Избранные труды по общей теории права
Шрифт:
Равным образом ошибочно, по примеру Л. Тумпловича, видеть сущность государственной власти в голом факте завоевания: помимо того, что не всякая государственная власть возникла путем завоевания, само по себе завоевание есть только один из источников власти, но не единственный и далеко не достаточный ее источник. С точки зрения последующей организации господства завоевание есть только вооруженное доказывание своей силы. Доказывание своей силы составляет одно из главнейших оснований власти, и оно имеет целью непрерывно поддерживать в сознании подвластных факт их длящейся зависимости. Это доказывание совершается сперва путем одоления в борьбе и подавления попыток сопротивления – после победы. Затем, когда открытое сопротивление преодолено, задача сводится к постоянному предупреждению ослушания путем непрерывной демонстрации силы и бесполезности сопротивления
Когда угрозы будущего зла или обещания будущего блага начинают определять поведение подвластных, т. е. на место прямого физического принуждения становится психическое давление, тогда создается прочная почва для дальнейшего развития государственной власти, так как в ее чисто материальную основу вплетается сперва социально-психический, а затем и правовой фактор. Тогда власть фактическая становится властью правовой, т. е. фактическая возможность диктовать чужое поведение становится юридической возможностью, фактическая сила становится юридически защищенной силой, т. е. правомерной властью. Но для этого она должна выступать как власть не только фактическая, но и правовая, т. е. правила, ею установленные, должны быть обязательны не только для населения, но и для самой власти, и, обратно, все действия, которые она сама считает законными, граждане обязаны также считать правомерными, пока не установлено противное.
Изложенные начала обычно провозглашаются и революционной властью, когда она укрепляется и выражает в законе те принципы, под знаменем которых совершена была революция. Так, Советская власть после прекращения гражданской войны провозгласила принцип революционной законности как правовую основу нового порядка, возникшего на основе революционного переворота 25 октября 1917 г. «Поскольку победа трудящихся обеспечила Советской России – хотя бы временный и неустойчивый – мир и позволила перейти от военного напряжения на внешних и внутренних фронтах к мирному хозяйственному строительству, очередной задачей является водворение во всех областях жизни строгих начал революционной законности. Строгая ответственность органов и агентов власти и граждан за нарушение созданных Советской властью законов и защищаемого ею порядка должна идти рядом с усилением гарантии личности и имущества… Граждане и корпорации, вступившие в договорные отношения с государственными органами, должны получить уверенность, что их права будут охранены…». [164] Во исполнение этого Постановления Съезда Советов принцип революционной законности был признан и на местах: «…закон должен быть исполняем независимо от того, выгоден он сегодня или нет…», [165] причем революционная целесообразность должна дополнять, а не устранять революционную законность. [166]
164
Постановление IX Всероссийского Съезда Советов «По вопросам новой экономической политики и промышленности»//СУ РСФСР. 1922. № 4. Ст. 43.
165
От Президиума Петрогубисполкома // Вестник Петросовета. 1922.17 июля.
166
Крыленко Н. Еще о революционной законности в деревне // Правда. 1924. 22 нояб.; Макаренко И. О революционной законности в деревне // Правда. 1924. 4 дек.
II. Власть как право. Суверенитет. Обращаясь к вопросу об отношениях власти к праву, мы видим, что власть может быть фактическая как власть над жертвой (ст. 194 УК) и власть правовая как власть суда над обвиняемым.
Правовая власть, т. е. власть, основанная на объективном праве, есть не что иное, как одна из форм субъективного права: это – субъективное право особого рода, которое мы находим в отношениях как
Характерная природа власти как субъективного права заключается, во-первых, в том, что власть есть не только возможность самому действовать без риска встретить к тому препятствия, но и возможность диктовать чужие действия.
Во-вторых, это – возможность по одностороннему усмотрению определять чужое поведение: это значит, что хотя во всяком праве имеется возможность определять чужое поведение, но для власти характерна возможность, не считаясь с волей и интересом подвластного, диктовать его поведение – исключительно по одностороннему усмотрению властвующего. Если, например, я имею право требовать по обязательству, то право мое ограничено определенными рамками закона, где нет места моему произволу и где каждое мое требование по обязательству должно пройти через контроль судебной власти, учитывающей не только мои требования, но и чужие возражения против них. Но если мне принадлежит власть, например, над подчиненными по службе, особенно по военной или милицейской, то эта власть в решающей мере есть власть дискреционная, т. е. право требовать чужих действий по одностороннему усмотрению носителя власти, где закон дает только самые общие указания той цели, для которой дана власть с минимальным указанием тех средств, которыми вправе пользоваться носитель власти.
Здесь надо построить сложные понятия злоупотребления власти, или превышения власти, или дискредитирования власти, чтобы бороться с извращениями и преувеличениями власти или отказать ей в повиновении.
Нормально же, по общему правилу, контроль здесь почти невозможен, и все вопросы упираются в добросовестность и сознательность носителя власти, имеющего право усмотрения в отведенной ему сфере власти.
Наконец, в-третьих, для власти характерна важность тех благ, которыми вправе располагать властвующий: возможность по одностороннему усмотрению определять чужое поведение имеет реальное значение только тогда, когда это поведение диктуется под угрозой утраты каких-либо важных благ или под давлением надежд на получение этих благ в будущем. Поэтому и частное обязательство может создать власть у кредитора над должником, если от кредитора зависит – разорить или простить должника; но обычно это – власть фактическая, а не правовая.
Таким образом, власть как право есть правовая возможность по одностороннему усмотрению диктовать чужое поведение; власть эта вытекает из возможности для властвующего располагать каким-либо важным благом подвластного.
Кроме существа важна и форма различия между властью правовой и фактической. Правовая власть в отличие от фактической осуществляется в правовых формах, т. е. на основании заранее установленных общих правил, обязательных для властвующего и подвластного.
Что касается государственной власти, то решающим юридическим признаком ее отличия от всякой другой власти является ее первоначальность, т. е. непроизводность от какой-либо другой власти.
Всякий орган государственной власти получает свою власть в конечном счете от органа той же государственной власти: таково юридическое положение, но фактически позади государственного аппарата действуют внеправовые, фактические силы и влияния (политические партии, объединения капитала или труда): эти силы и влияния определяют и жизнь, и состав государственного аппарата.
Верховная государственная власть называется суверенной, а свойство ее верховенства – суверенитетом. Непроизводность, первоначальность суверенной государственной власти заключает в себе два принципа: во-первых, ни одна власть не может действовать в государстве, не получив прямого или косвенного допущения, признания или назначения суверенной власти; во-вторых, сама суверенная власть в силу ее первоначальности и непроизводности от другой власти не нуждается для своего существования и деятельности ни в какой внешней санкции или внешнем признании.