих прелестных родственниц в первые же минуты нашего знакомства, я готов открыть вам, что мне уже до¬ велось побеседовать с миссис Прей. Агнеса хотела было что-то сказать, но в это мгновение раздался легкий звон, и, обернувшись, все увидели оскол¬ ки великолепной дрезденской чашки, рассыпавшиеся возле кресла миссис Лечмир. — Бабушка, дорогая, вам нездоровится? — вскричала Сесилия, бросаясь к почтенной даме. — Катон, скорее ста¬ кан воды... майор Линкольн, бога ради... вы попроворнее... Агнеса, где твоя нюхательная соль? Однако, когда первая суматоха улеглась, очарователь¬ ный испуг внучки оказался несколько чрезмерным: миссис Лечмир мягко отстранила поданную ей нюхательную соль, 43
не отклонив, впрочем, стакана воды, уже вторично за краткий срок их знакомства поднесенного ей Лайонелом. — Боюсь, что вы будете считать меня совсем больной женщиной, дорогой Лайонел, — оправившись, сказала ста¬ рая дама, — но думается мне, что чай, о котором мы се¬ годня столько толкуем и которым я из верноподданниче¬ ских чувств очень злоупотребляю, совсем расстроил мои нервы. Придется и мне, подобно этим девицам, воздержи¬ ваться от него, хотя и вследствие совсем иных причин. Мы привыкли ложиться рано, майор Линкольн, но я прошу вас чувствовать себя как дома и ничем себя не стеснять. Я же воспользуюсь привилегией своего преклонного возраста и попрошу у вас разрешения пожелать вам крепкого сна после вашего утомительного путешествия. Я уже распоря¬ дилась, чтобы Катон устроил вас как можно удобнее. Опираясь на руки двух своих юных родственниц, ста¬ рая дама покинула комнату, оставив Лайонела одного. Час был поздний, и, так как девушки, уходя, тоже попроща¬ лись с ним, Лайонел позвал слугу, попросил принести све¬ чу и был проведен в приготовленную для него комнату. Как только Меритон помог ему раздеться — в описывае¬ мую нами эпоху ни один джентльмен не мог отойти ко сну без помощи своего лакея, — Лайонел отпустил его и, бро¬ сившись на постель, с облегчением откинулся на подушки. Однако воспоминания о событиях истекшего дня долго не давали ему уснуть и обрести желанный покой. Переби¬ рая в уме различные обстоятельства, слишком близко его касавшиеся, чтобы они могли не волновать его, молодой человек в конце концов принялся размышлять над оказан¬ ным ему здесь приемом и вспоминать обитательниц этого дома, с которыми ему довелось сегодня познакомиться. Он чувствовал, что и миссис Лечмир, и ее внучка обе играли каждая свою, заранее обдуманную роль, — то ли по взаимному уговору, то ли нет, это еще ему пред¬ стояло узнать; Агнеса же Денфорт, казалось ему, держа¬ лась естественно и просто, хотя, быть может, и несколько резко, что, впрочем, ничуть не противоречило ее характеру и воспитанию. Не приходится удивляться, что обе девушки занимали его мысли, пока он не уснул, ибо он был молод, а эти юные создания, с которыми он только что свел зна¬ комство, обладали незаурядной красотой, и поэтому не¬ удивительно также и то, что под утро ему приснилось, будто он находится на борту «Эйвона», только что поки¬ 44
нувшего Бристольский порт, и горячо обсуждает досто¬ инства сушеной рыбы с берегов Ньюфаундленда, каким-то особым способом приготовленной прелестными ручками мисс Денфорт и странно напоминающей по вкусу чай, а Сесилия Дайнвор, похожая на юную богиню Гебу, весело и добродушно смеется над его недоумением и замеша¬ тельством. Глава IV Симпатичный, представитель- ный, мужчина. уверяю тебя, хотя и несколько дородный. Ш е кс пир, «Король Генрих IV» Первый луч солнца едва пронизал плотный ночной ту¬ ман, нависший над водой, а Лайонел уже взбирался по склону Бикон-Хилла, спеша взглянуть на родной город в нежных лучах утренней зари. Залив еще был окутан бе¬ лой пеленой, и лишь кое-где из тумана выступали зеленые вершины островков. Расположенные амфитеатром вокруг залива холмы были еще видны, хотя туман уже подни¬ мался, скрывая живописные лощины и причудливо зави¬ ваясь вокруг какой-нибудь колокольни, отмечавшей ме¬ стонахождение одного из пригородных селений. Город уже пробудился, но обычного оживления не было заметно, ибо горожане чтили святость воскресного дня, да и на¬ строение умов располагало к сдержанности. Апрельские холодные ночи и теплые солнечные дни породили более густой, чем обычно, морской туман, который, покинув свою влажную постель, коварно подкрадывался к суше, чтобы, слившись с испарениями рек и ручьев, еще более непроницаемой завесой окутать мирный ландшафт. Лайо¬ нел достиг плоской вершины холма и подошел к краю обрыва. Перед ним, словно призраки, созданные его вооб¬ ражением, то появлялись, то исчезали среди обрывков плывущего тумана порой знакомые, порой давно позабы¬ тые места: дома, холмы, колокольни и корабли. Все каза¬ лось изменчивым, все было в движении и представлялось взволнованному взору Лайонела каким-то нереальным видением, прихотливым обманом чувств. Раздавшееся где-то неподалеку пение нарушило его восторженное со¬ 45
зерцание. Какой-то гнусавый голос распевал песенку на весьма популярный мотив известной английской баллады. Лайонел понемногу разобрал слова часто повторявшегося припева. Читателю нетрудно будет догадаться о содержа¬ нии всей песенки по словам этого припева: Кто свободу возлюбил, К нам сюда придет^ Тот же, кто душою слаб, — Тот внизу, презренный раб, Чай-отраву пьет. Несколько секунд послушав эту многозначительную песенку, Лайонел направился в ту сторону, откуда она до¬ носилась, и увидел* Джэба Прея, сидевшего на ступеньках одной из лестниц, ведших на вершину. Джэб щелкал на доске орехи, а паузы, во время которых его челюсти не были заняты жеванием, заполнял вышеописанными во¬ кальными упражнениями. — Приветствую вас, мистер Прей! — воскликнул Лайо¬ нел. — Значит, по воскресеньям вы отправляетесь сюда распевать гимны богине свободы? Или, может быть, вы го¬ родской жаворонок и забрались на эту возвышенность, чтобы ваши мелодии могли литься сверху? — Псалмы или наши колониальные песенки не грешно распевать в любой день недели, — отвечал дурачок, не под¬ нимая головы и продолжая щелкать орехи. — Джэб не знает, что такое городской жаворонок, но, верно, и ему то¬ же некуда деваться от солдат, которые заполонили город и все луга вокруг. — Если солдаты и расположились на одном из ваших лугов, тебе-то что до этого? — Весенняя травка — благодать для скота, а из-за сол¬ дат коровы не хотят давать молока. — Что такое? Солдаты же не питаются травой. Все твои Чернушки, Пеструшки и Белянки могут совершенно так же, как всегда, наслаждаться дарами весны. — Бостонские коровы не любят травы, которую топта¬ ли английские солдаты, — угрюмо возразил дурачок. — Вот уж поистине чрезмерное свободолюбие! — сме¬ ясь, воскликнул Лайонел. Джэб поднял голову и сделал предостерегающий жест: — Смотрите, как бы вас не услышал Ральф. Ральф не любит, когда бранят свободу! 46