Изгнанник из Спарты
Шрифт:
Однако это знание ничего не проясняло. Да, конечно, измена жены каралась смертью, но когда речь шла о гражданке, ее обычно наказывал сам оскорбленный муж. Если же, в редких случаях, он ни карал, ни миловал ее, она могла быть приговорена к казни, которую после суда эфоров совершал палач. Разумеется, простые копьеносцы криптеи не имели права убивать Алкмену, словно периэкскую сучку или илотскую хрюшку. Неважно, что она натворила.
Рассказывать правду все равно бесполезно. Кто поверит, что тупица Ксанф случайно убил ее, пытаясь вызволить
Но оттого, что он все понимал, было только еще хуже. Теперь буагору предстояло решить, как выгородить себя или же, если не получится, быстро и безболезненно умереть. Ибо безмерная любовь Теламона к жене была общеизвестна, его никогда не уличали в связях с другими женщинами или мальчиками. Вне всякого сомнения, он потребует предать смерти и Ксанфа, и Перимеда.
Перимед вынул из ножен кинжал и уставился на безжалостный клинок, который лишь несколько часов назад вонзился в роскошную плоть Тала и бесшумно лишил его жизни. И вот теперь…
Но Перимед не мог! Не мог! Он слишком любил себя! Сильней, чем Нарцисс! Он никогда не любил никого другого, даже тех красивеньких мальчиков и женщин, которых он в
приливе сладострастия завлекал к себе в постель. И чтобы теперь его жизнь оборвалась из-за того, что какая-то великолепно сложенная рыжебородая скотина-неодамод вдруг почему-то его растрогала?! Нет, это слишком! Надо немножко повременить, подумать, пустить в ход свою хитрость… Наверняка найдется какая-нибудь лазейка. Наверняка!
И, поскольку боги любят зло, лазейка действительно нашлась.
В комнату вошел илиарх той илы, которая отправилась вместе с Перимедом на ферму Тала. Он быстро салютовал Перимеду своим мечом.
– Говори, Пелей, - сказал Перимед.
– Мой командир, - произнес Пелей; от волнения он потерял самообладание, и голос его дрожал и звенел, - дело серьезней, чем мы предполагали! Гораздо серьезней! Сдается мне, что …
– К Аиду то, что тебе сдается, тупица! Говори по существу! А я уж сам решу, как поступить, - оборвал его буагор.
– Слушаюсь, буагор! Как ты и приказывал, мы отнесли юношу к лекарю Полору. Он сказал, что случай не из лег’ ких, однако сын стратега вряд ли умрет. Полор принялся перевязывать его раны и позвал рабыню, чтобы она ему помогла. Но едва девушка увидела, кто перед ней, она ухнула, словно афинская сова, и кинулась из комнаты, как будто у нее над ухом задышали Эвмениды…
– А ты, мой дорогой илиарх, разумеется, побежал за ней и привел обратно?
– Так точно, мой командир. Но, когда мои гоплиты приволокли ее, она истекала кровью, точно зарезанная свинья. Я строго отчитал их за применение силы, ведь умри она от потери крови - мы бы не узнали ничего интересного…
– Истинно говоришь. А что ответили твои горячие головы, эти юные идиоты?
– Они клялись и божились, что не вытаскивали оружие из ножен. И тут за них неожиданно вступился лекарь. Он сказал, что девушка уже была ранена, причем довольно таинственным образом. Ночью, накануне последней…
– Ах, вот как?
– оживился буагор.
– Твой рассказ начинает меня интриговать, Пелей! И что было дальше?
– Я велел костоправу остановить ей кровотечение, что он немедленно и исполнил. Тогда я спросил ее напрямик:
“Выкладывай, шлюха, кто порезал твою аппетитную сиську”.
– Весьма деликатная манера выражаться, - сухо проронил Перимед.
– Ну а дальше?
– Она не колебалась ни секунды, мой командир. Указала на юношу и завопила мерзким голосом: “Это он, извращенец, свинья!”
– Ха! Это означает лишь то, что он ее отверг, Пелей. Шлюха, если ей не удается завлечь парня - обычно они это делают, чтобы приписать ему ребенка, которым ее наградил кто-то другой, - всегда кричит, что бедняга - извращенец.
– Но не на сей раз, командир. Златокудрый Аристон хоть и выглядит очаровательным паинькой, но вполне ублажил похотливую дрянь. Она призналась в этом даже с оттенком некоторой гордости. Ее возмутило другое: то, что ее место заняла соперница. Причем гораздо старше ее. Если верить горестному рассказу сладострастницы, она вошла в комнату юноши без стука и застала его в постели с…
Илиарх Пелей быстро наклонился и прошептал что-то буагору на ухо. Глаза Перимеда вспыхнули. Он запрокинул голову и расхохотался.
Пелей тоже посмеялся - из уважения к начальству, хотя, по правде сказать, не понимал, что смешного нашел буагор в таком ужасном грехе.
– Ты привел девчонку сюда?
– спросил Перимед, утирая глаза тыльной стороной руки.
– Конечно, мой командир! Я же знаю свои обязанности! Подвергнуть ее пыткам?
– Нет! Нив коем случае, дурень; Обращайся с ней очень ласково. Пусть лекарь исцелит ее раны. Корми девчонку как следует… И главное, смотри, чтобы твои олухи над ней не надругались… хотя к ней вряд ли применимо это выражение.
Пелей недоуменно воззрился на буагора.
– Может, мой вопрос покажется тебе нескромным, буагор, но… почему?
– Вопрос действительно нескромный, но я отвечу. Я хочу, чтобы она хорошо себя чувствовала, когда прибудет
благородный Теламон, и мы покажем ему одно очень интересное зрелище, - промолвил буагор криптеи.
– Послушай, зять, - сказал Ипполит.
– При все моем почтении к твоим сединам и положению, я бы прекратил это дело. Замял бы его.
Стратег посмотрел на брата своей покойной жены.