Избранные стихотворения Ури Цви Гринберга
Шрифт:
что множилась в доме отца, тридцать лет
тому назад.
И у ложа мужчины стоя, плачут ангелы детства,
что пришли ко мне,
как души предков в праздник Суккот.
Перевод А. Воловика
КАЖДЫЙ, КАК Я...
/Перевод А. Воловика/
Вошел я в страну нашу,
чтобы еще добавить
огня к огню. Чтобы добавить еще плоти
для ножа острого
нашей еврейской судьбы. И в час сумерек чувствую
я себя в стране
Израиля,
словно в разрезе раны глубокой —
и горько мне очень, но покинуть страну эту
я не хочу!
Ходит человек по свету и благословляет сладкие
листья, и я в горечи
моей благословляю, как он.
Иногда смотрю я в небо
наше прекрасное,
чья красота от царства... а царства внизу нету,
и у ног моих лишь
нагота, и пустыня, и свирепая грусть,
и в час сумеречный иду я к морю,
и кажется мне,
что слышу я,
как раззевая рты свои, говорят рыбы
языком человеческим мне
о сиротстве большом.
Мессия еще не пришел.
Перевод А. Воловика
ВСЯК ПОДОБЕН МНЕ
/Перевод Г. Люксембурга/
Как в пламя ада, я вошел в страну,
Добавив жар в огонь невыносимый,
Добавив плоти для кривых ножей судьбы еврейской.
И в сумерках я чувствую не дом,
А глубину большой смертельной раны —
из раны той не выйду я, хоть трижды горько мне!
Благословляют Господа за радость —
Его за горечь я благодарю.
Сквозь соль в глазах я с болью
На небо иудейское гляжу —
Оно прекрасней всех держав... А тут, внизу,
В помине царства нет,
Лишь нагота, пустыня и беда.
И в сумерках мне слышится над морем
Стон рыб морских. Разинув рты свои,
Мне плачутся они по-человечьи,
Скулят о нескончаемом сиротстве.
Машиах еще не пришел.
1928
Перевод Г. Люксембурга
ОКОНЧАНИЕ
/Перевод А. Воловика/
Один я здесь еще изрыгаю гнев
и несу свой гнев в типографию.
Из колодца, из которого пил я гнев свой,
завтра придет пить другой поэт,
на меня похожий, и слово боли
выйдет из уст его, словно из ножен...
Мир тебе, пришедшему мне вослед,
и поцелуй уст моих!
1929
Перевод А. Воловика
ЗАВЕРШЕНИЕ
/Перевод Е. и Р. Клоцвог/
Я здесь последний, что исполнен гнева,
И гнев и ярость отливаю в слово
И из колодца, где еще вчера
Испил я чашу скорби и печали,
Напьется тот, что вслед идет за мной,
И боль его пронзит холодным жалом стали
И разомкнет уста...
Пусть будет путь благословен и светел
Его — идущего за мной.
1929
Перевод Е. и Р. Клоцвог
ЭПИЛОГ
/Перевод Е. Бауха/
Один я здесь исторгаю гнев,
в типографию несу этот гнев битвы.
Но из колодца, откуда я пил этот горестный гнев,
будет завтра пить поэт, что подобен мне,
и слово боли из уст его выйдет, как бритва.
Привет тебе, грядущий за мной,
и поцелуй моих уст.
1929
Перевод Е. Бауха
«Боже! Ты спас меня из Ура-Германии...»
/Перевод А. Воловика/
* * *
Боже! Ты спас меня из Ура-Германии, когда
бежал я от порога отчего дома и пришел целый
телом, но с разорванной душой, с Галилейским морем
слез в ней...
Теперь я живу на доходы со скорби моей.
На мне агония слова
моего, а в нем приказ: Жить! Нести на себе наследство,
упавшее с плеч мучеников, и передать его будущему —
эту долю прекрасную в наследстве Израиля для поколений,
пока не поднимусь я на гору стремлений,
и не сброшу её с плеч, словно мраморные плиты,
словно золотые, серебряные и бронзовые слитки,
словно драгоценные камни, чтобы достроить Святыню Чудес,
и стремление перестанет причинять страдания.
Сердце вознесет к лире биения свои и желания
Вездесущему.
И лира сыграет, что в этом сердце: