Избранные вещи
Шрифт:
При прочих замыслах иных –
Предназначалось не для них.
Узнают вскоре человеки
Из селя социальных лент,
Как вдрызг рассорились навеки
(До новогреческих календ)
Изольда и её бойфренд.
Начнут сварливые соседки
Месить их грязное бельё
И осуждать за три монетки,
Потраченные на питьё,
А не крутое бытиё.
Что ждали-де от дешевизны?
Любви
Хоть и такая страсть по жизни
Бесстрастья хладного ценней,
Приятней, но не мудреней.
И стоит ради суток этих,
Их сорока восьми часов,
Отдать почти что всё на свете
За краткострастную любовь,
Лупя тоску не в глаз, но в бровь.
Любовь – пусть даже за копейки –
Не хуже той, что за мильон,
Согреет лучше телогрейки,
Надушит, как одеколон,
И… вознесёт на счастья трон.
Опять взбодрятся либреттисты:
Ну, вот – короткая, но страсть!
Напишем опус многолистый,
Награфоманимся мы всласть,
А там… Но всё легло не в масть.
Трагизма нет. А без трагизма
Строчить сценарий не с руки.
Нет в их любви ни драматизма,
Ни некой роковой тоски,
Что каждой барышне близки.
Ведь неТристан и неИзольда
От расставанья не умрут.
Найдут эксфренды снова сольдо,
По всем сусекам наскребут
И вновь – за зельем побегут.
И вновь – нетрезвая колдунья
Наколомутит им питья,
И вновь – вернут на полнолунье
При мраке ночи, свете дня
Они все краски бытия.
Их цикл любви начнётся снова!
Амуров бесконечный ряд
Не сможет в каждом вздохе новом
Новейшей эдды тешить словом,
Как тыщу триста лет назад.
О мелочах не пишут пьесы,
Не тиснут мелочи в роман.
Отправят либреттисты к бесу
Пустой концептуальный план,
Засев с друзьями за кальян.
Не будет оперы обычной,
И мыльной опере не быть:
Ведь на любви непоэтичной
Нельзя капусты нарубить.
Да что об этом говорить?
А мы – с язвительною ноткой –
Могли б такой вопрос ввернуть:
Зачем всё это? Можно водкой
Иль граппою какой-нибудь
Любовь на пару дней вернуть.
Зачем трусить мошною с сольдо,
Коль можно водочки купить
И неТристану, неИзольде
Пить и любить, любить и пить,
Обычным кратким счастьем жить.
Не зря ведь мудрая ведунья
Всегда до белочек
От новолунья к новолунью,
С рассветных грёз до мрака сна
В любовь она погружена.
И мы до уровня Джульетты
С Ромео вознесёмся вновь,
Опишем сотнею либретто
Благословенную любовь,
Придумаем и страсть, и кровь.
Дадим возможность современным
Изольдам и Тристанам шанс
Продлить свой род – и с зельем пенным
Иль с водкой – слившись в резонанс,
Войти в амурно-сладкий транс.
Любите, скажем, неИзольдам
И неТристанам – в добрый путь!
Вам государство ваши сольдо
Сполна обязано вернуть.
Любите – только в этом суть.
А либреттисты-сценаристы
Нам и из этого сырья
Напишут опус неказистый –
Не без волшебного питья.
Пойду за граппою и я…
P.S. Граждане, все на борьбу с отрицательной демографией!
Козее
Слушай, дурень, перестань
Есть хозяйскую герань…
Маршак С. Я. Кошкин дом
Коза
Слушай, дурень, перестань
Всё делить на инь и янь.
Вставь хотя бы серый цвет
В чёрно-белый винегрет.
Скомкай лист, придай объём,
Пусть бумажный этот ком
Обретёт эффект 3D,
Как Памеллы декольте.
Козел
Там же было про герань,
Не про инь и не про янь.
Ишь, как, козочка моя,
Нынче торкнуло тебя.
* * *
Не каждому Дантесу удаётся
В истории остаться Геростратом,
Став душегубцем, оставаться гадом,
Задув поэзии российской солнце.
Соавтор пасквилей, что никого не красит,
Заезжий неуч, прихвостень бесовский.
К тому же утверждают, что и вовсе
Дантес в момент дуэли был в кирасе.
Разверзлись ли пред ним ворота ада,
Пред этим воплощеньем Герострата?
Для нас не важно знание об этом,
Но он виновен в гибели поэта.
* * *
Не стоит идти на принцип,
Тупой, как старый автобус,
Не будучи датским принцем
В забытом театре «Глобус».
Пора продвигать Шекспира