Избранные сочинения в шести томах. Том 4-й
Шрифт:
— Ральф? А кто он такой? Это твой добрый гений? Где же этот не¬ видимка, который мо¬ жет подслушать, что я говорю? — А он там, в ту¬ мане, — многозначи¬ тельно сказал Джэб, указывая на подножие маяка, скрытое за плот¬ ной завесой тумана, сквозь которую едва проступали очертания высокого столба, под¬ держивающего ограду. Внимательно вгля¬ девшись, Лайонел заме¬ тил, что туман начинает редеть и сквозь него проступают смутные очертания фигуры ста¬ рика, его вчерашнего спутника. Старик по- прежнему был одет в свой простой серый-кафтан, тусклый цвет которого, сливаясь с туманом, придавал его исхуда¬ лому телу странно призрачный вид. Туман понемногу таял; вот уже стали видны и черты изможденного лица, и Лайонел различил тревожный взгляд, устремленный куда-то вдаль и, казалось, проникавший за пелену ту¬ мана, которая скрывала от глаз столь многие предметы. Лайонел стоял, прикованный к месту, глядя на этого не¬ обыкновенного человека с тем таинственным чувством бла¬ гоговейного страха, которое тот неизменно ему внушал, и увидел, как старик сделал нетерпеливый жест рукой, слов¬ но отгоняя от себя серую дымку. В это же мгновение яркий солнечный луч, пробившись сквозь туман, осветил его ли¬ цо, и тревожное выражение этого сурового лица сразу из¬ менилось: старик улыбнулся так мягко и с такой добротой, что молодой офицер почувствовал неизъяснимый трепет, услышав обращенные к нему слова: — Приблизьтесь к подножию этого маяка, Лайонел Линкольн, дабы получить предостережение, которое, если 47
вы ему последуете, поможет вам избежать немалых опас¬ ностей. — Хорошо, что вы заговорили, — сказал Лайонел, при¬ ближаясь к незнакомцу. — Вы появились, окутанный ту¬ маном, как плащом, словно^ пришелец с того света, и я уже готов был пасть перед вами ниц, прося благословения. — А разве это не так? Разве я не схоронил в могиле все свои надежды и желания? И если медлю еще на этой земле, то лишь во имя великого дела, которое не может свершиться без моего участия! Мой взор проникает в гря¬ дущее свободнее и дальше, чем ваш — в эту подернутую дымкой даль. Туман не застилает мне очи, а мое зрение не может меня обмануть. — Это завидная уверенность в вашем возрасте, сударь. Надеюсь, что столь неожиданно принятое вами вчера ре¬ шение заночевать в доме этого дурачка не причинило вам слишком больших неудобств? — Он хороший малый, — сказал старик, снисходитель¬ но поглаживая дурачка по голове, — и мы с ним хорошо понимаем друг друга, майор Линкольн. А это делает вся¬ кие церемонии излишними. — Я уже успел заметить, что вы сходитесь с ним во мнениях по одному вопросу, но на этом общность ваших интересов и кругозора, мне кажется, кончается. — Свобода разума у ребенка и у старика не разделена глубокой пропастью, — заметил незнакомец. — Чем больше мы познаем, тем отчетливее понимаем, как безраздельно владеют нами наши страсти, и тот, кто, умудренный жи¬ тейским опытом, научился тушить их бушующий вулкан, может составить неплохое содружество с тем, кто еще ни¬ когда не был опален их огнем. Лайонел молча выслушал это столь смиренное призна¬ ние и только склонил в знак согласия голову. Затем, не¬ много помолчав, перевел разговор на менее отвлеченные предметы. — Солнышко славно припекает, и, когда оно совсем рассеет эти клочья тумана, нашему взору откроются места, которые каждый из нас когда-то посещал. — Найдем ли мы их такими же, какими мы их поки¬ нули? Или нам предстоит увидеть, как чужеземцы хозяй¬ ничают там, где протекали наши младенческие годы? — Только не чужеземцы, разумеется, ведь все мы —* подданные его величества короля, дети одного отца. 48
— Не стану утверждать, что он показал себя бессер¬ дечным отцом, — спокойно промолвил старик. — Ведь че¬ ловек, занимающий сейчас английский трон, менее, чем его советники, повинен в угнетении... — Сэр! — прервал его Лайонел. — Если вы позволяете себе суждения подобного рода, касающиеся особы моего монарха, я должен вас покинуть. Не пристало офицеру английской армии выслушивать столь необдуманные и не¬ позволительные речи о его государе. — Необдуманные! — с расстановкой повторил его собе¬ седник. — Вот что воистину не может себе позволить тот, чья голова убелена сединами, а члены одряхлели! Но ваши верноподданнические чувства заставили вас впасть в ошиб¬ ку. Я, молодой человек, умею делать различие между коро¬ лем и его намерениями, с одной стороны, и политикой его правительства — с другой. Именно эта последняя и станет причиной раскола великой империи, который лишит Геор¬ га Третьего того, что столь часто и столь заслуженно име¬ нуют прекраснейшей жемчужиной его короны. Я должен покинуть вас, сэр, — сказал Лайонел. — Взгляды, которые вы высказывали во время нашего со¬ вместного путешествия, не только не оскорбляли моих чувств, но нередко вызывали мое восхищение, Но сегод¬ няшние ваши речи легко можно назвать крамольными. — Что ж, в таком случае, ступайте, — невозмутимо от¬ ветствовал незнакомец, — спуститесь в этот униженный город и прикажите своим наемникам схватить меня — пусть в жилах старика бежит уже охладевшая кровь, но и она, пролившись, поможет удобрить землю. Вы можете так¬ же повелеть вашим не знающим сострадания гренадерам подвергнуть меня пыткам, прежде чем сделает свое дело топор. Человек, проживший столь долгую жизнь, не поску¬ пится подарить частицу своего времени палачам. — Мне кажется, я не заслужил подобного упрека, су¬ дарь, — сказал Лайонел. — Согласен. Более того — я готов забыть о своих пре¬ клонных летах и принести вам извинения, но, поверьте, если бы вам, как мне, довелось испытать неволю в тягчай¬ шей из ее форм, вы бы тоже умели дорожить неоценимым сокровищем — свободой. —- Неужто вам в ваших скитаниях довелось испытать неволю в более тяжкой форме, чем та, которую вы назы¬ ваете нарушением прав личности? 3 Фенимор Купер. Том IV 49
— Довелось ли мне испытать неволю? — сказал незна¬ комец с горькой улыбкой. — О да! И такую неволю, на которую никто не смеет обрекать человека: меня лишили права действовать и желать. Дни, месяцы и даже годы другие бездушно определяли нужды мои и потребности, выдавая мне скудное пропитание будто милость, и опреде¬ ляли меру моих страданий, словно лучше меня самого могли судить о том, что мне нужно, а что нет. — Должно быть, вы находились во власти каких-то варваров-язычников, если вам приходилось терпеть такой ужасающий гнет! — Ах, мой юный друг, благодарю вас за эти слова! Да, это воистину были варвары-язычники! Язычники, ибо они нарушили заповеди нашего спасителя, и варвары, ибо с тем, кто, подобно им, был наделен душой и рассудком, об¬ ращались они, как с диким зверем. — Почему же вы не пришли в Бостон, Ральф, и не рассказали все это в Фанел-Холле? — воскликнул Джэб. — То-то бы поднялся шум! — Да, дитя мое, не раз в мечтах моих переносился я в Бостон, и мой призыв к согражданам заставил бы задро¬ жать стены Фанел-Холла, если бы он мог прозвучать там. Но мечты мои были бесплодны, в руках варваров находи¬ лась власть, и эти исчадия сатаны, вернее, жалкие эти людишки безнаказанно злоупотребляли ею. Лайонел, тронутый словами старика, хотел было выра¬ зить ему свое сочувствие, но вдруг услышал, как с проти¬ воположного склона холма кто-то громко окликает его по имени. В тот же миг старик поднялся со своего сиденья у подножия маяка и начал с необычайной поспешностью спускаться с холма. Джэб последовал за ним, и оба исчез¬ ли в густом тумане, еще висевшем над долиной. — Ну и ну, Лео! Ты, я вижу, не только лев, но и быст¬ роногий олень! — восклицал, взбираясь по крутому скло¬ ну, тот, кто нарушил их беседу. — Что это подняло тебя в такую рань и привело сюда в такой туман? Уф! Да это про¬ сто скачка с препятствиями! Однако, Лео, дружище, я очень рад тебя видеть... Мы слышали, что ты должен был прибыть на первом корабле, а утром, возвращаясь с плаца, я повстречал двух конюхов в знакомых ливреях, и каждый вел под уздцы отменного строевого коня... Черт побери, один из них как раз пригодился бы мне сейчас, чтобы одо¬ леть этот проклятый холм... Уф! Уф! Уф!.. Я узнал эти
ливреи с первого взгляда, ну а с конями еще надеюсь поближе познакомиться впоследствии. «Послушай, — спра¬ шиваю я одного из прохвостов в ливрее, — кто твой хозя¬ ин?» — «Майор Линкольн из Равенсклифа, сударь», — отвечает тот, и поверишь, когда мы с тобой говорим «его величество король», даже тогда это звучит не столь занос¬ чиво. Вот что значит служить у человека с десятью тыся¬ чами годового дохода! А если бы моему дураку задали такой вопрос, так эта трусливая собака ответила бы только: «Капитан Полуорт из сорок седьмого пехотного», и спра¬ шивающий, будь то даже какая-нибудь любопытная деви¬ ца, которую покорил мой мундир, остался бы в полном неведении, что на свете есть такое поместье, как Полуорт. Во время этих многословных излияний, перемежавших¬ ся безуспешными попытками перевести дух, Лайонел сде¬ лал несколько столь же безуспешных попыток выразить свою радость от встречи с приятелем и наконец ограни¬ чился. тем, что сердечно пожал ему руку. И лишь когда у капитана Полуорта совсем перехватило дыхание (что бы¬ вало с ним нередка), Лайонел получил возможность вста¬ вить слово: — Вот уж где никак не думал встретить тебя, так это на этом холме, — сказал он. — Я был убежден, что ты не поднимешься с постели часов до девяти, а то и до десяти, и собирался к этому времени разузнать, где ты квартируешь, чтобы проведать тебя, прежде чем явиться к главнокомандующему. — Этим удовольствием ты обязан его превосходитель¬ ству высокородному Томасу Геджу, вице-адмиралу, губер¬ натору и командующему войсками всей провинции Масса¬ чусетс, как именует он себя в своих воззваниях, хотя, между нами говоря, Лео, власти у него над этой колонией не больше, чем над твоими скакунами — ну и красавцы же они! — Но почему именно ему я обязан нашей встречей? — Почему? Оглянись вокруг и скажи мне, что ты ви¬ дишь: туман, один туман... впрочем, нет, вон там я вижу какой-то шпиль, а вон там — море и над ним опять туман, а вот тут, под нами, — трубы дома Хенкока, над которыми вьется дым, словно их мятежный хозяин сидит дома и го¬ товит себе пищу! Но, в общем-то, куда ни глянь — всюду туман, а у нас, эпикурейцев, врожденное отвращение к ту¬ манам. Так что, как видишь, сама природа восстает против 3* 51
того, чтобы человек, который так устает за день, как твой покорный слуга, таская повсюду на ногах свою особу, не нарушал слишком грубо свой утренний сон. Но высоко¬ родный сэр Томас, вице-адмирал, губернатор и прочее, и прочее, приказал вставать на заре всем — как солдатам, так и офицерам! — Но, право же, мне кажется, это не такое уж тяжкое испытание для солдата, — возразил Лайонел. — И больше того: я вижу, что оно явно пошло тебе на пользу! Послу¬ шай, Полуорт, я, признаться, удивлен! Ведь на тебе мун¬ дир офицера легкой пехоты? — Конечно! А что здесь такого удивительного? — с са¬ мым серьезным лицом возразил тот. — Почему у тебя та¬ кой вид, словно ты, того и гляди, лопнешь, стараясь удер¬ жаться от смеха? Может, я не гожусь для этого мундира или этот мундир не украшает меня? Ну, смейся, смейся, Лео. Я уже привык к этому за последние дни, но все-таки что тут такого поразительного, в конце-то концов, если Питер Полуорт командует ротой легкой пехоты? Ведь мой рост пять футов шесть и одна восьмая дюйма — как раз то, что надо. — Ты столь точен в своих долготных измерениях, слов¬ но у тебя в кармане хронометр. А тебе никогда не прихо¬ дило в голову вооружиться еще и секстантом? — Чтобы установить мою широту? Я понял тебя, Лео. Что ж, если я сложением слегка напоминаю земной шар, значит ли это, что я не могу командовать ротой легкой пе¬ хоты? — Ну конечно! Остановил же Иисус Навин солнце! Но даже такое чудо меньше поразило бы меня, чем вид твоей особы в этом мундире. — Я объясню тебе, в чем дело. Но сначала давай-ка присядем здесь, — сказал.капитан Полуорт, усаживаясь у подножия маяка, где еще недавно стоял таинственный старик. — Хороший солдат сочетает в себе различные до¬ стоинства. Это слово «сочетает» сразу подводит меня к сути моего рассказа: я влюблен! — Вот это новость! — Более того: я намерен сочетаться браком. — Женщина, возбудившая подобное намерение в ка¬ питане Полуорте, офицере сорок седьмого полка и вла¬ дельце поместья Полуорт, должна обладать немалыми до¬ стоинствами. 52
Это женщина необыкновенная, майор Линкольн, — отвечал влюбленный с неожиданной серьезностью, застав¬ лявшей подозревать, что его веселая беспечность была от¬ части притворной. — Она не худа и не толста, а то что на¬ зывается — в самую меру. Движется она величаво, как породистая телочка, а уж если припустится бежать, то семенит ногами быстро-быстро, что твоя индюшка. Когда же она спокойно сидит на месте, то всегда напоминает мне блюдо хорошей, нежной, сочной оленины, от которой невозможно оторваться. — Ты столь «вкусно», пользуясь твоим же собствен¬ ным образным языком, описал ее портрет, что я горю же¬ ланием услышать что-нибудь о ее душевных качествах так, словно меня поджаривают на вертеле. — Быть может, мои сравнения не слишком поэтичны, но это первое, что приходит мне на ум, когда я на нее смот¬ рю, и в них нет ничего противоестественного. Что касается ее манер и прочих благоприобретенных достоинств, то они еще более великолепны. Во-первых, она остроумна, во-вто¬ рых, своенравна, как бесенок, и в-третьих, это самый за¬ клятый враг короля Георга во всем Бостоне. — Не понимаю, почему именно эти качества избран¬ ницы твоего сердца так тебя пленили. — Что ж тут непонятного? Такие качества характера, подобно острой приправе, возбуждают аппетит и придают пикантность блюду. Взять хотя бы ее мятежнические убе¬ ждения, которые, в сущности, являются государственной изменой, — без них моя преданность королю выглядела бы столь же пресной, как добрый портвейн без закуски из оли¬ вок. Ее дерзкое своенравие — отличная подливка к салату моей скромности, а ее острый ум сочетается с кротостью моего нрава — как сладость и кислота в шербете. — Я вижу, эта женщина воистину обладает могущест¬ венными чарами, — сказал Лайонел, которого немало по¬ забавила удивительная смесь серьезности и юмора в этом описании. — Однако при чем здесь легкая пехота, Полу- орт? Надеюсь, эта особа не принадлежит к тем представи¬ тельницам дамского пола, чье поведение легко сочетается со словом «легкий»? — Прошу прощения, майор Линкольн, но подобные шутки тут неуместны. Мисс Денфорт принадлежит к од¬ ному из лучших семейств в Бостоне. =-- Денфорт! Уж не Агиеса ли? 53
— Именно она! — с удивлением отвечал Полуорт.
– - А разве ты с нею знаком? — Да, если можно назвать знакомством то, что она до¬ водится мне троюродной кузиной и я сейчас живу под одной с ней крышей. Она внучатая племянница моей двою¬ родной бабушки, миссис Лечмир, и эта добрая дама потре¬ бовала, чтобы я остановился в ее доме на Тремонт-стрит. — Я в восторге от этого известия! Во всяком случае, теперь уж мы с тобой будем не просто собутыльниками — паша дружба приобретает более возвышенные формы. Од¬ нако к делу: по городу, видишь ли, ходят дурацкие не¬ уместные шутки, касающиеся пропорций моей фигуры, и я решил разом с ними покончить. — Для чего тебе нужно только разом похудеть? — А. разве я не достигаю этого в новом мундире? Если говорить правду, Лео, — а тебе я могу открыть душу, — ты ведь знаешь, что за народ у нас в сорок седьмом. Стоит ко¬ му-нибудь прилепить тебе какую-нибудь оскорбительную кличку или прозвище, и ты, хочешь не хочешь, будешь та¬ скать ее за собой до могилы! — Существует, между прочим, способ положить конец недопустимым вольностям,—промолвил Лайонел серьезно. — Чепуха! Смешно драться на дуэли из-за двух-трех лишних фунтов жира! Тем не менее прозвище имеет боль¬ шое значение — ведь первое впечатление решает все. По¬ суди сам: кому может прийти в голову, что Великий океан — это какая-нибудь ничтожная лужица, а Великий Могол — несмышленый младенец, и кто поверит молве, будто капитан Полуорт из легкой пехоты может весить сто восемьдесят фунтов? — И даже еще на двадцать фунтов больше. — Ни на одну унцию, или пусть меня повесят! Не да¬ лее как на прошлой неделе я взвешивался в присутствии всех офицеров, а с тех пор уже, верно, еще похудел, ибо эти ранние побудки никак не способствуют цветущему со¬ стоянию здоровья. Причем, Лео, заметь, я взвешивался в ночной рубашке, ведь я при моей корпуленции не могу легкомысленно приписывать себе вес сапог, пряжек и про¬ чих необходимых предметов, как делают это те, кто весит не больше перышка. — Но я дивлюсь тому, что Несбитт согласился на твое назначение, — сказал Лайонел. — Он любит пускать пыль в глаза.
=— Вот как раз для этого-то я ему и хорош, — прервал его капитан. — Нас, как ты знаешь, уже сформировали, и могу тебя заверить, что среди всех наших капитанов я са¬ мый молодцеватый. Кстати, я хочу сообщить тебе кое-что по секрету. Здесь недавно произошла пренеприятная исто¬ рия, и сорок седьмой не стяжал себе при этом славы — кое- кого вымазали дегтем и вываляли в перьях, и все из-за какого-то ржавого мушкета. — Да, мне что-то об этом говорили, — заметил Лайо¬ нел, — а вчера вечером, к великому моему прискорбию, я сам слышал, как солдаты для оправдания своих бесчинств ссылались на полковника. — Н-да... весьма щекотливое дело... Могу сказать, что этот деготь изрядно запятнал репутацию полковника в Бостоне, особенно среди дам. В первый раз вижу, чтобы красные мундиры так мало ценились прекрасным полом. Знаешь, Лео, штатские здесь куда в большем почете. Впро¬ чем, из всех офицеров никто не приобрел себе здесь столь¬ ко друзей, как твой покорный слуга. И вот я воспользовал¬ ся моей популярностью, которая сейчас вещь немаловаж¬ ная, и частично путем различных посулов, частично с по¬ мощью заинтересованных лиц получил роту, что пол¬ ностью и бесспорно соответствует моему званию: — Объяснение более чем удовлетворительное, и рвение куда как похвальное, а кроме всего прочего, это несомнен¬ но свидетельствует о том, что мы отнюдь не рвемся в бой, ибо Гедж никогда не допустил бы подобного назначения, считай он возможным, что нам придется пустить в ход оружие. — Да, тут ты несомненно прав. Эти янки последние де¬ сять лет только и делали, что болтали языком, что-то об¬ суждали, выносили решения и одобряли вынесенные ре¬ шения, и все без толку. Впрочем, дела идут все хуже и хуже с каждым днем... Но братец Джонатан 1 — загадка для меня. Вспомни, как это было, когда мы с тобой служи¬ ли в кавалерии... Да простит мне бог, что я променял ее на пехоту, чего никогда бы не случилось, разумеется, если бы в целой Англии сыскался хоть один подходящий для меня конь, на котором можно было бы усидеть без особого труда и без большой опаски прыгать через рвы... Так вот, когда мы служили в кавалерии, помнишь, как делались эти дела: 1 Джонатан — шутливое прозвище американцев. 55
если в колониях кто-нибудь обижался на новый налог или на застой в делах, они тогда, бывало, соберутся толпой, подожгут дом или два, нагонят страху на судью, а иной раз потреплют немного и констебля... Ну, а потом, конеч¬ но, появляемся мы: припустим коней в галоп, помахаем саблями и разгоним этих оборванцев ко всем чертям. Суд довершал остальное, и победа доставалась нам легко, ценой небольшой одышки, за которую полностью вознаграждал нас отличный аппетит за столом. Но теперь они ведут себя совсем по-другому. — Как же именно? — с любопытством спросил майор Линкольн. — Они обрекают себя на лишения во имя того, что они называют своими принципами. Женщины не желают пить чай, а мужчипы — ловить рыбу! Этой весной после закры¬ тия порта на рынках даже диких уток не было, и тем не менее колонисты день ото дня становятся все упрямее. Но, если дойдет до схватки, мы, благодарение небу, достаточно сильны, чтобы пробиться в другую часть континента, где с провизией дело обстоит не так уж плохо. К тому же я слышал, что к нам прибывает подкрепление. — Если дело, не приведи господь, дойдет до драки, — сказал майор Линкольн, — мы здесь окажемся в осаде. — В осаде! — вскричал Полуорт, не скрывая трево¬ ги. — Да если бы я думал, что это возможно, я тотчас подал бы в отставку! И так-то уж плохо — разве таким дол¬ жен быть приличный офицерский стол! Ну, а если дело дойдет до осады, тогда мы совсем протянем ноги... Нет, нет, Лео, этот сброд во главе с их жалкими вожаками едва ли осмелится обложить осадой четыре тысячи английских сол¬ дат, поддержанных флотом. Какие там четыре! Если вой¬ ска, о которых я упоминал, уже в пути, нас будет восемь тысяч молодцов, равных которым можно найти только... — ...в легкой пехоте, — перебил его Лайонел. — Эти полки действительно прибывают: Клинтон, Бергойн и Хау получили прощальную аудиенцию в один день со мной. Король придает большое значение этой экспедиции, и нам был оказан самый милостивый прием, хотя его величество раза два поглядел на меня с таким выражением, словно он не забыл, как я голосовал в парламенте, когда там обсу¬ ждалась эта несчастная распря. — Ты голосовал против закрытия порта из сочувствия ко мне? спросил Полуорт. 56