Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Затем Книс выводит следствия из этого смешения. После того, как он заявил: «В этом изложении нет ни малейшей мысли, которая заключала бы в себе что-либо невозможное, неестественное, искусственное», — что, конечно, совершенно верно, но что не имеет никакого значения для его тезиса, если во всех двусмысленных местах слова «употребление» или «пользование» всякий раз заменять выражением «полезное потребление», — он делает следующий вывод: таким образом, ссуда принадлежит к числу уступок одного только пользования.

Этот вывод просто ложен. Доказательство, которое нужно было привести, в действительности совершенно не приведено; напротив, то, что нужно было доказать, было незаметным образом введено в дедукцию, как посылка, и понятие «пользование» в требуемом смысле употреблялось как известный факт, причем не говорилось ни слова о возможности существования такого пользования, которое требовалось доказать. Однако обнаружение этой основной ошибки доказательства очень затрудняется

двумя обстоятельствами: во-первых, тем, что под словом «пользование» в настоящем смысле скрывается также и совершенно иное понятие: существование такого «пользования» не вызывает протеста, так как — благодаря искусным диалектическим приемам — не отличают таковое от несомненно существующего настоящего пользования, и, во-вторых, прямо-таки вследствие наивности внушения. В самом деле, Книс, ни одним словом не касаясь вопроса, мыслимо ли длящееся пользование потребляемыми благами, заставляет своего собственника и заемщика говорить об уступке «пользования» в таком уверенном тоне, как будто существование этого пользования не подлежит никакому сомнению, уверенность, которая невольно передается также и читателю⁵¹¹.

Если теперь сравнить попытки отдельных авторов направления Сэя—Германна обосновать пользование капиталом, то, несмотря на все различие в отдельных пунктах, мы найдем у них весьма поучительное единодушие в целом.

Все авторы от Сэя до Книса, начиная говорить о пользовании капиталом, ссылаются прежде всего на действительно существующие полезные услуги и, прикрываясь последними, добиваются у читателей согласия, что «пользование капиталом» действительно существует, что оно существует как самостоятельный хозяйственный элемент и обладает также самостоятельной хозяйственной ценностью; при этом они оставляют без внимания то, что эта самостоятельность не является свойством другого блага, существующего независимо от данного, а только самостоятельно отделяемой частью самого блага, из чего вытекает затем то, что оказание полезной услуги всегда сопряжено с уменьшением ценности самого блага и что вознаграждение за полезную услугу является валовым процентом.

Но лишь только они таким образом добились признания «самостоятельного пользования капиталом», как они на место настоящих полезных услуг, под прикрытием которых это признание было достигнуто, подсовывают созданное их собственной фантазией пользование, ложно приписывают таковому самостоятельную ценность независимо от полной ценности блага, и в конце концов разбивают в куски настоящие пользования, при помощи которых были введены ложные. Сэй и Шеффле изображают этот процесс необыкновенно кратко — они молча преобразовывают основание валового процента в основание чистого; Германн же и Книс развивают этот процесс перед нашими глазами во всех подробностях. Эти ошибки указывают, как велика необходимость, чтобы пресловутый «пересмотр основных понятий» мог также, наконец, проникнуть и в область мало обращающих на себя внимание понятий «употребление благ» и «пользование благами». Я, со своей стороны, попытался сделать в этом отношении первый шаг.

Я надеюсь, что в вышеизложенных рассуждениях я пришел к обещанному мной доказательству, что во всех выводах, посредством которых теоретики направления Сэя—Германна думали доказать существование выставляемого ими понятия пользования, имеет место ошибка или недоразумение.

Но принятие такого самостоятельного пользования не только абсолютно не может быть обосновано, но по необходимости ведет также и к внутренним противоречиям и не выдерживающим критики следствиям; я постараюсь это доказать.

Теоретики пользования, да и не только они⁵¹², обыкновенно не отличают валового пользования, которое является основой валового арендного или наемного процента, от чистого пользования, которое является основой чистого процента на капитал. Странно, что мы все привыкли простодушно смешивать эти термины, и никому не приходит в голову, что здесь заключается неразрешимая загадка.

Пользование, по единодушному мнению, тождественно с употреблением, в объективном смысле этого слова. А раз существует валовое и чистое пользование, то неужели должны также существовать два пользования, два употребления одного и того же блага? И к тому же не два последовательных или два альтернативных вида употребления, а два одновременных, кумулятивных употребления одно возле другого или одно в другом.

Можно бы согласиться, что благо допускает два употребления последовательно; можно бы еще согласиться, что благо допускает два вида употребления альтернативно, — дерево может служить для построек или для сжигания; можно еще, наконец, понять, что благо в одно и то же время допускает рядом два вида употребления, которые, однако, приносят также различную, двоякую пользу, — например, красивый решетчатый мост одновременно служит и средством сообщения и предметом эстетического наслаждения. Но утверждать, что я, нанимая дом или квартиру и пользуясь им в целях обитания, посредством одной и той же серии актов употребления делаю и получаю два различных употребления, одно в более обширном смысле, за которое я отдаю всю наемную плату, и другое в более узком смысле, за которое я отдаю заключающийся в наемной плате чистый процент; что я каждым росчерком пера, который делаю на бумаге, каждым взглядом, который я бросаю на картину, каждым сечением, которое делает мой нож, — одним словом, что во всякой элементарнейшей пользе, которую я извлекаю из блага, я всегда получаю два употребления, или одно в другом или одно возле другого, — это противоречит природе вещей и всякому здравому смыслу. Если я рассматриваю картину или обитаю в доме, то я делаю из этого одно только употребление; если же я при этом все-таки называю употреблением или пользованием два акта, то один из них должен носить это название несправедливо.

Который же?

Насчет этого опять существует в высшей степени странный взгляд. Теоретики, высказывающие таковой, кажется, действительно, в известной степени поняли неуместность двух пользований рядом. Правда, они постоянно называют «пользованием» как тот, так и другой акт, но иногда они стараются устранить один из них, а именно: они устраняют валовое пользование тем, что рассматривают таковое, как чистое пользование + частичное восстановление капитала. Таково, например, отношение Рошера, которого мы можем цитировать как представителя обычного взгляда⁵¹³: «Нельзя смешивать пользование капиталом с его частичным восстановлением. Так, например, в наемной плате, кроме вознаграждения за употребление дома, должна заключаться еще известная сумма, достаточная для ремонта, даже для постепенного накопления капитала для новой постройки». Итак, то, за что я отдаю чистый процент, в действительности является употреблением, а то, за что я отдаю валовой процент, называется употреблением только благодаря неточности.

Я полагаю, что последователей этого странного взгляда ничем нельзя привести в большее затруднение, чем требованием дать определение того, что они понимают под словом «употребление». В самом деле, чем может быть употребление, если не получением или, если придать употреблению объективное значение, предложением полезных услуг, к которым способно благо? Или если кому-либо не нравится мое выражение «полезные услуги», то он может употреблять выражение Сэя «полезная служба», или выражение Шеффле «извлечение пользы из вещественных благ», или «получение пользы», или иное какое-либо выражение. Как бы, однако, ни определять «употребление», одно, мне кажется, неоспоримо: если мы предоставляем кому-либо дом для временного обитания, а он обитает в нем, то мы предоставляем ему употребление дома, и он из этого дома делает употребление. И если он что-либо за это платит, то он всю наемную плату до последнего атома отдает только за то, что имел возможность пользоваться полезными свойствами и силами дома, другими словами, за предоставленное ему употребление.

А, может быть, это все же не так? Не потребляет ли он также части ценности самого дома, и не уступается ли ему, таким образом, наряду с употреблением дома также и часть ценности самого дома? Кто стал бы так думать, тот, как это ни странно, считал бы две стороны какого-либо одного события двумя различными событиями. Дело просто обстоит так: наемщик получает исключительно употребление дома, но благодаря извлечению такового он уменьшает ценность блага; из «запаса упругих сил» он получает только некоторые, причем он только «извлекает», употребляет таковые; естественно, что благодаря этому уменьшается ценность остальных «упругих сил». Объяснение этого явления в том смысле, будто наемщик получает два акта один возле другого, употребление и часть ценности капитала, аналогично тому, как если бы в приобретении четвертой лошади, подходящей к трем уже имеющимся, хотели видеть приобретение двух отдельных предметов: с одной стороны, лошади как таковой и, с другой, лошади, необходимой для составления четверки, — и если бы потом стали утверждать, что из 500 гульденов, которые уплатил покупатель, 250, например, составляют цену лошади как таковой, а 250 цену лошади, необходимой для составления четверки! Или если бы сказали, что кровельщик, который ставит купол и этим заканчивает постройку башни, совершает два акта — во-первых, ставит купол и, во-вторых, заканчивает постройку башни — и если он на всю работу затрачивает час, то для постановки купола он употребляет не более трех четвертей часа, потому что часть всего затраченного времени должна быть отнесена на долю второго акта, окончания постройки башни!